Троя

Возможно, это чувство в Деметрии было разожжено соперничеством Илиона и Скепсиса за то, чтобы считаться резиденцией династии Энея. Его единственным позитивным доказательством (насколько нам известно) в притязании на такую честь для Скепсиса был очень слабый довод, а именно то, что Скепсис находился на полдороге между областью, приписанной Энею в «Илиаде», и Лирнессом, куда он бежал, когда его преследовал Ахилл (см.: Страбон. XIII. С. 607). Такой шаткий аргумент мог возыметь силу, только если бы притязания Илиона были опровергнуты. Зачем же Гомер пророчествовал:

Будет отныне Эней над троянами царствовать мощно,Он и сыны от сынов, имущие поздно родиться [575] .

Конечно, из этого пассажа следовал очевидный вывод: Эней царствовал в Трое [576] , и Страбон говорит нам, что в основном так и считалось (хотя г-н Джебб думает, что это объяснение неестественно, и полагает, что отсутствие названия Троя говорит о смене резиденции). Об этом говорили различные дошедшие до нас легенды. Так, Дионисий Галикарнасский (Римские древности. I. 53) говорит о легендах, утверждавших, что Эней из Италии вернулся в Трою и царствовал там, оставив свое царство сыну Асканию – легенда, основанная на гомеровском пророчестве. Есть и другие рассказы (на которые намекает Гомер), что Эней нарушил верность Приаму и тем самым спас свою собственную партию в городе. Против этих легенд и почитания Энея в Илионе как героя Деметрий должен был найти свои аргументы, если хотел спасти мифический ореол Скепсиса. Каковы были его аргументы и как он убедил Страбона и даже некоторых современных ученых принять его теорию?

575

II. XX. 307–308.

576

Этот пассаж никогда бы не был написан, если бы того, что в нем пророчествуется, не было фактически или, во всяком случае, если бы в это не было всеобщей веры, ибо, несомненно, это пророчество постфактум.

Я с самого начала должен подчеркнуть важное различие, пренебрежение которым должно подорвать любой довод в споре на эту тему; однако это различие достаточно очевидно и понятно. Когда мы говорим о «разрушении Трои», мы должны задаться двумя вопросами: 1) было ли оно полным и 2) было ли оно окончательным? Оба случая были бы достаточно исключительными, поскольку разрушить какой-либо город полностью – работа, требующая немалых усилий и упорства. Но даже если греческий город-государство оказывался полностью разрушенным, то, как только враг уходил, его место тут же оказывалось занято беженцами, так что в истории едва ли есть примеры, когда даже полное разрушение оказалось бы окончательным. Это было достигнуто в случае с Сибарисом посредством того, что а) течение реки было повернуто так, что она протекала над разрушенными зданиями, б) те, кто снова собирался поселиться на этом месте, были торжественно прокляты или в) в случае с Мантинеей – переселением жителей. Сторонники Деметрия знали и понимали это различие очень хорошо. Они почувствовали себя обязанными говорить о ненормальном разрушении города. Так, Страбон говорит, что «все окрестные города были опустошены, хотя и не совсем разрушены», но Троя, добавляет он, была не только разрушена «дотла», но и буквально каждый атом ее был унесен для строительства в других местах – любопытное свидетельство того, как Деметрий (авторитет Страбона) пытался ответить на очевидное возражение: место, куда он помещал Трою, не имеет никаких следов древностей. Отсюда и первое недоказанное положение. Даже сторонники этой теории считали его настолько слабым, что добавили другое. Согласно Страбону: «И позднейшие писатели согласно признают полное разрушение города, среди них и оратор Ликург (следует цитата)». Предполагают, пишет он, что это место было оставлено из-за того, что считалось зловещим, или потому, что Агамемнон наложил на него проклятие. «Позднейшие писатели» – это, конечно, не послегомеровские авторы вообще, как некоторые предпочитают это понимать, но партия Деметрия, в рядах которой среди более старых авторов находился и оратор Ликург [577] . Совершенно очевидно, что он был единственным более старым автором, говорившим об окончательном разрушении Трои греками.

577

Г-н Джебб настаивает (op. cit. с. 210), что «позднейшие писатели» – это все авторы после Гомера, на основании того, что комментаторы Гомера именно так говорят о послегомеровских авторах. Вполне естественно, что они так говорят, если сравнить язык Гомера с языком позднейшей литературы. Но если говорить об историках, то это далеко не так, и я мог бы найти множество доказательств, если бы дело стоило того. Я смог найти два случая за пять минут. Дионисий говорит о Гелланике как об одном из «древних авторов» в пассаже, который цитирует сам г-н Джебб. Однако последний, видимо, не понимает, что в споре цитату можно повернуть против него, использовав ее в другой связи. Страбон, тот самый автор, о котором мы говорим, говорит о Ксанфе (XIII. Р. 628 [у автора ошибочно: Р. 931]) как о «древнем историке»! Неужели эти авторы и есть «позднейшие»? Вот что получается, когда пытаешься опровергнуть все, что говорит оппонент.

Таким образом, мы вправе сказать, что нет никаких данных, доказывающих существование у исторических греков прочной веры в то, что Троя была окончательно разрушена. Некоторые старые авторы, такие как Платон, Исократ и Ксенофонт, судя по всему, полагали, что она была полностью разрушена греками, но никто, кроме Ликурга, никогда не утверждал, что она перестала быть обитаемой. К весомости аргументов Ликурга мы еще вернемся.

Но это еще не все. Можно ли утверждать, что среди исторических греков бытовало убеждение, что разрушение Трои было полным, если не окончательным? Действительно, Эсхил, Еврипид и их латинские подражатели изображают разрушение Трои «почти так же, как иудейские пророки изображают опустошение Тира». Однако не было ли в этом поэтической вольности и представляют ли они неколебимую традицию на этот счет? Отнюдь нет. Что же говорит Страбон – тот самый Страбон, которого сторонники Деметрия считают таким важным и достойным доверия автором? «Однако легенды об Энее, которые теперь в ходу ( є), не согласуются с упомянутым мною сообщением об основателях Скепсиса. Согласно этим легендам, Эней пережил войну вследствие своей вражды к Приаму:

…гнев он всегдашний питал на Приама:Ибо храбрейшему старец ему не оказывал чести,

(Ил. XIII. 460)

а правившие вместе с ним сыновья Антенора и сам Антенор спаслись благодаря гостеприимству, оказанному Менелаю в доме Антенора. Действительно, Софокл говорит в «Разрушении Илиона» [578] , что перед дверью дома Антенора была повешена леопардовая шкура в знак того, что этот дом не должно разрушать». Затем Страбон говорит о далеких блужданиях героев. «Однако Гомер, по-видимому, расходится с обеими этими версиями, а также и с упомянутым выше преданием об основателях Скепсиса. Поэт ясно указывает, что Эней остался в Трое и после гибели рода Приама наследовал царскую власть, передав ее в наследство сыновьям своих сыновей». Как же легенду о полном, не говоря уже об окончательном, разрушении Трои можно называть неколебимой перед лицом столь известного авторитета? Гомер не был «неколебимым» в этом пункте, Софокл, самый гомеровский из всех трагиков, – тоже. Полигнот в своих знаменитых картинах в дельфийской Лесхе [579] * проиллюстрировал точку зрения Софокла на эту легенду, и его картины были известны всем посетителям [580] *. Они свидетельствовали о неполном разрушении, за которым последовало (согласно той же «Илиаде») повторное заселение городища и восстановление троянской монархии [581] .

578

Г-н Джебб критикует мой перевод и говорит, что это произошло при разрушении Илиона, а не в одноименной пьесе. (Эта версия принята и в русском переводе Страбона; известно, что у Софокла была пьеса под названием «Антенориды»; о леопардовой шкуре упоминалось в другой не дошедшей до нас пьесе Софокла на троянскую тему – «Аякс Локрийский». – Пер.) Если я действительно не прав, то в моей ошибке виноват Евстафий, который цитирует это как пьесу, опуская артикль . (Ср.: Dindorf. Poet. Seen. Frag. Soph. Incert. IS.) Однако в цитатах из пьес артикль иногда используется, а иногда и не используется, как, например: и , и так у всех древних авторов.

579

* Л е с х а – дом для собраний.

580

* Картины Полигнота описаны Павсанием (Описание Эллады. X): «Изображен здесь и дом Антенора; над входом его повешена шкура леопарда, условный знак для эллинов, чтобы они щадили дом Антенора». В то же время на картине было показано и разрушение стен Трои: «Нарисован и обнаженный Эпей, разрушающий с самого основания троянскую стену».

581

Что касается количества спасенных домов, то я скажу только одно: если бы была разрушена вся Троя, кроме одного дома, то легенды, безусловно, так бы нам и сказали, как это происходит в других случаях. Не допускаю я и разрушения столь несущественного, чтобы в городе можно было жить без повторной застройки. Все, что я предполагаю, – это то, что осталось достаточно, чтобы сохранить непрерывную традицию города. Если бы остался только один дом, то и этого было бы достаточно, чтобы опровергнуть выдумку, что место якобы проклято и дом отметил бы это место, также как дом Раав [Библия. Нав., 6, 26] или Пиндара отметили место городов, где они стояли, – городов, которые сейчас снова застроены. Таким образом, каждый факт, приведенный г-ном Джеббом, говорит против его собственных доводов.

Таким образом, с самого начала к легенде о взятии Трои существовало важное дополнение – или, как я допускаю, вариант, – который утверждал, что после ее захвата городище не осталось пустым, но было заселено родом Энея. Софокл даже предполагает, что и разрушение не было полным. И именно поэтому никто в ходе первых столетий греческой истории не собирался отрицать претензий Илиона на то, чтобы быть Троей греческой поэзии. Именно такова была действительная причина того, что Страбон, обладая всеми точными сведениями, не говорит о том, что эту претензию поддерживает какой– либо другой писатель, кроме Гелланика. Все остальные считали это само собой разумеющимся.

Теперь отложим легенду о неполном разрушении и постараемся доказать возможность, что местоположение города осталось неизменным. Это также поддерживают многие важные свидетели. Ксеркс посещал это место и восхищался его знаменитыми реликвиями так, что это не оставляет никаких сомнений, какое мнение на этот счет существовало среди его греческих подданных. Слова Геродота не оставляют никаких сомнений в том, что он также разделял это мнение. Миндар [582] * показывает наличие того же мнения, как и Александр Великий. Историки, которые сообщают об этих визитах, никогда не выражают никакого сомнения или скептицизма и, таким образом, являются независимыми свидетелями. Зачем еще нужны дополнительные доказательства? Когда никто и не думал сомневаться, никому не приходило в голову утверждать. Лучший современный специалист по свидетельствам греческих историков, Георг Грот, говорит как об очевидном, что это было общее мнение во всем греческом мире. Лучший специалист по римским авторам, Л. Фридлендер, позитивно это утверждает, и на фоне теории Страбона это было общее мнение и во всем римском мире [583] .

582

*Миндар – командующий спартанским флотом во время войны Спарты и Афин (погиб в 401).

583

С этим согласен и г-н Джебб. Брентано в своей брошюрке, которую хвалит г-н Джебб, пытается доказать, что даже римский мир отвергал претензии Илиона.

Весьма характерно для поведения Деметрия, что он прошел мимо весомых исторических доказательств, основанных на поведении и на согласии ведущих общественных деятелей древности, и решил напасть на утверждения писателя, компилятора местных легенд, который, будучи непосредственно знаком с Илионом, записал сохранившиеся там легенды в своей «Тройке» и, таким образом, дал теории об отождествлении Трои с Илионом формальную поддержку. Мы не знаем, говорил ли он только о частичном разрушении; скорее всего, это так и было. Но случилось так, что сама тема, затронутая этим писателем – Геллаником, – вынудила его вступить в противоречие с теориями Деметрия, и поэтому его следовало опровергать. Говорили, что он был слишком пристрастен в пользу илионцев. Конечно, если человек собирает местные легенды, то у него вряд ли что получится, если он не найдет общий язык с местными жителями. Несомненно, он полностью записал без каких-либо перемен или скептического критицизма то, что они говорили. Возможно, о Скепсисе он не сказал ничего. Нет никаких дальнейших данных о том, что он оказывал кому-то особое предпочтение. Очевидно, что основное доказательство со стороны илионцев, помимо глубокой древности их храма Афины Илионской, состояло в ежегодном паломничестве локрийских дев, которых посылали для искупления преступления Аякса [584] *. Страбон и Деметрий возражают, что эта легенда не гомеровская. Но она по меньшей мере такая же древняя, как и древнейшие киклические поэты [585] *. Ежегодное посольство этих девушек должно было быть следствием какого-то несчастья, постигшего Локры, и проводиться по приказанию какого-то древнего оракула. Утверждение Страбона, что его не было до персидского господства [586] , маловероятно и не подтверждается доказательствами, и, если даже принять его, оно доказывает, что уже в эту эпоху этот храм был всеми признан как храм гомеровской Афины.

584

* Ежегодно по повелению оракула локры посылали в Илион двух девушек, чтобы умилостивить богиню Афину, разгневанную из-за насилия Эанта над жрицей Кассандрой во время взятия Трои.

585

* Киклические поэты – авторы так называемых «киклических поэм», эпических произведений, написанных одновременно или несколько позже «Илиады» и «Одиссеи»; называются так потому, что тематически каждая поэма охватывала определенный круг (цикл) мифов. До нашего времени дошли только фрагменты «Киприй» Стасина, «Малой Илиады» Лесха и других киклических поэм.

586

Я сказал «персидские войны», имея в виду войны в Ионии и Эолии, однако г-н Джебб совершенно меня не понял и исправил мое выражение. Однако, поступая так, относит время «персидского господства» к первой половине VI в. до н. э.! Если жертвоприношение восходило ко времени древнее 600 в. до н. э., то это уже подтверждает мой аргумент.

Таким образом, это опровержение Гелланика было очень слабым, и поскольку авторитет Гелланика как древнего и достойного доверия автора имеет фундаментальное значение в данном вопросе, то наше внимание привлекают современные атаки на его достоверность. Мы можем отвергнуть свидетельства Гелланика или на общих основаниях, поскольку он был некритичным логографом [587] *, или на частных – поскольку известно, что он давал недостоверную информацию в других случаях, там, где мы можем проверить его достоверность. Первая причина сама по себе слаба и недостаточна, поскольку, хотя, может быть, Гелланик и не мог со всей проницательностью критиковать имевшиеся у него материалы, он тем не менее мог быть честным и аккуратным собирателем легенд, а это все, что в данном случае нам нужно. Но это, по крайней мере, мы можем за ним признать – по той веской и убедительной причине, что один из самых суровых критиков логографов, Дионисий Галикарнасский, хотя с презрением говорит о них как классе, постоянно ссылается именно на этого автора, Гелланика, как на авторитет по части местных легенд. Так, в первой книге своих «Римских древностей» он цитирует Гелланика по меньшей мере четыре раза, один раз без замечаний, один раз (с. 35) не соглашаясь с ним, хотя и без неуважения. Но остальные случаи более важны. Он говорит (с. 38): «Самая достоверная из всех легенд о бегстве Энея, которую из древних историков признает Гелланик, такова». В другом пассаже (с. 22) он обобщает легенды о переселении сикулов на Сицилию, как их рассказывают «достойные доверия» авторы. Кто же эти авторы: Гелланик, Филист, Антиох и Фукидид\ Это показывает, что Дионисий во всяком случае уважал авторитет Гелланика и, таким образом, в этом частном случае вступал в противоречие со своим общим презрением к логографам [588] . Не должно нас удивлять и то, что даже сам Фукидид, который никогда не цитирует других авторов, выбрал одного Гелланика, чтобы покритиковать его хронологию. Эта одиночная цитата явно свидетельствует о важности Гелланика как автора. Такой спорщик, как г-н Джебб, конечно, вправе изобразить удивление на такой аргумент. Однако я с уверенностью предлагаю его тем, кто хочет знать правду. Очень серьезный автор, который, как правило, ни на кого не ссылается, выделяет одного писателя и говорит, что этот человек, писавший о той же самой эпохе, не вполне точен. Из того, что я знаю о привычках древних историков, следует предположить, что такое одиночное упоминание делается именно из-за важности этого писателя, а зачастую и потому, что автор копирует его.

587

* Логографы – общее название греческих историков, предшествовавших Геродоту. Для их сочинений была характерна компилятивность, опора на местные легенды и предания. Кроме Гелланика, к числу логографов причисляются Гекатей Милетский, Харон из Лампсака и другие авторы.

588

Я процитировал данное свидетельство Дионисия в качестве argumentum ad hominem, поскольку, к несчастью, г-н Джебб выбрал общую атаку на древних логографов, чтобы дискредитировать Гелланика, именно из этого писателя.

Однако разве нет отдельных случаев, где можно показать, что Гелланик неточен и недостоин доверия? Это второй пункт аргументации. Конечно, такие случаи есть. Страбон уверяет, что он ошибся, предполагая, что старые, но никому не известные города в Этолии, такие как Олен и Пилена [589] *, все еще существуют, никем не потревоженные, и что весь его рассказ отмечен «величайшей небрежностью» . Может быть, это и правда, однако разве незнание этолийской географии хоть как-то доказывает его неточность относительно Трои? С тем же успехом можно использовать тот же аргумент и по отношению к его критику Страбону. Достаточно легко пустить в него его собственную стрелу. В своем рассказе об Арголиде Страбон говорит о Микенах, чьи руины тогда, как и теперь, были одними из самых замечательных в Греции. Что же наш ученый и точный Страбон, чей авторитет столь велик среди современных последователей Деметрия, говорит о Микенах? «В позднейшие времена (и в этом он тоже был не прав!) [590] Микены были до основания разрушены аргивянами, так что теперь не найти даже следов города микенцев» – ’ ^ M ! [591] (VIII. C. 372. – Пер.). Здесь он употребляет почти те же слова, что были им сказаны по поводу его воображаемого месторасположения Трои – и по отношению к великим и знаменитым руинам Греции, не о каком– нибудь Олене или Пиленах, но о царственных Микенах! Таким образом, аргумент, что автору вообще не следует верить, если он не прав или недостоин доверия в каком-нибудь одном пункте, можно с таким же правом приложить и к самому Страбону. И однако, те, кто нападает на этом основании на Гелланика, восхваляют ученость и точность Страбона как находящиеся вне всяких подозрений.

589

* На деле, как говорит Страбон, один из этих городов был разрушен, а другой перенесен на новое место (X. С. 451).

590

Г-н Джебб цитирует против меня пару пассажей, которые я сам собрал и обсудил в своей статье на эту тему, как если бы они были его собственным вкладом в дискуссию и были бы аргументом против моей точки зрения!

591

Любопытно видеть, как далеко могут завести человека предрассудки: г-н Джебб возражает на это (с. 214), что Страбон хотел сказать всего лишь, что в Микенах уже больше не было жилых домов! Если Страбон хотел найти сильное выражение, чтобы сообщить о полном разрушении города, он едва ли мог найти более сильное. Если бы такое утверждение можно было найти относительно того места, где находилась Троя, то г-н Джебб с ликованием бы продемонстрировал его нам, как полностью решающее!

Теперь обратимся к противоположной стороне спора и, достаточно защитив Гелланика, который утверждал, что Троя стала Илионом, не изменив своего местоположения, рассмотрим единственного достоверного древнего свидетеля со стороны Деметрия – оратора Ликурга. Он ясно говорит, что Троя после ее полного разрушения остается необитаемой вплоть до его времени. Должно ли это утверждение перевесить согласие всех авторов с другой стороны? Разве не является общеизвестным фактом, что аттические ораторы проявляли значительные вольности в своих исторических отсылках? Действительно, говорят, что Ликург был человеком, сведущим в древних легендах, и, скорее всего, был представителем наиболее обоснованного в его время мнения по данному вопросу. Однако насколько позволяют нам сказать наши положительные данные, он скорее больше знал произведения трагиков и на него произвели столь сильное впечатление такие пьесы, как «Гекуба» или «Троян ки», что он, естественно, в самых сильных выражениях должен был говорить о разрушении Трои. Возможно, он позволил себе просто риторическое преувеличение, которое могло цитироваться всерьез только из-за недостатка доводов на стороне Деметрия [592] . Мне кажется, что слова Ликурга стоят в одном ряду с описанием у Лукана визита Цезаря на опустошенное городище Трои, которое настолько откровенно продиктовано воображением, что мало кто осмеливается цитировать его как достоверное свидетельство.

592

Отстаивая очень сильную теорию против очень слабой, я готов согласиться с тем, что слова и у Ликурга означают полное разрушение и обезлюдение необитаемого городища. Однако совершенно точно, что понятие используется риторически для обозначения только политического уничтожения, и я думаю, что вполне возможно, поскольку слово , как правило, означает не заселять пустое место, но создавать новый (эллинский) город-государство на месте, где обитают варвары или крестьяне, то слово может быть использовано у Ликурга для обозначения не полного опустошения города, а его исчезновения из списка независимых греческих полисов. Фактически даже то место, о котором говорил Деметрий, – «деревня илионцев» – было обитаемым и, возможно, даже во время самого Ликурга, поскольку если бы оно было заселено только недавно, то Деметрий, конечно, упомянул бы об этом. Если это действительно так, то преувеличение в речи Ликурга очевидно. Таким образом, я думаю, что если бы на Ликурга напали за его грубую неточность, то он мог бы защитить себя именно так и ответил бы, что он говорил только с политической точки зрения, а не в абсолютном смысле слова.