Труба Иерихона

– Друг детства? – спросил Дмитрий.

Ал-Мас взглянул с некоторым удивлением. Потом, решив, что человек в далекой северной стране мог и не слышать про их дервиша, есть же такие дикари, сказал уважительно:

– Святой человек!

– Много знает? – спросил Дмитрий.

Ал-Мас покачал головой:

– Святой тот, кто знает не многое, а нужное.

– Гм, это в чем-то верно… – согласился Дмитрий. Попробовал зайти с другого конца: – А чем он занимается?

Ал-Мас удивился:

– Странствует, несет слово Истины.

– Он ее обрел?

Ал-Мас чисто русским жестом почесал затылок, даже рожу перекосил от наслаждения или усилий мысли:

– Полагаю, что да.

– А как узнать?

– Узнать может только готовый к Истине, – ответил Ал-Мас. – Нельзя учить высшей математике того, кто не усвоил арифметику.

– Тоже верно, – согласился Дмитрий снова. – Он так и родился дервишем?

– Нет, конечно, – удивился Ал-Мас, не уловив насмешки. – Он, как и большинство дервишей, из богатого и знатного рода. Более того, он был главой могущественного рода, владельцем земель… из которых самый мелкий клочок – триста квадратных миль, настоящий участок рая, где стоят дворцы, цветут сады… А на других клочках земли выкачивали нефть, достают из пещер золото, драгоценные камни.

– И что случилось?

Ал-Мас с некоторым непониманием посмотрел на Дмитрия:

– Как у всех. Он начал думать про Истину, но Истина избегает дворцов. Вот он передал власть старшему сыну, а сам переоделся в рубище нищего, пошел по дорогам, стал искать бесед с мудрыми. Теперь он мудр, к нему шейхи идут за советом и поддержкой.

Сумасшедший мир, подумал Дмитрий. Даже в самой сумасшедшей из стран, в России, уже не понять таких подвижников. Особенно в наше рыночное время, когда всяк гребет к себе и только курица – от себя. А здесь все еще могут бросить дворцы и уйти в хижины. Даже не в хижины, а просто уйти скитаться по дорогам…

Ал-Мас уже медленнее вел машину, пробираясь по узкой улочке. Сказал негромко:

– Нам подали знак. Везде чисто. Ныряем вон в ту калитку!

За спиной остались металлические двери, низкий забетонированный проход, еще одни двери, а затем они спустились в подвал. Металлические ящики стояли под стеной, у Дмитрия перехватило дух. Богато живут арабы!.. Как они сумели закупить спецоружие для элитных подразделений израильских коммандос, новейшие французские автоматы, русские калаши, бельгийские снайперские винтовки с глушителями?

В благоговейной тишине они подбирали оружие, проверяли, в подвале слышалось только деловитое сопение, щелканье затворов. Дмитрий в первую очередь подобрал себе по руке тяжелый армейский пистолет, автомат подобрать намного проще, искоса поглядывал на боевиков.

Минут через десять пришли остальные: Иван, Моджади и Ас-Зайдин. Все трое одеты для легкой загородной поездки, когда впереди игра в непривычный гольф, вино, купание в бассейне… можно прямо в одежде, любовь с женщинами под ясным звездным небом.

Дмитрий заметил, что самый старший из арабов, Ал-Мас, по-прежнему с недоверием присматривается к зеленой косынке на голове Ивана. Белобрысый, широкомордый, с россыпью веснушек и курносым носом, Иван и сам знал, что его хоть сейчас на плакаты, какими изображают типичных русских. Командир его части часто говорил, что такие вот чистые русаки встречаются разве что в дальних сибирских деревнях, куда убежали староверы и куда чужих не допускают.

– Слушай, – сказал Ал-Мас, не вытерпев, – у тебя такая красивая косынка!.. Но почему… зеленая?

Иван довольно улыбнулся:

– Красиво? Мне тоже нравится. Черная не годится – солнце голову напечет. Белая – заметно, да и пачкается. Коричневую нельзя – фашистом обзовут. Голубой цвет еще красивый, но будут пялиться то как на сиониста, то как на гомика. Нелюбо! Красный бы классно, но в коммунисты запишут, не спрашивая… А вот зеленый – в самый раз!

Ал-Мас потоптался на месте. Видно было, что ответ не шибко удовлетворил, зашел с другого конца:

– У нас такие косынки носят борцы за дело ислама.

Иван удивился:

– А я кто? Вот он я – борец!

Ал-Мас оживился, симпатия к русскому сразу усилилась, ощутил даже нежность, как к старшему брату. Каждому приятно иметь старшего брата под два метра ростом и с такой широкой грудью.

– Вот здорово! Я слышал, что Россия принимает ислам, но, честно говоря, не шибко верил. Про вас что только не болтают. А ты кто: шиит или суннит?

Иван смотрел с подозрением:

– Суннит? А это куда?.. Ты меня такими словами не путай. Не путай, понял? Я ж тебе говорю, что я борец! Скворца с трехсот метров на лету бью. Чего тебе исчо?

– С трехсот метров… – прошептал Ал-Мас восхищенно. – Да у нас даже доблестный Назир-бек так не сможет, а он у нас лучший снайпер!.. Ты герой. Аллаху такие герои нужны. Их потом сразу в джанну. Ты ж знаешь, там каждого героя встречает десять тысяч прекраснейших женщин! Молодых и девственных. А к утру их девственность восстанавливается!

Иван подумал, сплюнул под ноги, аккуратно затер подошвой:

– Вообще-то баба девки слаще… Но если у вас такие порядки, то и девственницы сойдут. А можно, чтобы девственность не восстанавливалась?

Ал-Мас ответил с сомнением:

– Вряд ли. У нас вера строгая! Что записано в Коране, то и делается.

– Жаль, – сказал Иван искренне. – А то учить их заново…

Ал-Мас просиял:

– Ах вот ты о чем! Нет, опыт сохраняется.

– А, – сказал Иван, – тогда это хорошо. Я люблю, чтобы все умели. А по правде, в нашем исламе можно и девственность отменить.

Ал-Мас насторожился:

– Каком вашем?

– Русском, – объяснил Иван гордо. – У вас сунниты и всякие там шииты, а у нас вообще русский ислам! С нашими национальными особенностями.

Ал-Мас заинтересовался:

– Ты знаешь, я высшую суннитскую школу заканчивал в Пешаваре. Изучал разные течения… Вы какой трактовки больше придерживаетесь?

– Какой такой трактовки? – возразил Иван раздраженно. – Я же говорю тебе, чурбан ты сосновый, у нас – русский ислам! Ислам, но с национальными особенностями. Понял? Вот как раньше христианство было с национальными особенностями.

Ал-Мас спросил жадно:

– А с какими особенностями было ваше христиан­ство?

– Русскими, – ответил Иван твердо. – Националь­ными!