Тропинка в небо(Повесть)
Шрифт:
А потом началось творческое обсуждение репетиции. Сначала обсуждали все вместе, потом общий разговор раздробился, потом парочки одна за другой начали выскальзывать из класса, и наступил момент, когда Манюшка констатировала, что уже нет ни разговоров, ни разговаривающих, а сидит она одна, как дура с вымытой шеей. В дверь заглянула Катя и, ехидно улыбаясь, сообщила:
— Мальчиков не жди — они с нашими девочками репетируют сейчас другие пьесы.
Выйдя из класса, Манюшка несколько секунд ошарашенно смотрела вслед Кате, что уходила по коридору к маячившему вдали Захарову, а когда до нее дошло,
— Тьфу! Только одно на уме! Фитюльки штатские!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
На левом фланге — «головастики». Ревнивец Блондин-брюнет. Четвертый взвод в роли сводни
— Смирно! Первая шеренга, два шага вперед шагом — марш! Кругом! Вольно.
Голос у Славичевского хриплый, словно он хватанул какой-то липкой жидкости, и она навсегда застряла в горле. Слушая его команды, хотелось за него откашляться.
Помкомвзвода медленно двигался по живому коридору, вертел в пальцах спецовские пуговицы, внимательно рассматривал ботинки и подворотнички, а в заключение окидывал каждого придирчивым взглядом с ног до головы. Время от времени он отрывисто бросал:
— Почистить ботинки! Пришить подворотничок! Желанов, пуговицы зацвели! Ракович, почему ворот расстегнут?
По мере продвижения Славичевского к левому флангу суровое его лицо все больше смягчалось, все чаще слышались шутки: левый фланг, где сосредоточилась политическая власть и учебная мощь взвода, являлся слабостью Ростика. Удивительно, но факт: «головастики» подобрались почти поголовно мелкого росточка.
— Четвертый взвод, — говаривал по этому поводу Лесин, — подобен раку — движется задом наперед. Только, конечно, не пятится.
Приблизившись к Манюшке, Славичевский вытянул шею и начал принюхиваться.
— Чую запах нечищенных пуговиц Мария. — Он повернул голову, снова потянул носом и скривился. — Фу! Так может смердеть только грязный подворотничок Захарова. Что ж это вы, товарищи комиссары? Пример подавать должны, а вы сами ходите, как… — Он замолчал, не находя слова.
— Что нужно этому оскребышу с подошвы аллаха? — надменно вскинул подбородок Игорь Козин.
Славичевский как раз приблизился к нему.
— У вас сегодня ослепительный подворотничок, господин ханжа. Поэтому и держитесь так заносчиво?.. Постой, постой… А почему это у тебя шея белая, как у лебедя? Ну-ка, расстегни воротник… Так, так… Сколько мела пошло на это художественное оформление? Это ж надо додуматься — намазать мелом верх воротника и шею. Я сперва и не заметил, что нет подворотничка. Ну, что ж… За обман командира придется поработать на кухне.
— Слушаюсь! — гаркнул Игорь радостно, как будто ему объявили о производстве в офицеры. — На кухне готов служить хоть каждый день, ваше высокоблагородие!
Славичевский повернулся к Синилову.
— Э-э, брат, а ты совсем запаршивел. Ботинки грязные, пуговицы позеленели, подворотничка нет…
— Зубы не чищены, — под смех близстоящих подхватил Захаров, — шея не мыта, на ушах пыль.
В другое время Блондин-брюнет обязательно дал бы сдачи, но сейчас молчал с подавленным видом. Славичевский посмотрел на него прищуренным глазом, собираясь, видимо, то ли ругнуться, то ли сострить,
но махнул рукой и отошел.После осмотра класс превратился в гримерную: кто чистил пуговицы, кто пришивал временный подворотничок (полоску чистой бумаги), кто обрезал ногти. Ботинки драили в коридоре.
Обменивались новостями, мнениями, колкостями, остротами.
…— Как подписали договор с Китаем, прямо дышать легче стало. Теперь нам сам черт не брат.
— Может, и так. Но пока дружба в одни ворота. Мы их вооружили, мы им Порт-Артур отдали, а что они нам?
— Ну, ты хочешь сразу все. Дай им стать на ноги.
…— Америка сколачивает западногерманскую армию.
— Знову фрицы замаячили на горизонти, хай им грець!
— Да, и опять их насобачивают на нас.
…— Слушай, цены больше месяца назад снизили, а ты все такой же тощий.
— Цены! Это для гражданских. А нам все равно, что почем, поелику в кармане шансы поют романсы.
— Ну, не скажи. Пирожок на ужин разве тебе не добавили?
— Эй, редкобородый, прошу сюда! — орудуя иглой, крикнул Синилову Козин. — Я намылю тебе шею и стряхну пыль с ушей.
— Себе стряхни, — угрюмо огрызнулся Блондин-брюнет.
Рядом с Козиным усердно трудились другие деятели левого фланга.
— С Ленькой что-то не в порядке, — вполголоса заметил Захаров. — Ходит, как побитая кляча, двоек нахватал. Ты бы, Игорек, разнюхал — вы ведь друзья.
— Не успеет солнце в третий раз взойти над грешной спецухой, как тайна этого субъекта будет в наших руках, — Козин перешел на деловой тон. — Сколько заплатишь, босс?
— Две тысячи таньга, — сказал подошедший Славичевский. Ему нравилось это звонкое словечко, забредшее из какого-то фильма, и он совался с ним в любую щелку.
Через два дня на переменке Игорь с таинственным видом поманил Захарова и Манюшку к открытому окну.
— Товарищи! — трагически зашептал он, схватившись за сердце. — Я потрясен! О небо! — Он вскинул руки и возвел глаза к потолку. — Возьми назад ту роковую тайну, которую ты обрушило на меня! Мое бедное сердце не выдержит. Вы слышите, как оно бьется?
— Слышим: бьется, как телячий хвост, — вставила Манюшка.
— Еще сильнее, друг мой! Итак: подруга нашего чернобелого товарища распрекрасная Александра, ослепляющая своей красотой…
— Слушай, нельзя ли покороче? — оборвал Захаров.
— Короче, ревность, — с ходу перестроился Козин. — Шурка пошла танцевать со своим школьным товарищем, а Блондин-брюнет ей назло пошел провожать другую. БСЛ — большая светлая любовь разбилась на мелкие осколки… Спасите ее! — Он простер к ним руки, потом закрыл ими лицо и, продолжая играть роль, шатаясь, двинулся на свое место.
— Чушь собачья, — сказала Манюшка. — Ерунда на постном масле.
Захаров насмешливо сморщил нос.
— Тебе-то откуда знать, ерунда или не ерунда? Вот видишь, мешает человеку учиться, значит, не ерунда.
К ним подошли Мотко, Очеретян, Славичевский, Трош, Евстигнеев и еще несколько человек.
— Чего вы тут в тайны играетесь? А ну, кажить нам! Мы що, не таки?
Захаров коротко ввел их в курс дела. Трош, выдававший себя за сердцееда, тут же заявил:
— Там что-то больше было с ее стороны. Никогда не поверю, что виноват хлопец!