Тропами северного оленя
Шрифт:
Книга Чарнолуского «В краю летучего камня» вышла посмертно — это этнографичекие записки, перемежаемые сказками саамов, — своего рода завершение его саамской тропы. Она может научить многому. Взять хотя бы эпизод, где Чарнолуский вспоминает Илью, сопровождавшего его в одной из экспедиций и удивлявшегося, что Владимир все расспрашивает о лыхте-верра, в то время как старики-саамы утверждают, будто он уже знает больше них. «Что мне было сказать в ответ, — писал Чарнолуский в конце жизни, — если я до сих пор не вполне понимаю сущность этого обряда».
Общаясь с саамами, Владимир Владимирович осознал, что есть вещи, о которых не говорят. В том числе — вера. Писатель не сомневался, что саамы по-прежнему помнят о своих древних верованиях. Просто скрывают это от посторонних. Надо отбросить собственные суеверия, стереотипы и книжные знания, отнестись к тайне саамов с почтением и дать ей самой проникнуть в тебя.
Несколько дней назад, просматривая
29
Григорий Соломонович Померанц (р. 1918) — философ, культуролог, писатель, эссеист. В 1949 был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, в лагере до 1953, реабилитирован в 1956. Участник диссидентского движения.
Друзья смеялись над ним — вокруг, мол, бараки да колючая проволока, а он, точно Ромео на Джульетту, влюбленно смотрит на северное сияние. Померанц знал, что побудка на рассвете, что он снова не выспится, но продолжал, словно зачарованный белоснежной мелодией Севера, допоздна бродить по зоне, прячась от дежурных. Стояло лето. Белые ночи тлели и все не кончались, точно вечная лампадка на алтаре.
Сравните яркие южные цвета, — туманящие взор и рассеивающие внимание, — с прозрачной палитрой северных красок, которые не привлекают внимание и позволяют взгляду устремиться вдаль. Примерно такое же различие между западной живописью, любующейся изображением на полотне, и православной иконой — окном в иной мир. Неудивительно, что анахореты искали уединения на севере. Они искали пустоты.
— Пустота Севера, — утверждает Померанц (кстати, знаток восточных религий), — это живой образ целого. Поэтому теперь, когда люди в потребительском изобилии предметов, жратвы или сенсаций ощущают потерянность, так важна внутренняя сосредоточенность, какую дает наблюдение пустоты в природе. Природа всегда целостна, распад привносит цивилизация. Так называемый исторический прогресс ведет к разрушению прагармонии и духовно калечит современного человека. Лишь в уцелевших архаических культурах сохранилось это ощущение единства.
Так что, возможно, имеет смысл пойти против течения и вернуться к истокам?
В понедельник 17 января 1927 года около полудня в ловозерский погост прибывает Лопарская экспедиция (лопарями русские называли саамов) под руководством профессора Д. А. Золотарева. [30] Впереди едет молодой саам, проводник. К его высоким самоедским саням, запряженным четверкой оленей, привязаны олени, которые тянут сани с Давидом Алексеевичем. Чуть позади — тройка оленей и сани с еще двумя участниками экспедиции — врачом Ивановым-Дятловым и этнографом Чарнолуским. Сто десять верст от железнодорожной станции в Пулозере путешественники преодолели за восемнадцать часов. Сегодня этот путь на машине занимает полтора часа.
30
Давид Алексеевич Золотарев (1885–1935) — этнограф, антрополог, краевед. Стремился объединить усилия специалистов по этнографии, антропологии, языкознанию, фольклору, истории. При изучении русского и финноязычного населения особое внимание обращал на взаимодействие культур. Арестован в 1930, освобожден досрочно в июне 1932. Повторно арестован в 1933, умер в Сиблаге (г. Мариинск). Реабилитирован в 1956.
Ученые остановились в доме богатого коми-ижемца, [31] где их угостили строганиной — мороженой олениной, наструганной тоненькими, почти прозрачными ломтиками. Оленья туша оттаивала на Крещение. [32]
Лопарская экспедиция Золотарева была первой научной экспедицией на Кольский полуостров со времен революции и вообще первым предприятием такого масштаба за всю историю исследования региона. Что касается информации о кольских саамах, ни одна из более поздних экспедиций не добилась подобных результатов. За четыре месяца ученые проехали полторы тысячи верст по бездорожью тундры на оленьих упряжках, посетили саамские погосты, сфотографировали и собрали уникальные предметы быта — одежду, утварь, орудия труда, — составили карты, записали сказки, песни и саамские пословицы, а также произвели антропометрические измерения более трехсот саамов. Каждый из участников собрал богатейший материал по своей специальности и впоследствии написал книгу. Интересующихся экспедицией как таковой отсылаю к первоисточникам. Меня же занимает прежде всего ловозерский погост. Каким его увидели и описали участники этой экспедиии почти восемьдесят лет назад?
31
Коми-ижемцы, ижемцы — этнографическая группа в составе народа коми.
32
19 января православные празднуют Крещение, а саамы — конец полярной ночи.
Владимира Чарнолуского поразил плоский ландшафт с беспорядочно разбросанными домами. На огромной равнине сразу обращал на себя внимание особняк богача Рочева, первого коми-ижемца, в конце XIX века перебравшегося на Кольский полуостров с Печоры. А саамские тупы [33] настолько поврастали в землю, что два десятка дымков поднимались… из-под снега. На севере сизая даль, на юге — хребет Ловозерских тундр, [34] словно припорошенная снежком буханка хлеба. И — всё. Даже солнца не видно! Его появления ожидали на следующий день.
33
Тупа — сруб, зимнее жилище саамов.
34
Тундра — по-саамски — горный массив, поросший бедной растительностью. Ловозерские тундры — горный массив на Кольском полуострове, между Умбозером и Ловозером, в Мурманской области. Высота до 1120 м (г. Ангвундасчорр). Вершины плоские, безлесные, каменистые; склоны крутые, покрытые в нижней части хвойным лесом.
Профессор Золотарев отметил, что церковь и горсточка избушек, среди которых выделялись двухэтажные дома коми-ижемцев, напоминали грязную кляксу на листе белой бумаги. В отличие от Чарнолуского, Давид Алексеевич утверждал, что небо было безоблачным, и участники экспедиции любовались северным солнцем, золотившим снег. Так как же обстояло дело?
(Выглядываю в окно. На горизонте из морозного тумана выстреливает вертикально вверх мощный сполох. Однако самого солнца нам сегодня не увидеть!)
Наиболее точен Иванов-Дятлов. Его описание сразу выдает руку врача. О солнце, правда, ни слова, зато Ловозеро предстает перед нами как живое. Поселение расположено на совершенно плоской и голой болотистой равнине, по обоим берегам Вирмы, двумя километрами ниже впадающей в Ловозеро. Правый берег реки заняли саамы и ненцы. Избы и тупы стоят там параллельно реке, в два ряда, фасадами друг к другу, образуя что-то вроде улицы. Среди плохоньких избушек выделяется дом богача Николая Юрьева. Это единственный настоящий дом, принадлежащий сааму. В каждом дворе, позади жилого помещения, на расстоянии пары саженей от него, стоит на сваях небольшой склад для хранения продуктов, упряжи и домашней утвари. Рядом — кое-как сколоченный из досок овин. Только в четырех хозяйствах есть уборные, остальные жители справляют нужду в кусты. Овечий навоз и человеческие нечистоты выплескивают на берег Вирмы, а весенние воды смывают все это в озеро. Левый берег, принадлежащий коми-ижемцам, выглядел немного чище. Дома здесь, хоть и поставлены хаотично, большие (до пяти-шести комнат), крыши добротные, крашеные, есть уборные и бани, на задах разбиты огороды. Иванов-Дятлов, врач, возмущался, что во время весеннего половодья жители ловозерского погоста берут воду практически из грязных луж.
Ловозеро, как и другие саамские погосты того времени, было типичным зимовьем кочевников — поселением, куда те съезжались на период с ноября по май. От прочих зимовий оно отличалось тем, что одновременно выполняло функцию центра Лопарской волости, объединявшей девять подобных поселений, разбросанных по территории площадью двадцать пять тысяч гектаров, на которых проживали тысяча триста один человек, в том числе пятьсот десять саамов (согласно переписи населения 1926 года). [35] Итак, кроме саамских туп и коми-ижемских домов, участники Лопарской экспедиции обнаружили в Ловозере административный центр и несколько зданий общественного назначения: школу с интернатом и избой-читальней, фельдшерский и ветеринарный пункт, фабрику замши, кооператив, а также метеостанцию. Ну и, разумеется, толпы народу. Как и в давние времена, на Крещение в Ловозеро стягивался народ со всей волости.
35
Население самого Ловозера насчитывало в то время семьсот сорок пять человек, из которых половину составляли коми-ижемцы, одну треть — саамы. Ненцев было шестьдесят человек, а русских — тридцать. Сегодня здесь три тысячи пятьсот один житель, из которых семьсот девяносто — саамы.
В то время как внешний облик поселения за последние годы претерпел некоторые изменения, — записывает профессор Золотарев, — большинство обычаев кочевников совершенно не переменилось. Например, празднование Крещения с традиционной ярмаркой. Вот почему столько пьяных шаталось по улице в предвкушении праздника.
Сегодня после долгой полярной ночи наконец выглянуло из-за горизонта солнце! Я наблюдал это своими глазами — окна моей ловозерской квартиры выходят на юг, то есть туда, откуда, согласно саамской легенде, олени приносят на рогах солнечное божество. И погода благоприятствовала: на небе в последние дни ни облачка! Так что не прав Золотарев, который якобы видел солнце над Ловозером 17 января, как не прав и Чарнолуский, зафиксировавший его лишь 20 января. Возможно, их ввели в заблуждение облака, а может, подвела память. Интересно, у скольких еще авторов я обнаружу подобные неточности? Именно поэтому я предпочитаю все проверить сам — прежде чем переносить на бумагу.