Троя. Герои Троянской войны Книга 1

Еще один раненый привстал и протянул герою руку. Это был Антенор.

– А меня отпустили, – сказал он, отвечая слабым пожатием на пожатие Ахилла – Я был ранен в самом начале и очнулся на берегу, возле кораблей. Понял, что взят в плен, и хотел кинуться в воду, чтобы лучше утонуть. Но тут подошли Менелай с Одиссеем, и Одиссей напомнил Менелаю, как я когда-то пытался уговорить Приама вернуть похищенную Елену и спартанские сокровища. Тот стал было браниться и кричать, что теперь это ничего не значит... Тогда Одиссей взялся за меч. Вмешался еще кто-то из царей – я не помню, у меня от потери крови кружилась голова. В конце концов, они мне сказали, что я могу плыть с ними или остаться, по своему выбору. Я ответил, что остаюсь, даже если здесь никого больше нет и я умру от ран. Потом царица нашла меня на берегу.

– Садись, Ахилл! – Гекуба положила на освободившуюся лежанку Троила две овечьих шкуры и указала на них Пелиду и его спутникам. – Садись, Пентесилея, и ты, Терсит, если я правильно запомнила, как тебя зовут. А ты иди ко мне на колени, моя маленькая Авлона! – и царица, присев на край лежанки, подхватила девочку и прижала ее к себе.

Пришедшие сели, испытывая одинаковую безумную усталость. Ахилл, к тому же, чувствовал невероятное опустошение. Его надежда угасла, и отчаяние, глухое, черное, наваливалось с невиданой силой, лишая воли и сознания. Только взгляды этих людей, тоже все потерявших, израненных, но полных радости от того, что он жив и вернулся к ним, еще заставляли героя держать себя в руках.

Светловолосая женщина деревянной ложкой начерпала из чана и разлила в четыре чашки разного размера и разной формы – видимо, собранные на покинутом ахейском становище, – крепкий, приправленный травой бульон и молча, не поднимая глаз, раздала чашки Ахиллу и его спутникам. В бульоне плавали кусочки мяса.

– Это Троил подстрелил вчера, в роще, двух цесарок, – сказала Гекуба – А то у нас была только конина – я срезала несколько кусков с туши убитой лошади, там, возле города. Ешьте, это все, что у нас есть – хлеба мы не нашли...

– Вот, – Пентесилея достала из своей сумки две лепешки и протянула троянке. – Для раненых. Потом мы что-нибудь еще отыщем. И, прошу тебя, царица, расскажи, как это было. Я знаю – тебе трудно говорить об этом, но...

– Мне не трудно, – женщина покачала головой. – Мне уже ничего не трудно, Пентесилея. Третьего дня ахейцы, получив дань, погрузились на корабли и отплыли. Как было условлено, оставалось только несколько кораблей Менелая – он должен был наутро получить свою жену и догнать остальных в море. Приам поставил это условие, опасаясь, что если при этом будут и другие ахейцы, случайная ссора с ними может привести к новому столкновению. Это был последний день праздника, его отмечали в городе еще и как день окончания войны – ведь все верили, что она кончилась...

И вот ночью они напали. Вероятно – я уже потом это поняла – они проникли на берегу внутрь Троянского Коня, в нем еще вечером проехали в город, а потом, перебив стражу, впустили остальных. Корабли ахейцев, должно быть, стояли за мысом, и ночью их отряды незаметно приблизились к Трое. Мы ведь не ждали! Бойня была страшная и короткая – к утру они всех либо перебили, либо взяли в плен. Дворец какое-то время держался, и мой муж, царь Приам, успел надеть доспехи. Он сказал мне, что это будет его последний бой что он рад умереть не в постели от старческой немощи, а сражаясь...

Мы отступали через левую половину дворца, надеясь выбраться и убежать в верхний город, к западным воротам, чтобы попробовать уйти в горы. С нами был наш сын Полит, дочь Кассандра, двое рабов и мои рабыни. Полита почти сразу ранили, но он продолжал сражаться, защищая нас, и Приам тоже. Я не думала, что в его годы он сможет так драться! В большом зале мы оказались одни, преследователи отстали, дворец уже горел, все было в дыму. И тут появился воин огромного роста – но, кажется, совсем мальчик, в красивых доспехах базилевса, и с ним еще воины, человек семь.

– О, боги! – Ахилл застонал. – Это был он! Мой сын...

– И я подумала, что он на тебя похож, – кивнула Гекуба. – Его называли Неоптолемом, а ведь ты говорил нам, что так зовут твоего сына. Он кинулся к нам с поднятым мечом. Полит погиб от одного удара. Тогда Приам бросил в базилевса копье, оно оцарапало тому руку. В ответ он замахнулся копьем и пронзил царя насквозь. Не смотри с таким ужасом, Ахилл – это было сражение.

– Это было подлое предательство, даже если кто-то и подменил часть дани, как говорил нам Терсит! – крикнул Ахилл, отчаянно подавляя шум в ушах и головокружение, которые становились невыносимы. – И в сражении… в сражении тоже не убивают стариков! О, что же мне делать?!

– Но ты же не виноват! – рука Гекубы мягко легла на его плечо. – И твой сын, наверное, даже не видел, кого убивает. Потом упала Кассандра, но, кажется, она просто потеряла сознание. Меня оттеснили от нее. Воины Неоптолема добивали моих рабов, а я стала на колени возле Приама и оплакивала его, как велит обычай. Мне больше ничего не оставалось. Ахейцы меня не тронули, Неоптолем велел им уйти, и сам ушел с ними.

Когда я встала, все кругом было в огне и в дыму, я начала задыхаться, и мне было не под силу вынести тело Приама. Кассандры не было видно, ее утащили ахейцы. Снаружи раздавались крики, я подумала, что там гибнут другие мои дети… И я побежала на внешнюю галерею, а оттуда за ворота Афины. У стены лежал Деифоб, он был без памяти и весь в крови. Я взвалила его тело на плечи – не знаю уж, как смогла поднять, и потащила прочь, но не к западным воротам – там шла битва, а к Площади Коня, где уже почти никого не было. Вскоре подбежал Троил с мечом в руке – он мне помог, мы выбрались на берег и спрятались среди скал.

К утру все было кончено. Ахейцы весь день грузили на корабли добычу и пленных, а вечером отплыли – и ночи не переждали, верно, боялись, что начнется шторм, море было неспокойно. Тогда я нашла и вместе с Троилом поставила один из брошенных ахейцами шатров, собрала кое-что из раскиданных кругом вещей. Еще перед тем мы нашли на берегу Антенора. А наутро я пошла в город.

– Ты пошла в город, где все горело?! – воскликнула Пентесилея. – Но это же совершенно бессмысленно!

– Нет, – покачала головой Гекуба. – Я надеялась еще кого-то найти живым. И хотела забрать тело мужа. Троил остался с ними, с ранеными... а я ушла. Мне удалось вынести тело Приама, потом Полита – зверей в Трое еще почти не было, это они вчера набежали, когда пожар стал слабеть. Неподалеку от ворот я нашла Поликсену. Она сказала, что сама бросилась на меч одного из ахейцев, чтобы ее не увезли в рабство. Мы надеялись ее спасти, но вчера она умерла. На площади я подобрала тела своей двоюродной сестры Климены и ее внука Ритона. Вчера мы с Троилом устраивали погребальный костер им всем... всем нашим родным, кого отыскали. Вынести из города и предать огню всех погибших у нас не достало бы никаких сил.

– А Гектор, Андромаха, Астианакс? – подняв голову, спросил Ахилл. – Ты про них ничего не сказала!

– Про них расскажу я, – произнес Троил.

Он слушал мать, изо всех сил сдерживая слезы, но они текли по грязным щекам мальчика и капали на колени.

– Я был в своей комнате, когда это началось, – сказал Троил. Он побледнел, вспомнив и заново испытав пережитый ужас, но овладел собой и продолжил: – Едва успел надеть тунику и схватить какой-то светильник… Им я оглушил вбежавшего в мою комнату воина и отнял его меч и лук. В одном из коридоров, куда я выскочил, я увидел Гектора и Андромаху. Он тоже был в хитоне, без доспехов, и тоже с мечом. Андромаха держала на руках сына. Они отступали к внутреннему двору. Я подбежал к ним, и мы двинулись вместе. Гектор косил ахейцев мечом, как траву. Они боялись к нему подступиться, а стрелять в узком проходе было нельзя – могли бы перебить друг друга. Но их наступало со всех сторон все больше... Гектор был ранен, я тоже. Когда мы добежали до зала титанов, там еще не было огня, только дым. Да там ведь и гореть нечему! Из прохода за нами валила целая толпа ахейцев. Они стали нас окружать. И тут один огромный, как бык, воин ударил Гектора палицей по мечу. Меч сломался пополам. Тогда воин ударил по ногам, и брат страшно вскрикнул – возможно, этим ударом ахеец сломал ему ногу. Но Гектор тут же убил воина ударом кулака и вырвал у него палицу. Мы, я и Андромаха, видели, что он не может идти – из ноги так и лилась кровь... Андромаха хотела его поддержать, но он крикнул: «Бегите по западному проходу! Скорее! Я сам справлюсь!» Он мне приказал увести Андромаху и мальчика. Я потащил их в проход, хотя она рвалась назад, и тут мы увидели, как стрела попала брату в грудь, по-моему, прямо в сердце! Он пошатнулся и, обернувшись к нам, прокричал: «Троил, скорее! Дальше! Уходите дальше!»

Мы были в западном проходе, а в зале уже целая толпа этих... этих людей окружала Гектора. Андромаха все пыталась отдать мне ребенка и кинуться назад, но я ее крепко держал. Гектор стоял как раз возле одного из четырех опорных столбов, и... и он ударил по столбу палицей – она была железная и огромная. Раз ударил, второй, третий. Потом закричал: «Прощай, Андромаха! Сын, брат, прощайте!» Столб разломался, рухнул, и сразу обрушился весь зал. От пыли мы ослепли. Рухнул весь потолок зала, все плиты, и вместе с братом погибло не менее ста человек ахейцев, наверное, даже больше... Андромаха потеряла сознание, мне с трудом удалось вынести ее и Астианакса из прохода, а потом через внутренний двор, на галерею. Но тут меня ударили по голове, я потерял сознание, а когда очнулся, их тоже не было... Я бросился искать, но увидел маму – она несла раненого Деифоба. Вот и все. Я больше ничего не знаю.