Тропой священного козерога, или В поисках абсолютного центра

Перелет. На следующее утро приезжаем в аэропорт. Идем к нужным воротам — нашего знакомого там нет. Спрашиваю, где найти начальника службы. Меня отправляют к какому-то окошку, а там — совершенно другой человек! А где же наш? Никто не знает. Наверное, у него вторая смена. О-ля-ля! Вариант оставался один — проходить самостоятельно. И тут происходит самое невероятное. Дежурная проверяет билеты, потом сверяет имена с паспортными данными и... спокойно пропускает нас дальше, вообще не задав никаких вопросов!

То же самое повторилось в Ульяновске, где самолет совершал техническую посадку и пассажирам пришлось выходить из машины в зал ожидания. Из окна аэровокзала открывалась медитативная панорама бескрайнего зеленого луга под белым пасмурным небом.

— Вот здесь родился Ленин, — сказал я.

— Really? Oh, shit!

Объявили посадку, мы снова взлетели, чтобы приземлиться уже в другом городе Ленина — на Неве.

Под колпаком у ЦРУ. Прилетели в Питер, добрались до гостиницы. Вечером я позвонил в Таллинн маме, сообщить, что вернулся из Азии и через пару дней буду в Берлине. Сработал автоответчик. Я продиктовал послание и заодно номер телефона в питерской гостинице. Минут через пятнадцать раздается звонок. Поднимаю трубку — по-английски спрашивают Викторию. Это было очень странно, ибо нового номера я еще никому не давал, а Викки его вообще не знала. «Прямо какие-то козни ЦРУ», — подумалось мне спонтанно. Виктория взяла трубку. Лицо ее сразу обрело возбужденное выражение, она хватала воздух ртом и только время от времени вскрикивала:

— Oh, my god! Really? No! Oh, my goodness! Fucking shit!

Все это длилось примерно с полчаса. Наконец, телесеанс был закончен.

— You know what? — Виктория сделала большие глаза. И рассказала историю, полностью подтвердившую мою интуитивную догадку о ЦРУ.

Все началось ранним августовским вечером, в небольшом домике в тихой американской провинции, где семейство Виктории смотрело очередной телесериал с попкорном в руках. В перерыве между сериями показали новости. Тут сообщили о путче ГКЧП в Москве. Мамашка, зная, что ее чадо в это время находится в СССР, да и вообще за границей впервые в жизни, — сильно запаниковала. Нужно срочно связаться. Но как? Впрочем, одна ниточка была. Виктория, оформляя визу в СССР, дала в качестве формального места посещения таллиннский адрес моей мамы, вместе с телефоном. И вот родители Виктории звонят в Таллинн, а там никто по-английски не говорит. Ноль эмоций. Тогда они звонят Виккиному Старшему другу и просят поучаствовать в поисках дочери, пропавшей в охваченной военным путчем Красной империи. Тот с фанатизмом бизнес-управляющего среднего звена взялся за дело. Первым делом он вновь позвонил в Таллинн. Там опять ноль эмоций. Ну не говорят люди по-английски! Старший друг на этом не останавливается и звонит в Вашингтон, в МИД, с сообщением, что на территории СССР пропала американская гражданка.

Там сразу забили тревогу. Обращаются в американское посольство в Москве, те звонят в Таллинн, уже с переводчиком. Моя мама, естественно, ничего не знает. Ни где я сейчас, ни с кем. Да, мол, звонил, сказал, что отправляется в Среднюю Азию. В Таджикистан. А там — не то что телефона, даже адреса никакого нет. Да и какой может быть в горах адрес? Вот так они и звонили ей каждый день по нескольку раз: нет ли от меня сигнала, не объявлялся ли? Но просто так пассивно ждать тоже не стали. Старший друг сильно напрягал Вашингтон, те — Москву, Москва напрягла спецслужбы, те инициировали всесоюзный розыск. И вот уже нас ищут совместными усилиями ЦРУ и КГБ. Вот они — первые шаги партнерства во имя мира!

В тот вечер, когда я позвонил из Питера в Таллинн, мама была у соседки, а вернувшись обнаружила мое сообщение на автоответчике. Буквально через минуту после этого позвонили в очередной раз спецслужбы, и мама им сразу же сообщила номер моего телефона в гостинице. Вот отсюда — и тот загадочный звонок Старшего друга. Все сошлось. Даже мое, сделанное по пульсам в эпицентре нашего трипа, предсказание Виктории, что о ней кто-то очень активно беспокоится, полностью подтвердилось.

По возвращении в Америку Виктория дала местной медии не один десяток интервью как очевидец Последней русской революции. Одной альтернативной нью-йоркской газете она рассказала подлинную кислотную версию того, где и как она пережила исторический путч. Статья сопровождалась фотографией, запечатлевшей Викки в компании вооруженных чабанов-«моджахедов». Подпись внизу поясняла, что это «противники Горбачева».

Aquarius. Когда я уезжал из Питера в Берлин, меня провожали Йокси и Седой, которым я сдал Викторию на руки. Йокси, как всегда, ни от чего не отказывался. Накурившись по самую завязку чуйки, он закинулся сверху тремя дозами ЛСД из Центрального парка. Йокси гулял по полной программе, потому что дела с выездом в Израиль вновь катили, и он собирался отправляться туда в самое ближайшее время, со всем своим семейством. Йокси голосовал за перестройку ногами. Седой — сердцем. Но, как говорят бизнесмены, «рыночная экономика не имеет с любовью к ближнему ничего общего». В справедливости этого тезиса, в самом скором будущем, пришлось убедиться на собственном опыте не только Седому, но и многим сотням миллионов граждан разваливавшейся на глазах Красной империи. В соответствии со звездным раскладом, наступал век Водолея — бессмертного старца Утнапиштима, владеющего водами жизни и смерти на своем магическом острове по ту сторону Мирового океана.

Питерский протез. О путешествии Сокола с Урсулой стало мне известно только в Берлине. Прежде всего, как это ни странно, ребята несколько раз заходили в Душанбе на Главпочтамт, но никаких писем от меня так и не получили. При этом мы с Викторией также не получили их открытки, которая была оставлена еще накануне нашего прибытия в Душанбе. В общем, связь не работала, и это — при красовавшейся в самом центре зала почтамта цитаты Ленина о первостепенной роли связи в строительстве социализма. Все логично: не стало связи — не стало социализма!

В Душанбе Сокол где-то вышустрил вертолет, который забросил их с Урсулой в Восточное Вахио, куда-то в район пика Коммунизма. И улетел. И вот идут они вдвоем через высокогорную каменную пустыню день, идут другой, а на третий день у Сокола, буквально на ровном месте, ломается нога. И все. Что делать дальше? Говорят, в такие моменты у человека включаются сверхрезервы, в том числе и инстинктивно-интуитивные. Урсула пошла вперед ПРОСТО НАУГАД и через некоторое время заметила в темнеющем пейзаже огонек. Подошла ближе. Это была группа альпинистов, снаряженная, к тому же, рацией! Вызвали вертолет. Сокола отвезли в Душанбе, оттуда самолетом — в Питер.

Здесь врачи требовали бакшиш в количестве не менее двух тысяч немецких марок. Положение было безвыходным, нужно было платить. Рынок медицинских услуг начинал приватизироваться. В общем, скрепили сломанную ногу какими-то железками и выписали на волю. Сокол прилетел в Берлин. Ходит — а нога болит. Обратился в местную клинику Там как посмотрели на работу питерских коллег, так и ахнули: ведь те использовали в своей скрепке разные металлы, в результате чего в ноге постоянно шел процесс электролиза, не позволявшего ране заживать. Немцы, конечно, все переделали, но «питерский протез» сохранили в качестве специального экспоната в своем клиническом музее для студентов. Чтобы те имели более широкое представление о мире.

28. Послесловие

Гражданская война. К сожалению, многим моим прекрасным планам, связанным со Средней Азией и в первую очередь с Таджикистаном, не пришлось сбыться по той причине, что уже через год после неудавшегося путча, положившего начало развалу Советского Союза, здесь разгорелась жестокая гражданская война, унесшая более ста тысяч жизней. Клан восстал на клан, род на род, одна группа людей на другую.

Все началось с многомесячного антикоммунистического митинга перед зданием республиканского правительства в Душанбе. Собрались представители либеральной и исламской оппозиции, где каждая сторона имела разные программы, но единого врага в лице старого советского номенклатурного режима. Однако режим не дал так просто себя взять за горло. Он организовал долгосрочный проправительственный митинг. И в один из дней вооружил его участников автоматами, которые начали бойню оппозиции прямо на улицах города. После этого либералы и исламисты восстали, взяв власть в столице в свои руки. Но не тут-то было. Режим сдаваться не собирался. Его Наполеоном выступил криминальный авторитет Сангак Сафаров. Возглавленные Сафаровым части кулябцев отправились в марш на Душанбе и взяли столицу. Началась гражданская война. Наконец, после нескольких лет вооруженного противостояния, режим и оппозиция пошли на компромисс и создали коалиционное правительство Эмомали Рахмонова. Часть исламистов не признала сговора и продолжает удерживать ряд районов, прежде всего на востоке страны, под своим контролем. Фактически самостоятельной территорией является Памир, изолированный, лишенный какой бы то ни было связи с центром.

Метаморфозы. В результате войны и сопутствовавших ей этнических чисток многие русскоязычные жители Таджикистана покинули республику. Охотничий проект с Вороной, естественно, сорвался, хотя тот уже успел прислать мне в Берлин готовый бизнес-план с подробными расчетами. Точно так же нереальным стал импорт продуктов народного творчества, о чем я договаривался с представителями Министерства культуры. Разумеется, никакого дома здесь для Сокола тоже больше не светило. Как перестало светить и Каландару в его бизнесе. Все вертолеты забрали на фронт, одежду-люкс перестали покупать, дорогостоящего интерьера уже никто не заказывал.