Тропиканка. Том второй

— Не ты один, — произнесла Эстер, — весь поселок радуется, глядя на них. Теперь все живут в ожидании праздника, свадьбы!

— Нам надо будет всем вместе сесть и обо всем поговорить, — сказал Кассиану. — Все обсудить. Я имею в виду тебя и маму…

При этих словах Кассиану настороженно посмотрел на отца.

— Конечно, сынок, — согласился Рамиру.

— Ты согласен? — просиял Кассиану. — Кстати, мама сейчас дома, может, поговоришь с ней, раз уж ты здесь?

Рамиру очень хотелось бы увидеть Серену, но именно потому, что ему этого хотелось, он смущенно отказался. В другой раз. Ему сейчас кое-что надо сделать.

Самюэль сделал знак Кассиану, чтобы тот не давил на отца. При этом мудрая улыбка осветила лицо друга Рамиру.

* * *

На другой день после того, как Франшику «подарил Асусене небо», он появился у девушки с таким огромным букетом цветов, что в него можно было бы спрятать всю Асусену.

У Асусены при виде этих цветов и сияющего лица Франшику подступили слезы. Но она решила: что бы то ни было, а он должен узнать всю правду о ней. Пусть он будет ее презирать, пусть больше никогда не посмотрит в ее сторону, — обман хуже всего. Она не, может злоупотреблять доверием этого порядочного человека.

Не успела Асусена открыть рот, чтобы вымолвить заготовленную ею фразу насчет того, что они больше не должны встречаться, Франшику обрушил на нее целый водопад признаний.

Он только и живет ею одной. Она необыкновенная, чистая, светлая, святая, и он, конечно, не стоит того, чтобы Асусена даже цветы принимала из его рук. Но любовь его так огромна! Она больше него, Франшику, и лучше его! И он станет таким же для нее прекрасным, как его любовь. Она просто чудо.

Нужно ли говорить о том, что каждое слово Франшику причиняло Асусене невыразимую боль. Наконец ей удалось вставить слово:

— Нет-нет, я не такая, как ты думаешь. Не чистая, не святая. Я принадлежала Витору. Я — дрянь. Той Асусены, которую ты любишь, не существует.

Лицо Франшику изобразило растерянность, но Асусена этого не видела. Потупив глаза, она продолжала:

— И теперь мне очень стыдно. Так стыдно, что я не могу на тебя смотреть. Уходи, прошу тебя.

— Асусена, посмотри мне в глаза, — тихо произнес Франшику.

Асусена отвернулась, но он обнял девушку и поднял пальцами ее подбородок.

— Я люблю тебя, — продолжал Франшику, — и я знал многих женщин. Но такую, как ты, — никогда. Ты для меня единственная. И не важно, сколько женщин у меня было до этого.

— Но ты мужчина, Франшику, — всхлипнула Асусена. — С мужчинами все по-другому.

Франшику ласково усмехнулся:

— Почему по-другому? Выходит, если женщина любит всей душой, она не имеет права потерять голову? Может, большинство мужчин так и думают, но я не такой, Асусена. В жизни мне пришлось много страдать, и эти страдания многому меня научили. Я хочу, чтобы мы поженились.

Асусена сквозь слезы посмотрела на него.

— Ты хочешь жениться… на такой, как я?

— Я мечтаю об этом, — выдохнул Франшику. — И если ты меня когда-нибудь полюбишь, я стану самым счастливым человеком на свете!

На другой день подозрение Аманды, что ее брат не совсем нормален психически, нашло подтверждение.

…Они с матерью гуляли по саду, как вдруг услышали странный шум, доносившийся из дома.

Не зная, что и думать, обе женщины вбежали в дом, а затем устремились в комнату Витора.

Их глазам предстало странное зрелище.

Витор, с перекосившимся лицом, громил комнату. Опрокидывал мебель, бил вазы. Летисия с криком бросилась к сыну и, обхватив его руками, попыталась уложить на диван. Витор кричал, вырывался, по его лицу струились слезы. Аманда бросилась за успокоительным, но на полпути передумала и позвонила Оливии. Брат явно нуждался в помощи врача.

Когда пришла Оливия, приступ миновал. Витор сидел, обхватив голову руками, и как будто даже не понимал, кто сотворил этот беспорядок. Он как будто пытался выйти из стрессового состояния. Оливия попросила, чтобы их с Витором оставили одних.

— Знаешь, чем лучше всего лечить стресс? — вдруг как ни в чем не бывало произнес Витор. — Сменой обстановки, — ответил он сам же на свой вопрос. — Путешествием с любимым человеком… Ты помнишь, я показывал тебе яхту на верфях?

Оливия кивнула.

— Она почти готова, — произнес Витор. — Как насчет круиза по Средиземному морю? Ты не должна отказывать в помощи человеку, который так сильно в ней нуждается!

— О круизе, — строго проговорила Оливия, — мы поговорим в другой раз. Потому что сейчас этот человек нуждается в помощи таблеток, которые я ему выпишу.

Витор сделал кислое выражение лица.

— Нет, это мне не поможет. Мне нужна ты. Выходи за меня замуж.

Оливия оторопела:

— Ты делаешь мне предложение?

— А ты думаешь, я с тобой просто время убивал? — вопросом на вопрос ответил Витор, и в голосе его прозвучала детская обида.

Оливия мягко улыбнулась:

— Ну конечно, я так не думаю.

— Ты считала меня когда-то беспринципным типом, — капризным голосом продолжал Витор. — Но ведь это не так. Или выходить замуж за такого сумасшедшего, как я, не входит в твои планы?

Оливия покачала головой.

— Нет, просто это как-то неожиданно…

— Или ты считаешь, что мне больше подходит смирительная рубашка, чем фрак жениха?

— Прекрати сейчас же! — слегка стукнула его кулаком в грудь Оливия. — Я вовсе не считаю, что тебе нужна смирительная рубашка.

Витор тут же сделался тих и кроток, как младенец.

— Очень рад, что ты так говоришь. Посмотри, — он подвел Оливию к зеркалу, — посмотри, какая мы чудесная пара… Разве не так? Ты такая красивая, а я такой серьезный, такой положительный. Видишь ли, я только о тебе и думаю. Мои родители жили плохо. И я поначалу был настроен против брака. Но вот появилась ты, и все изменилось. Жизнь без тебя не имеет смысла. Ты мне нужна, Оливия. Мы с тобой люди взрослые, самостоятельные, у каждого своя профессия, и это прекрасно. Мой дед и твой отец — они почти как братья. То есть наш брак обречен на успех.

— Даже не знаю, что тебе сказать, — раздумчиво произнесла Оливия.

Витор закружил ее по комнате.

— Скажи «да», и мы закрываем эту тему.

— Но не все так просто, Витор, — сомневалась Оливия. — Я уже однажды была невестой и обманулась. Так что мне не хотелось бы принимать скоропалительных решений. Дай мне время.

— Конечно! — надул губы Витор. — Начинается обратный отсчет. Десять… девять… восемь…

Но Оливия оставалась серьезной.