Тройной переплет

– Элька, он застрял, завяз в этой пелене! Защита Ирилии тает! Спаси его!

Повинуясь душевному порыву, вызванному искренней тревогой эльфийки, хаотическая колдунья, недолго думая или, уж скорее, не думая вовсе, нажала на перстень. Как была, в коротких, чуть ниже колена, брючках, топике и легких туфельках, она оказалась перед другом, завязшим, точно бабочка в янтаре, в тумане узкой равнины Оргевы. Сугробов снега там, как помним, не было только потому, что сильный ветер сдувал почти все к стенам ущелья, словно сажу в дымовой трубе. И, снова не думая, Элька разбежалась и прыгнула на Лукаса, пытаясь тяжестью своего тела и силой инерции вырвать его руку из туманного плена тисков стены. Это сработало! То ли законы физики помогли, то ли магическая энергия хаотической колдуньи, добавленная к магии инкуба, оказалась ловушке не по зубам. Только Лукас дернулся под напором Эльки, его странно побелевшая, будто решившая стать частью тумана, ладонь высвободилась, а уж дальше в действие вступили физические законы. Лукас отлетел от стенки и плюхнулся спиной на припорошенные снегом скалы (видно, планида сегодня у него была такая – падать). Элька приземлилась сверху на друга. Остатки воздуха вырвались из груди бедного мосье, он, вдохнув снова, откашлялся и произнес:

– Тысяча благодарностей, мадемуазель, но теперь не будете ли вы любезны подняться? Боюсь, знакомство с острыми камнями стало неожиданностью для моего позвоночника.

– Ой, прости, Лукас, зато теперь ты точно радуешься тому, что хорошенько оделся в дорогу, – повинилась Элька, сползая со своего живого дивана.

– Не за что извиняться, дорогая моя, но вам, за неимением подходящего облачения, лучше покинуть Оргеву, – попросил маг, тоже поднимаясь на ноги и начиная отряхиваться.

Вслед за Элькой, почти сразу же, к магической стене перенесся и Гал. Он тут же скинул длинную куртку и укутал девушку от макушки до пят. Только после этого сурово объявил:

– Немедленно уходи! И больше не смей тут появляться, слишком опасно!

– Я сейчас уйду, – почти мирно согласилась Элька, заправляя за ухо выбившуюся из встопорщенного порывами ледяного ветра хвостика светлую прядку. Но тут же, разочаровывая воина, почти обрадовавшегося нежданной уступчивости негодницы, прибавила: – Только, если пойму, что нужна вам здесь, вернусь, все равно, можешь ругаться сколько влезет – и даже матом. Непременно вернусь!

– Надеюсь, такого не случится, – хмуро подытожил Гал, понимая, что сейчас не время и не место для споров. К тому же Мирей только что успела растолковать воину, глухому к магическим влияниям, ради чего на Оргеве оказалась Элька.

– Спасибо, здоровская у тебя куртка, и пахнет хорошо, как-нибудь непременно попрошу поносить с кожаными штанишками, – улыбнулась проказница, подмигнула и, сбросив одежду воину на руки, телепортировалась домой.

Гал только покачал головой, одеваясь. Ему-то на морозе холодно не было, а после небрежно-шутливых слов Эльки так и вовсе стало слишком жарко. Оборотень тайком потянул носом запах куртки, теперь несший в себе и частицу аромата девушки, и еще раз тихонько вздохнул…

– Как ты, приятель, как рука? – между тем встревоженно принялся выспрашивать Рэнд, очень берегший свои искусные пальчики, потому и обеспокоившийся судьбой конечности друга, плюхаясь в кресло у зеркала и ставя чемоданчик мосье рядом.

– Уже все благополучно, но, промедли Элька мгновение, вполне мог надолго лишиться возможности владеть конечностью, защиты благой Ирилии уже не хватало, – честно ответил маг, с друзьями в команде он очень редко использовал словесную вязь и полунамеки.

Лукас одной рукой стряхнул снег, налипший на одежду, вторую, ту самую, что угодила в туман, продолжая при этом держать сжатой в кулак. Той же рукой, что отряхивался, отвел полу куртки и распустил завязки маленького, на вид совершено пустого мешочка, прицепленного тоненькими ремешками к поясу. Впрочем, разве с волшебниками скажешь наверняка? То, что казалось пустым, на самом деле таковым могло вовсе и не являться. Маг опустил кулак в мешочек, по лицу скользнуло напряженное выражение, и перевел дух, вынимая разжатые пальцы. Завязки на мешочке были мгновенно затянуты. Продолжая медленно сжимать и разжимать пальцы, Лукас заговорил. Гал, видя, с каким усилием двигает рукой маг, с бесцеремонной заботливостью взял его руку в свои и начал массировать. Подвижность пальцев для творения колдовства была совершенно необходима!

– Я угодил в ловушку, – покаялся Лукас, хоть подобное и являлось щелчком по чувствительному самолюбию. – Пелена границы учуяла и решила вобрать мою магию в свою сеть. К счастью, хаотическая сила мадемуазель показалась ей абсолютно несъедобной и нас, хм, выплюнули непереваренными. Я рисковал не напрасно. Успел выяснить, что сия завеса – очень-очень старое творение чрезвычайно могущественной силы, и теперь склонен согласиться с рассказом чароплета Шавилана об участии богов в ее создании. Таким, как она, со временем становится присуще некое собственное сознание, не разум, нет-нет, но нечто весьма близкое. Граница полна каких-то смутных, непроявленных желаний и ненавидит принуждение. Нечто вынуждает ее приоткрываться. Это весьма неприятно, но она обязана подчиняться тому, что воздействует на завесу с другой стороны. Это нечто или некто, к счастью, не владеет всей положенной силой, способной открыть до конца и оставить ворота распахнутыми настежь. Нам непременно надо выяснить, кто и как делает это, а также, что именно является ключом. Как только пелена истает в очередной раз, я кое-что предприму. Прошу мой чемоданчик, мосье Фин! – закончил рассказ маг и кивком поблагодарил Гала за вернувшую подвижность руку. – И, мосье Эсгал, прежде чем я начну работу, позвольте один вопрос. По соображениям магического толка, ради предстоящего исследования я не смогу укрыть защитой весь замок. Соблаговолите определить, какую именно часть стены здешний гарнизон при вашей поддержке сможет защищать наиболее эффективно.

– От той башни до этой. – Указующий перст воина четко обозначил цель и не менее коротко мотивировал: – Платформы крепкие, зубцы широкие, бойницы в башнях, людей в достатке! Ты можешь гарантировать защиту остальной части стены, выходящей в ущелье?

– Премного благодарен. Не только стены, всей крепости, я создам купол над большей частью замка Кондор. Это заклятие, наложенное раз, не требует подпитки энергии, является замкнутым контуром, который практически невозможно разрушить, – принял к сведению слова коллеги и дал справку инкуб. На самом деле заклятие считалось неразрушаемым, но, как успел убедиться Лукас за свою долгую жизнь, то, что считается, вовсе не является таковым со стопроцентной гарантией, в любом правиле найдутся исключения.

Гал ответил суховатым кивком и перенесся на стену замка. Рэнд переправил приятелю его безразмерный (во всяком случае, так иногда казалось друзьям) кожаный чемоданчик, и Лукас защелкал замочками.

Отключив заклинание, обеспечивающее двустороннюю слышимость коллегам на задании, Элька, все это время задумчиво морщившая лоб, попросила:

– Мири, глянь, чего у меня с ногой, чего-то болит, зараза. Наколола, что ли, сильно?

Элька приподняла стопу, и Рэнд, все еще стоявший у зеркала после передачи чемоданчика, не удержался от тревожного присвиста:

– Как же ты так ухитрилась, подружка?!

Туфелька была располосована посередине будто ножом, а вместе с кожей подошвы досталось и пятке хозяйки. Кровь отчетливо пятнала голубой носочек. Холод Оргевы замедлил процесс, но в тепле дома живительная влага потекла быстрее…

– Ну что я могу сказать? Просто повезло! Похоже, у Лукаса сегодня по расписанию падения, а у меня – день донора. Эх, жаль, Ильдавура под рукой нет, столько продукта зря пропадает, и даже почетный значок и проездной никто не даст, – беспечно пожала плечами девушка, пока над раной, без лишних причитаний, деловито хлопотала эльфийская жрица, взывая к помощи своей милосердной богини. Та, видно уже привыкшая к бесконечным заботам о непутевой подруге своих драгоценных Очей, неизменно откликалась на зов.

Между тем Лукас взялся за колдовство всерьез. Чемоданчик был раскрыт, и мосье почти нырнул внутрь, добывая необходимые атрибуты.

На дне каменисто-снежного ущелья появился сначала маленький раскладной столик, точь-в-точь такой конструкции, какие в мирах урбанизированных народ берет с собой на пикник. У Эльки тоже когда-то такой имелся! На этот столик мужчина нагреб между камнями и водрузил жалкую кучку снега, полил голубой жидкостью из маленькой бутылочки, подождал, чтобы впиталась, и занялся… лепкой. Возился он несколько минут, усердно стараясь придать голубой кучке некоторое сходство не с конечным продуктом жизнедеятельности голубого пони, а с пернатым. Бедное создание вышло таким толстеньким и кособоким, с короткими крылышками, непропорционально длинным клювом, жалкой тоненькой шейкой и дыркой на спинке, что Рэнд фыркнул, а Элька живо вспомнила занятие с глиной в детском саду. Когда-то у нее получалось что-то похожее, и умиление сии шедевральные творения вызвали лишь у любимой бабушки. Пятка уже совсем не болела, вымыв ее в минералке все тем же многострадальным носком, вернее, его не измазанной в крови частью, Элька так и осталась сидеть наполовину босиком, чтобы не пропустить самого интересного. А грязную тряпочку зашвырнула пока под кресло.

– В музей скульптур точно не возьмут, – трезво оценил снежный «шедевр» Фин.

– А если в зал абстракций или примитивизма? – предположила Элька.

– Я и не претендую, – машинально огрызнулся Лукас, снова слазил в чемоданчик, достал из него маленькую жемчужину и вставил в клювик «монстра», затем осторожно отцепил с пояса мешочек и, не распуская ремешков, засунул его в тельце снежной птицы, после чего аккуратно залепил дырочку. Приосанившись, маг продекламировал:

Ана каниин теклэс, Десла рич то тоилэс! Сес ма вокси воилэр, Форс иваи ин волэр.