Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых)

– Ты не понимаешь, чем грозит такая, на первый взгляд, безобидная игра, - хмурится Агата, опускает голову и убирает мои руки.

Подчиняюсь нехотя. Со скрипом.

– Так расскажи, - бросаю с вызовом. Не вовремя ее Макара вспоминаю. Пусть заодно объяснит, какую пользу детям ее игры с ним принесут?

– Адам, своими действиями ты крепче привязываешь тройняшек к себе, - укоризненно лепечет она. И дрожит вся, хотя в помещении совершенно не холодно. Скорее, наоборот. Я подыхаю от духоты. – Думаешь, они просто так начали называть тебя «папочкой»? – произносит обычное слово с таким ядом, что мне становится не по себе.

– Это вышло случайно… - хочу оправдаться, но она не намерена меня слушать.

– Для тебя это ровным счетом ничего не значит, но для них… точка невозврата. Мечта, Адам, которую я осуществить не в силах. У них нет родного отца, а чужого мужика я в семью не пущу, потому что он не сможет полюбить моих детей. А значит, и мне такой не нужен, - выпаливает откровенно, с налетом обреченности. – Ты заставляешь детей поверить, что всегда будешь рядом. Но ведь это не так? – Агата не утверждает. Спрашивает. И умолкает будто в ожидании ответа.

Но что я могу сказать, если она чертовски права.

Я не заметил, как заигрался в примерного семьянина. На сутки вовсе выпал из реальности – и забыл о своей первоначальной цели. Зачем мне чьи-то дети, если я должен срочно найти своего? Я трачу время здесь, уделяя слишком много внимания тройняшкам, от которых уеду, и пуская слюни по их матери, которую никогда не трону.

– Я и не планировал ничего подобного, - выдыхаю и отступаю назад. Замечаю тень разочарования на идеальном лице Агаты.

Сложив руки в карманы, принимаю невозмутимый, равнодушный вид. Если быть безнадежным подонком в ее глазах, так идти до конца.

– Знаю. Ты поиграешь в хорошего дядю и уедешь навсегда, как только решишь вопрос с родным ребенком, - чертовка повышает голос, а ее всю трясет от волнения. Дико хочу обнять ее, к себе прижать, успокоить. Но нельзя.
– А «злая мама» останется успокаивать детей и объяснять, почему большой друг их бросил. И убеждать, что это не они плохие и никому не нужные, а просто так сложились обстоятельства.

Ее слова настолько острые и точные, что наносят почти физическую боль. Все так и будет. Иного пути нет.

– Я всего лишь хотел вам помочь, - все, что могу произнести в свое оправдание.

– Ты это сделал, и я очень благодарна тебе. Но сейчас уезжай, пожалуйста, - отталкивается от стены, направляется к двери. – Дай мне несколько дней, пока Василиса поправится, а после – продолжим поиски твоего наследника, - распахивает одним рывком, едва не сорвав полотно с петель. – Чтобы скорее покончить с этим, - добавляет чуть слышно. – И с тобой…

Делаю вид, что пропустил ее фразу мимо ушей. Вместе выходим в коридор, но тут же разделяемся. Агата направляется в палату к Ваське, а я усилием воли заставляю себя не провожать ее взглядом. Не прислушиваться, с кем она говорит по телефону на ходу. И еще сложнее оказывается не рвануть следом, наплевав на здравый смысл.

Разворачиваюсь резко, ускоряю шаг, мечтая как можно быстрее покинуть давящие стены больницы, но из-за угла в меня влетает незнакомая девушка. Хватаю ее за плечи, иначе она бы точно упала и растянулась на скользком полу.

– Извините, вы так резко появились, - мямлит смущенно, но я лишь хмуро киваю в ответ. Хочу избавиться немедленно, но она почему-то не отлипает. – Адам Альбертович? – округляет глаза. – Ой, здравствуйте, - ресничками хлопает. Улыбается заигрывающе.

Изогнув бровь, изучаю ее пристально, но никаких ассоциаций в голове не возникает. Благо, она меня по отчеству называет, значит, не одна из случайных любовниц. Уже легче.

Окидываю щуплую фигурку пустым взглядом. Оценивать особь и примерять ее себе на одну ночь, на удивление, нет ни малейшего стремления. Хочется или спать, или к Агате. А лучше – все вместе.

Массирую пальцами переносицу, пытаясь вытеснить дурные мысли из головы.

– Я работаю в вашей клинике, - не унимается незнакомка, протягивает мне ручку, которую я из вежливости пожимаю аккуратно. – Меня зовут…

– Лора, - ледяной стрелой летит мне в спину.– Спасибо, что приехала. Я сейчас соберу Макса и Ксюшу и такси вам вызову, а сама с Василиской останусь, - цокот каблуков приближается. И я передергиваю плечами, оглядываясь.

Опять чертовка! И снова чем-то недовольна.

Все-таки эта фурия идеально подошла бы на роль жены. Вредной такой, вспыльчивой, ревнивой, непредсказуемой, которую часто пришлось бы затыкать поцелуем или кое-чем более действенным...

Но не моей.

Отворачиваюсь и молча покидаю больницу.

* * *

Снимаю спорткар с сигнализации и распахиваю водительскую дверь с полной уверенностью, что на максимальной скорости умчусь на хрен отсюда. В свою привычную жизнь. Высплюсь до вечера, а потом рвану в клуб с Ромкой, чтобы снять девчонку, одинокую, на все готовую, легкомысленную, - и спустить с ней пар. Мне надо остыть, отвлечься. И перестать полыхать, как неопытный пацан, рядом с женщиной, которую не могу себе позволить.

Я бы именно так и сделал, если бы меня не угораздило в последний момент скользнуть взглядом по площадке перед больницей. И зацепиться за подъезжающее такси. По марке автомобиля и надписи на боку я узнаю ту самую фирму, куда сам звонил. В тот день, когда мне необходима была машина с автокреслами, чтобы отвезти Агату с детьми к «первой подозреваемой» мамочке.

Права чертовка по поводу меня – я эгоист и мне следует держаться подальше от ее тройняшек. Но я опять не следую доводам здравого рассудка.

– Вот гадство, - злюсь сам на себя, потому что на автомате закрываю спорткар.

И, будто запрограммированный, направляюсь к такси. Быстро переговариваю с водителем, доплачиваю ему за то, чтобы он дал мне машину в аренду, и устраиваюсь вместо него за рулем.

Не свожу глаз с входа в больницу. А в сознании прокручиваю холодные слова Агаты, адресованные Лоре. И просьбу забрать детей. Видимо, Макса и Ксюшу оставить больше не с кем, кроме этой чересчур улыбчивой и навязчивой особы.

Не со мной же, в самом деле! Хотя осознавать то, что мне она не доверяет, больно и паскудно. Впрочем, Агата права.