Трой. Дело чести

Влюблённые спешным шагом отступали к выходу со здания вокзала, когда со стороны перрона к ним потянулись люди в белоснежных одеждах.

Всё стало понятно. «Майтвилл» прекрасно знал, куда потянуться двое беглецов.

И уже ждал их.

— Бежим!!! — скомандовал Столз, и они вместе со Шпац бросились бежать из вокзала.

И люди в белых одеждах бросились бежать вслед за ними.

Адольф, полный холодного самолюбования, наслаждался своим отражением в зеркале. О да, сходства со своим историческим вдохновителем он достиг уже почти полного! Та же чёлка, те же усы — да и само лицо было безумно похоже на лицо величайшего фашиста всех времён и народов. Адольф всю жизнь к этому шёл и, похоже, если ещё и не достиг совершенного сходства, то очень был к этому близок.

Ещё с детства лидер корпорации «Скинни» был подготовлен своим отцом к стремлению быть точной копией Гитлера. Начнём с того, что отец назвал его «Адольфом» — именем, называть которым детей у всех здравомыслящих людей лежит строгое табу. Отец Адольфа и привил юному тогда ещё фашисту свои велико арийские идеалы. Жиды (по словам отца) были везде и всюду, поэтому всем чистокровным арийцам необходимо было во что бы то ни стало объединяться и вести борьбу с прогнившим еврейским обществом.

Отец Адольфа входил в небольшую националистическую группировку. Сам же Адольф переплюнул его ступени сразу на три — он стал членом самой весомой неонационалистической организации (а именно, корпорации «Скинни») и при том не просто каким-то там рядовым скинхедом — он стал лидером корпорации в Хротцбере, а это, между прочим, довольно большой город! Впрочем, ничего удивительного в таком успехе Адольфа не было. Учитывая всё то сходство, которое он получил с рождения, и сходства, которых он добился хирургическим способом, — короче, учитывая все эти сходства с самым известным фашистом всех времён и народов, вполне закономерно было то, что у адептов «Скинни» он обрёл авторитет и приличную поддержку.

Сам же Адольф был, безусловно, горд тем, что стал фактически точной копией главного тирана двадцатого века. Гитлер в его глазах был не просто национальным лидером — для него он был настоящим героем, поднявшим свою нацию из тлена, сделавшим жизнь истинных арийцев по-настоящему райской. А жиды... А что жиды? Сами напросились на то, чтобы с ними так обошлись, как обошлись в фашистской Германии. Чёртова еврейская кровь...

Да, отец в детстве умело отформатировал мозги юного Адольфа, не иначе...

Своими мыслями глава Хротцберского подразделения «Скинни» вернулся к убитому недавно Генри Дриксону. О да, старый хрыч получил по заслугам! И даже не потому, что он размещал свою навязчивую рекламу на объектах соседних корпораций. Просто Дриксон был одним из членов соседних корпораций. А все корпорации, не являющиеся «Скинни» — все, все до одной! — это всё проклятые жидовьи организации, которые подлежат лишь одному — полному уничтожению с убийством (ну... как-нибудь покровавее!) всех их лидеров.

Адольф вновь насладился своим зеркальным отражением. И она, эта неизбежная рука Немезиды, покарает всех его неприятелей — а именно, всех прочих местных руководителей других корпораций — очень, очень скоро! У фашиста уже был полностью готов план по устранению Француза. Ха, этот чёртов лягушатник предъявляет ему какие-то там претензии о том, что он, истинный ариец, видите ли, торгует не на своей территории! Да Адольф родился и вырос здесь, в Хротцбере! Это его родной город, в отличие от этого жирдяя Француза, вообще неизвестно, откуда сюда прибывшего! И этот еврейский прихвостень будет ему что-то говорить о нарушении территориальных прав?

Скоро они поплатятся... Скоро они все поплатятся: и Француз, и Мак Грейн, и Барс... Надо только собраться с силами... Надо только подождать...

Адольф позволил себе едкую усмешку. Да, даже истинные арийцы имеют право немного злорадно посмеяться!

Элиот Мак Грейн с хмурым лицом восседал в своём чёрном кресле. Пальцы левой руки с огромными жёлтыми ногтями впивались в один из подлокотников кресла, оканчивающегося золотой головы льва. Мысли его были крайне мрачны.

Ещё вчера он чуть ли не до потолка прыгал по тому случаю, что Генри Дриксон мёртв. Казалось бы, убили его соперника, который к тому же ещё и нарушал все возможные правила здоровой конкуренции торговли корпораций... Чего бы Элиоту тогда грустить?

Но если призадуматься получше, то сразу становятся видны все минусы смерти местного главы «Майтвилла». И первым, самым очевидным минусом было то, что на место Генри неизбежно поставят замену. А это было совершенно невыгодно для корпорации «Вампо» и для Мак Грейна в частности.

Кто-то ведь неизбежно придёт на смену Дриксона, и этим «кем-то» с огромнейшей вероятностью может стать ни кто иной, как сын Генри, Найтон Дриксон. А этот молодчик... Дьявол, да он же совсем ещё пацан! Он был молод даже по человеческим меркам, что уж там говорить про вампирские! И что произойдёт, когда этот Найтон займёт место отца? Уж точно ничего хорошего! Наверняка же продолжит «политику» Генри по навязчивой рекламе на другой территории, как бы показывая, что он никого не боится! Найтон молод и амбициозен — ещё один минус в его будущем назначении. Пойдёт ли такой человек на компромиссы, если они потребуются?

Едва ли. Элиот прекрасно знал сына погибшего Генри Дриксона, и это его и беспокоило.

К тому же приличным минусом было то, что почивший старик Дриксон был этаким символом мира в среде представителей корпораций. Он был самым старшим (ну, кроме самого Мак Грейна, разумеется, — тому было около двухсот лет!) из представителей корпораций в Хротцбере, и ответственность за хрупкий мир между этими титанами лежала именно на его старческих плечах. Что произойдёт теперь, когда Дриксона не стало? Отношения между Французом и Адольфом натянуты настолько, что если бы они были струнами, эти струны давно бы уже лопнули! Фашист упорно лез на чужую территорию (в основном, как раз, Француза), лягушатник не переставал ругаться на своего оппонента на своём французском языке...

Короче говоря, эти неверные, похоже, были готовы просто перебить друг друга к чёртовой матери. Да и, казалось бы, пусть перебивают, что Мак Грейну-то до этого, если его не трогают?

Но бояться ему было чего. А именно, бояться ему следовало того, что будет, когда один из них убьёт другого.

Адольф — тот ещё фашист. И в случае, если он раздавит Француза своим железным напором (а также своей армией поганых скинхедов), не ровен час, Адольф может обратить внимание и на скромную корпорацию «Вампо» с Мак Грейном во главе. В конце концов, Элиот и его парни ведь реально пьют человеческую кровь, а такого фашисты, по идее, не прощают. При таком исходе «Вампо» достанется будь здоров!

Если же в этой битве титанов победит Француз, Мак Грейну особо легче не будет. Да, этот жирный лягушатник, безусловно, весьма умён и хитёр, и за этот счёт он вполне может победить Адольфа, но... Станет ли от этого легче Элиоту?

Едва ли. Если Француз убьёт Адольфа, то этот неверный быстро поймёт, что у него есть приличная сила и возможности для того, чтобы вести войны с другими корпоратами. На Барса он не рыпнется — у кошака уж слишком мощная организация — а вот на Мак Грейна...

За окном сверкнула молния, и гром разбил мысли вампира. Гроза на улице просто бушевала, и дождь отчаянно колотил своими слезами в окно Мак Грейна.

«Чёрт бы тебя только побрал, Генри Дриксон! — подумал Элиот. — Кто тебя только вообще просил подыхать, да ещё и подыхать в столь ответственный момент!»

Комнату вампира вновь оглушил гневный раскат грома, в котором потонули все матерные слова, вырвавшееся изо рта Мак Грейна.

Ситуация намечалась хуже некуда...

Дождь нещадно колотил по двум беглецам, которые вдвоём на байке Дэна катили прочь от вокзала. Сзади за ними ехало сразу три белых машины — машины «Майтвилла», машины посланные за ними Найтоном Дриксоном.