Тропиканка. Том второй

— Рамиру с удивлением посмотрел на нее.

— Значит, Рамиру имеет отношение к смерти твоего мужа?

Выходит, так, — скорбно подтвердила Летисйя. — Теперь ты понимаешь, почему об этом не должен знать Витор. Если только он когда-нибудь узнает об этом, Франсуа, то решит, что его подозрения оказались правильными. Тогда он весь мир перевернет, но отомстит и мне, и Рамиру…

* * *

Рамиру не обманывал Летисию, когда говорил, что ему необходимо повидаться с Самюэлем. Но когда они переговорили относительно срока выхода в море, Самюэль сам предложил ему:

— Почему бы тебе не повидаться с Сереной и детьми? Поговоришь с Кассиану… Он сам не свой из-за ссоры с нашей Далилой.

Рамиру взглянул на часы.

— Ворваться к ним без предупреждения в такой час…

— Ты смотри, Эстер, какой он стал воспитанный, — обратился Самюэль к жене. — Ладно тебе, Рамиру. Сходи туда. И дети обрадуются…

На пороге его бывшего дома Рамиру ожидал неприятный сюрприз: он увидел целующихся Асусену и Витора.

— Где твоя мать, Асусена? — резко обратился он к дочери и бросил презрительный взгляд на отпрянувшего от нее Витора.

— Там, в комнате, — испуганно пролепетала Асусена.

Рамиру ворвался в комнату злой, как зверь. Свирепо бросив Серене «нам надо поговорить», опустился на стул.

— Что это еще такое? — возмутилась Серена. — Ни «здравствуй», ни «добрый вечер»…

Рамиру возразил, что ему не до соблюдения этикета. Он только что видел целующихся Асусену и Витора. Здесь, под нашей крышей!

— Под нашей крышей? — возвысила голос Серена. — С тех пор как ты покинул этот дом, у тебя другая крыша!

Рамиру сказал, что дело не в этом. Как она может позволять их дочери встречаться с этим типом?

— Да, — согласилась Серена. — Я дала Асусене разрешение на свидания с Витором. Я научилась сама принимать решения. И я устала запрещать Асусене встречаться с этим парнем. Она хочет этого, так пусть лучше встретятся здесь, чем в дюнах или в лесу. Здесь я, по крайней мере, могу уследить за ними!

— Ты? — у Рамиру глаза сузились от бешенства. — Разве ты можешь за кем-то уследить, когда сама превратилась в современную женщину, которая посещает кабак?!

— Вон из моего дома, Рамиру Соарес, — тихо, но внушительно произнесла Серена. — Ты не имеешь права меня оскорблять. Вон отсюда!

Рамиру выскочил из дома и ту же налетел на Витора. Витор, не утратив самообладания ни на секунду, защищался. В чем дело? У него есть разрешение хозяйки дома встречаться с ее дочерью. И он не понимает, зачем тут Рамиру машет руками и устраивает на ровном месте трагедию.

— Ты не понял, что это достойная семья? — зарычал Рамиру. — И таким, как ты, тут делать нечего!

Витор сделал удивленный вид.

— Я что-то не понял, а моя мать — она из достойной семьи или такая, как я? Как, по-вашему, я должен себя чувствовать, когда какой-то тип, вскруживший голову моей матери, заставивший ее забыть обо всех обязанностях, приходит сюда и оскорбляет меня без всяких причин! Да еще сам перед этим ушел из семьи, чтобы вести сомнительную жизнь со своей милой!

Слова Витора были во многом справедливы, и Рамиру не знал, как на них возразить.

— Кто дал тебе право так со мной разговаривать? — только и произнес он.

Витор, казалось, удивился еще больше.

— Если у вас есть права отца, то у меня есть права сына, и я считаю, что у вас нет морального права критиковать меня!.. Подумаешь, мы с Асусеной поцеловались! Мне тоже было не по себе, когда я увидел, что вы целуетесь с моей матерью! Там, в роще… Но увы! Люди созданы из плоти и крови, и с этим ничего не поделаешь…

Серена вышла на крыльцо и сделала Витору знак, чтобы он замолчал.

— Перестань, Рамиру. А ты, Витор, уходи, пока чего-нибудь не случилось. Уходи, прошу тебя!

Витор пожал плечами.

— Хорошо, — бросил он. — Вы меня сами звали. Но если вы мне отказываете от дома, то пеняйте на себя.

С этой угрозой, смысл которой хорошо поняла опечаленная Асусена, он прыгнул в машину.

Рамиру хотел было снова войти в дом, но Серена стала перед дверью, скрестив руки, всем своим видом показывая, что ему здесь больше делать нечего.

— Ну смотри, Серена, — пробормотал Рамиру, — смотри, как бы тебе не пришлось обо всем этом пожалеть!

— Ступай, — холодно произнесла Серена. — Ступай домой, Рамиру. Тебя ждет жена. Не заставляй ее тревожиться понапрасну!

* * *

Прежде Кассиану не находил себе места, поссорившись с Далилой, а теперь не выказывал ни малейшего признака беспокойства. Он жил как будто во сне. Кассиану точно ступил на борт волшебного парусника, погрузившись в мир книг.

Их страницы шелестели, как морской ветер, слова отдавались в ушах гулом морских раковин. Это было удивительное чувство — каждая прочитанная им страница казалась открытым окном во Вселенную.

Теперь он понимал Самюэля с его пристрастием к печатному слову.

Он лежал на берегу залива — и в то же время плыл по волнам прочитанных фраз.

«А если вам угодно знать мое имя, то я не стану его скрывать. Меня зовут Семан Баруш, я — повелитель пустыни… И, окутанный облаком песка, благородный разбойник исчез за горизонтом…»

— Кто у нас и вправду исчез за горизонтом, — послышался голос Маджубиньи, — так это Кассиану. Теперь он весь Божий день валяется на солнышке, нежится, потягивается, а кому приходится вкалывать? На кого ты бросил все дела? Один трудяга остался на всю деревню — это я. Ты меня удивляешь, Кассиану. Ты точно заразился от Самюэля. Я тебя не узнаю, парень!

Самюэль, лежавший в гамаке поблизости, тоже подал голос:

— По-моему, этот тип хочет нас оскорбить, Кассиану?

— И так грубо, что это спустить ему нельзя, — выразил свое мнение Кассиану.

Оба книгочея лениво поднялись со своих мест и, схватив Маджубиныо, бросили его в воду.

— «Это наша жертва богу моря», — процитировал Кассиану, глядя со смехом, как барахтается в воде Маджубинья.

…Расправившись с Маджубиньей, Самюэль, раз уж ему пришлось прервать любимое занятие, постучался к Серене.