Тростниковые волки

–Конечно, – она кивнула, – только ты, пожалуйста, не забывай про тайны говорить, что это тайны. А то есть люди, которые треплются, а потом, когда ты кому-то что-то пересказываешь, обижаются, говорят: «Я думал, и так понятно, что это секрет».

–Не волнуйся, я не забуду. Я тебе два раза повторю.

–Здорово. А когда мы начинаем?

Я посмотрел на часы:

–Сейчас. У меня к тебе на сегодня есть ещё два задания. Первое – купи нам с тобой билеты на поезд, до дома. – Я достал бумажник и положил перед ней несколько купюр. – Отзвонись потом, скажи, какой вагон.

–А второе?

–Достань где-нибудь фотографию дочери Караима. В смысле, Русалки. Сумеешь?

–Не вопрос. – Она кивнула головой, собралась и поспешно пошла выходу.

–Верба, – окликнул я её, когда она уже была в дверях.

–Что?

–А как звали подругу Фет-Фрумоса?

–Ыляна Косынзяна, – улыбнулась она, – это Одесса, тут полно молдаван. На самом деле тут каждый третий знает, как звали подругу Фет-Фрумоса.

Я поел, расплатился и отправился искать интернет-клуб.

В почтовом ящике меня ждал ответ от Хаима. Хаим начинал прямо, без обиняков:

«Wenn ich in meinem Briefkasten einen Brief von dir sah, griff ich sofort eine nur f"ur den Fall bei der Hand liegende Axt und zerst"uckelte meinen Monitor. Als ich dann abgek"uhlte, wurde es mir klar, dass der Monitor daf"ur nicht g"ultig ist, dass verschiedene Bastards mir pl"otzlich Briefe schreiben, aber es war schon zu sp"at: Ich musste nach einem neuen Monitor gehen. So f"uge die Standard LCD Kosten meinem zustehenden Betrag hinzu.

Gleich muss ich dich verstimmen, mein kleiner Liebhaber der Antike: man hat dir die F"alschung unterschoben/aufgehalst. Niemals, in keiner einzigen Einheit der Wehrmacht wurden die Runen f"ur die Bezeichnung der Division verwendet. Sie k"onnte mit einer Stellennummer bezeichnet werden, mit dem Namen, oder mit einer codierten Nummer (auf den EM der Saboteurs und Luft-Kommandos). Hier nun Martha f"ugt von dem Sofa hinzu, dass mit den Runen auf der EM benennte sich nur «SS» – ebenso wie auf allen "ubrigen Regalien.

Aber wenn es so eine EM g"abe, dann k"onnte die wirklich nur in der zweiten SS «Das Reich» ausgegeben werden, und einem gewissen Hans Brueghel, Hauptsturmf"uhrer des psychologischen Dienstes (VI) von Divisionsstab, geh"oren. Um das festzustellen, muss ich auch nicht mal zu Berlin anrufen, ich habe eine Kopie des Erkennungsmarken-Verzeichnisses von der Division.

Brueghel ist eine sehr triviale Person. W"ahrend des ganzen Krieges ist er durch nichts ber"uhmt oder gekennzeichnet geworden – und deshalb findet man fast keine Erw"ahnung "uber ihn in den Studien "uber die zweite SS, es sei denn, in der allgemeinen Liste. Seine Biographie ist bruchst"uckhaft – wurde in 1901 geboren, seit 1930 Mitglied der Partei, ein SS Veteran, in der Organisation seit 1931 (Buch # 11 111 – eine interessante Nummer, ja?), in der Division seit ihrer Gr"undung und bis Mitte 1943. Wird vermisst.

Ich habe gerade "uberpr"uft – ich habe nichts mehr von ihm, und in einer Entfernung von Katzensprung kann ich nichts mehr finden.

Wenn du wirklich Information "uber ihn brauchst, trotz der Tatsache, dass die EM gef"alscht ist – ziehe ich nach Berlin. Aber ich warne dich – du wirst den Satz mit zwei multiplizieren. Sowohl f"ur mich als auch f"ur Martha.

Schreibe, gehe nicht verloren.

Weil ich habe keine Lust mehr habe, nach dem n"achsten Brief den Monitor in St"ucke zu schneiden.

Chaim» [2] .

Тут надо сказать пару слов о том, кто такой Хаим.

Хаим представлял собой настоящий клубок противоречий, начинавшихся с его происхождения.

Отец Хаима был чистокровным немецким евреем. Дед и бабка Хаима по отцовской линии познакомились в концлагере Дахау. Они любили друг друга платонически, через колючую проволоку, словно в романе Ремарка, стоически поддерживая друг друга в ожидании смерти. В 1944 году оба они неожиданно были переведены из концлагеря на завод по производству мыла в рамках кампании Гиммлера под улучшению имиджа рейха накануне поражения в войне, и в 1945-м их освободили американские войска. В 1946-м они поженились, и в 1947-м у них родился сын – отец Хаима.

2

«Увидев в своём почтовом ящике письмо от тебя, я немедленно схватил лежащий на всякий случай под рукой топор и раскромсал свой монитор на мелкие кусочки. Потом, когда я поостыл, я сообразил, что монитор не виноват в том, что разные сволочи неожиданно пишут мне письма, но уже было поздно: пришлось идти за новым монитором. Так что добавь в причитающуюся мне сумму стоимость стандартного LCD.

Сразу вынужден тебя расстроить, мой маленький любитель старины: тебе подсунули подделку. Никогда, ни в одном подразделении вермахта не использовали руны для обозначения дивизии. Она могла быть обозначена штатным номером, названием или кодированным номером (на жетонах диверсантов или десантников).

Вот Марта сейчас с дивана добавляет, что рунами на жетонах обозначали только СС – так же, как и на всей остальной атрибутике.

Но если бы существовал такой жетон, то он действительно мог быть выдан только во второй СС, «Дас Райх», и принадлежал бы некоему Гансу Брейгелю, гауптштурмфюреру психологической службы (VI) дивизионного штаба. Для того чтобы установить это, мне не нужно даже звонить в Берлин, у меня есть копия ведомости личных знаков дивизии.

Брейгель – чрезвычайно банальный персонаж. За всё время войны он не прославился и не отличился ничем, – и потому его практически не упоминают ни в одном исследовании второй СС, разве что в общем списке. Биография его обрывочна – родился в 1901 году, член партии с 1930 года, ветеран СС, в организации с 1931 года (билет № 11 111 – интересный номер, да?), в дивизии с момента основания и до середины 1943 года. Пропал без вести.

Я только что проверил – у меня нет о нём больше ничего, и на расстоянии вытянутой руки я ничего больше найти не смогу.

Если тебе действительно нужна о нём информация, несмотря на то что жетон поддельный, я смотаюсь в Берлин. Но предупреждаю: тариф будешь умножать на два. И мне, и Марте.

Пиши, не пропадай.

А то неохота после следующего письма опять монитор рубить на части.

Хаим».

Мать Хаима была отпрыском древнего баварского аристократического рода. Её отец, барон фон что-то там, был мелкоземельным помещиком и в 1935-м вступил в партию, затем в СС, ушёл добровольцем в армию, с началом войны оказался на Восточном фронте, где дослужился до штурмбаннфюрера и командовал батальоном, а потом попал в плен и исчез из жизни своей семьи на долгих двадцать лет. Мать Хаима родилась через девять месяцев после последнего отпуска её отца, в 1944-м, и увидела его впервые в 1965-м, уже взрослой женщиной. Через несколько лет она вышла замуж за еврея, уехала из дома и, насколько мне известно, больше не виделась с отцом ни разу до самой его смерти. О причинах можно было только догадываться. Один раз Хаим обмолвился, что его дед имел какие-то связи с ОДЕССА, но развивать эту тему не стал, и я не стал спрашивать.

Поскольку его отец не был немцем, а мать не была еврейкой, Хаим был чужим и для тех и для этих. Думаю, не стоит и говорить, что для Хаима не существовало священных коров – он одинаково равнодушно относился и к трогательности покаяния немцев, и к аффективности Шоа. Вторая мировая интересовала его прежде всего как заработок – и он был здесь достаточно успешен. Как историк Хаим имел постоянную аккредитацию во всех крупных архивах и фондах Германии, начиная, конечно, с Deutsche Dienststelle – преемницы ВАСт, – «Немецкой службы по оповещению близких родственников павших солдат бывшего вермахта», и Volksbund Deutsche Kriegsgr"aberf"ursorge e.V. – «Народного союза Германии по уходу за военными могилами». Помимо этого у него были прекрасные исследовательские навыки и отличный нюх на всё, что выбивалось из общей картины. Хаим сотрудничал с рядом серьёзных копателей, прикрываясь официальными подработками на те или иные исторические общества и поисковые движения. Пару раз он попадал в поле зрения полиции, но каждый раз выходил из воды сухим.

Мне повезло познакомиться с ним в самом начале моей… скажем так, «археологической карьеры», и так уж случилось, что мы стали друзьями. Хаим вообще редко сходился с людьми – слишком уж специфическим он обладал характером. Единственным человеком, которому он полностью и безоговорочно доверял, вот уже десять лет была его девушка, Марта, – вероятно, самое удивительное создание на Земле. За всё время нашего знакомства, кроме «Привет» и «Пока», Марта произнесла при мне, может быть, десяток слов. Но Хаим с регулярностью утренней газеты пересказывал мне анекдоты, басни и целые поэмы в прозе, утверждая, что это вчера ему рассказала Марта. Очевидно, она общалась с ним одним. И, очевидно, их двоих это вполне устраивало. Она была полупрофессиональным фалеристом, и её помощь часто оказывалась очень кстати.

Последний раз мы расстались в разгар моих «полицейских приключений». Мне пришлось спешно обрубать все концы, и я просто исчез, ничего не объясняя. Хаим сам работал в этом бизнесе не первый день и хорошо знал, что это могло значить, поэтому не сделал ни одной попытки со мной связаться. С моей стороны, конечно, было некрасиво не появляться так долго, будучи на свободе, но я рассчитывал, что Хаим не сердится. В конце концов, зачем же ещё нужны друзья?

Судя по письму, Хаим не сердился, во всяком случае не сильно. Меня больше волновало другое. Хаим настаивал на том, что жетон поддельный, в то время как я с самого начала не сомневался в его подлинности. Я откинулся на спинку стула и запрокинул голову. Под потолком неспешно месил воздух вентилятор, очевидно, не выключенный с лета.