Тропа предела

— Ой, не надо только королей и советов… Откуда вы говорите, вы появились?

— Из Готреда, господин Ллир, — подсказал я.

— Готред, Готред… — он с силой потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. — Готред… Это что-то такое маленькое, с королем и… Вспомнил! С королем и с магической оградой!

Он бросился вдруг к огромному комоду и принялся вытаскивать тяжелые доверху забитые ящики и опорожнять их прямо на пол. Платочки и шарфы, носки и варежки, сотни других вязаных, домашнего производства и неизвестного назначения, вещей грудами ложились подле комода. А пожилой маг, едва переворошив содержимое одной полки, немедленно выдвигал другую и с неиссякающим трудолюбием опрокидывал и ее.

— Я вспомнил! — скрежетал он себе под нос — Я вязал для того короля одну забавную вещицу… Да где же она… А! Совсем не здесь!

Он выбрался из этой рукотворной лавины вязаных вещей и обратил ко мне довольное лицо.

— Знаете ли, Чародей, не помню, как там вас зовут, давным-давно я вязал одну штуку для вашего короля. Думал, она где-то в комоде, но — нет! Она, должно быть, совсем в другом месте. Дело в том, что как-то раз — не очень давно — мне тут не хватало на одну поделку ниток определенного сорта, и я решил немножко распустить ту штуковину, ну, которая была раньше для Готреда…

— И вы… — я внутренне похолодел, ибо понял уже, какой заказ древних готредских королей имеет в виду Ллир.

— Нет-нет, что вы! — замахал руками Чародей. — У меня в то время крыша потекла, стало не до магии. Я только начал ту штуковину распутать и забросил. Она, верно, и сейчас где-то валяется.

Он решительно отодвинул от окна свое кресло и запустил в образовавшийся промежуток руку; некое время пытался там что-то нащупать, и вдруг поднялся на ноги с удовлетворенным выражением лица и какой-то пыльной вязаной штукой в руке. Вернее, в руке у него был только кончик нити, а все остальное висело, раскачиваясь, на этой нити, словно — прошу прощения — мышка, которую держат за хвост.

И все же я сумел разглядеть то, что висело. Это была тончайшей работы кружевная полоса ручной вязки, причем концы ее были соединены таким образом, что вся полоса имела только одну поверхность, — за пределами Готреда это называется «лист Мёбиуса», если не ошибаюсь. Там, где из этой «штучки» исходила нить, зажатая в руке у Ллира, ткань замысловатого плетения была нарушена — очевидно, именно отсюда начинал распускать «штучку» стареющий маг.

Сомнений не оставалось. То, что сейчас держал в своих руках Чародей Ллир, было магической оградой Готреда.

— Вот, — сказал Ллир, подергав эту «мышку» за хвостик, — я думаю, вы, уважаемый, согласитесь обменять эту штуковину на мою записную книжку.

— С удовольствием, — согласился я. — Но…

И тут изделие великого мага, потревоженное, видимо, подергиваниями за «хвостик», начало распускаться само: свободный конец нити по- прежнему оставался в руках у старика, в то время как все остальное под собственным весом стало опускаться вниз, понемногу расплетаясь.

Старик с интересом наблюдал, как это происходит, и даже приподнял свое творение за «хвост», чтобы было лучше видно; я же представил себе, как рушится сейчас магическая ограда моей родины, и сотни автоматизированных пивоварен переходят границу…

Не выдержав, я вскрикнул и бросился к Ллиру, вытянув вперед руки, чтобы подхватить его расплетающееся творение. А Ллир, точно так же вскрикнув, бросился ко мне — ловить выпавшую из моих рук Алую Книгу…

Вероятно, то была сцена, не слишком достойная двух немолодых могущественных Чародеев, но я-таки стараюсь записывать здесь все именно так, как было. А было так: мы с Ллиром в конце концов уселись на полу друг против друга, сжимая в руках каждый свое сокровище и сияя довольными улыбками.

— Ну вот, — сказал старый маг. — Обмен состоялся, коллега.

— Однако, я получил свою… гм… «штуковину» в несколько поврежденном виде, — сказал я.

Ллир пожал плечами:

— Подумаешь, какие мелочи. Давайте ее сюда.

Не вставая с пола, он извлек откуда-то из недр своей обширной кофты вязальный крючок. Немного опасаясь, я все же протянул ему то, что держал в руках, и Ллир в несколько движений ловко заправил нить и даже завязал маленький узелок.

— Пользуйтесь, — сказал он, протягивая мне исправную магическую ограду Готреда.

— О, благодарю вас, господин Ллир.

И тут нашу беседу прервали мои заграничные гости, о которых я временно совсем позабыл, будучи поглощен трудами на благо родного королевства.

— Прошу прощения, господа, — это был голос Бабушки Горлума, — а что все-таки с Элрондом?

— Да, действительно, уважаемый Ллир, — обратился я ко все еще сидящему на полу Чародею. — Теперь, когда мы с вами совершили столь полезный обеим сторонам обмен, не могли бы все же раскрыть нам, куда делся наш незадачливый искатель великих свершений?

— Свершает, — старик неловко поднимался с пола; подскочившие Арсин и Леголас потянули его за руки вверх и благополучно поставили на ноги.

— Что вы имеете в виду? — спросила Бабушка.

— Свершает, — повторил Ллир, направляясь к креслу. — Великие деяния свершает. У меня на огороде. Или вы думаете, что ухаживать за огородом величайшего из магов — это не великое деяние?

Не дослушав величайшего из магов, ребята — а за ними и я, пишущий эти строки, — бросились прочь из дома.

Лес за пределами поляны оставался таким же, каким был раньше, зато сама поляна превратилась в сплошное болото. Даже трава — там, где она чудом сохранилась, — стелилась по невиданной грязи, побитая сумасшедшим магическим ливнем. Деревья в саду позади дома стояли полностью лишенные листвы, с обломанными ветвями, и только самые толстые сучья торчали в стороны от ободранных стволов. А уж огород…

По огороду бродило загадочное и странное существо, в коем спутники мои сумели-таки угадать владыку эльфов Раздола.

— Элронд! — воскликнул Дима-Гэндальф, прыгая с крыльца в грязь и хватаясь за стену дома, чтобы не упасть. — Элронд!

Не щадя ног и одежд, все мы спустились с крыльца и, по колено проваливаясь в грязь, отправились к бывшему огороду. Сейчас уже ничто, кроме вбитых по углам столбов, на которых раньше держался низенький плетень, не напоминало о том, что когда-то здесь что-то росло — разве что зеленые лохмотья, то тут, то там, плававшие на поверхности новообразовавшегося болота. И посреди этого дикого запустения с сосредоточенным видом бродил владыка Раздола.