Трубы
Шрифт:
Спустилась любимая, и я отвлекся от календаря. Садясь за стол, она спросила:
– Какое сегодня чудесное утро, правда?
– Да, погода очень хороша, но настроение не очень у меня хорошее, скажу тебе честно.
Она молчала, я подумал, что неплохо было бы прогуляться, о чем поспешил сообщить милой.
– Давай сегодня проводим сына в школу вместе?
– А почему и нет! Дай мне пятнадцать минут.
Она ушла собираться, а через пару минут спустился сын и сел завтракать. Пока он завтракал, я читал газету, в которой не было ничего интересного или примечательного. События были все похожи друг на друга и ничем не отличались, если смотреть вглубь вещей, да и если просто пройтись по заголовкам, все это я уже видел много раз. Мне кажется, я мог бы с легкостью сам пересказать содержание всех газет или работать предсказателем в той газете, предсказывать события. Эта мысль про газетного астролога очень позабавила меня.
Оторвавшись от газеты, я уже не помнил, о чем она была и какие новости я читал. Значит, точно ничего
Конечно, проводить сына в школу – это всего лишь предлог выйти на улицу, ведь школа через дорогу, и идти всего несколько минут до школы и обратно.
На улице было удивительно пустынно, мы уже вышли на крыльцо, прошли лужайку с двумя гномами и вышли на тротуар, маленький шаг отделял нас от дороги, перехода перед нашим домом не было, он был левее, напротив высокого дома из старого красного кирпича. Но дорога всегда была пустынной, насколько я помнил, и поэтому мы смело переходили ее прямо, экономя целых семь или десять шагов по тротуару. Соседский дом был бесшумен, и только синие шторы смотрели на нас сквозь многочисленные окна. Наши дома были очень похожи, но наш немного больше, или мне хотелось так думать. Возможно, все дело было в синем цвете, он искажал восприятие, и полоски, шторы – все это мешало понять настоящий размер соседского дома. Я вспомнил о разговоре в спальне, вернее, моем вопросе:
– Милая, помнишь мой вопрос с утра?
– Какой вопрос?
Я не успел договорить, лишь боковым зрением увидел, как сын упал вперед, и, не поняв, что происходит, до меня дошел звук выстрела, но с сыном было что-то не так, у него отсутствовало полголовы, и я еще подумал: «0:1 не в нашу пользу». Я встал как истукан и не понимал, что происходит. Я рванулся к сыну, но руки милой вцепились в меня и потащили в другую сторону, к старому высокому зданию из красного кирпича. Я обернулся, в ее глазах был ужас и отчаяние, но я ничего не понимал, и лишь она тащила меня к этому дому по соседству. Я посмотрел на дом, у которого, казалось, не было конца этажам, и он застилал собой небо, а мы были в бесконечной тени от него.
Я опять глянул в безумные от страха глаза любимой, и тут до меня дошел второй звук. Передо мною, буквально в десяти сантиметрах, «вспахался» асфальт, я понял: бьют очень большим калибром, дырка осталась внушительная и вырвала большой кусок дороги. В кровь брызнул адреналин, и уже я, а не милая, тащил ее к красному дому из кирпича. Десять или около того шагов до дома превратились в километр. И метрам не было конца, мне казалось, что мы бежим целую вечность, и дом не становился ближе.
Мы уже были рядом с домом, я схватил маленький трехколесный велосипед, который стоял у крыльца, и швырнул его в стеклянные двери дома, велосипед попал в левую дверь. Она разбилась, я собирался пропустить вперед милую, но тут ее рука обмякла, и она упала, а до меня дошел еще один звук выстрела. Пуля пробила любимой спину и вырвала целый кусок груди, рана была огромная, в нее легко бы поместилась моя рука, все было в крови – дорога, я, везде была кровь, – я метнулся в дом.
Я не вошел в эту разбитую стеклянную дверь, я ввалился в нее, упал и провалился туда. Упав вперед, я подставил руки и быстро повалился за угол левой стены и услышал третий выстрел, он, наверное, ударил куда-то в сторону дверей и меня не зацепил, лишь куски кирпича разлетелись по коридору, послышался звон железа, видимо, попали между стеной и стальным косяком дверного проема. Я сидел за стеной у двери, мне было видно только маленькую часть улицы и небольшую часть тела моей любимой, лица не было видно, все закрыто волосами. Выглядывать сильнее из-за стены я не решался, а фантазия могла играть со мной злую шутку. Руки мои были в крови и ссадили, в ладонях – мелкие куски стекла и еще красная пыль от кирпича. Одежда была в крови и красной пыли, кажется, кровь не моя.
От стены опять полетели куски кирпича и стекла, это уже не была одна снайперская винтовка, по подъезду стреляли еще из автоматов, мне было сложно различить, сколько их было, но я знал – не больше четырех в любом случае. У меня всего один шанс выжить – это подняться вверх, выиграть немного времени, внизу таких шансов нет. Конечно, про выжить – это очень сильно сказано. Сейчас бы несколько минут просто просуществовать.
Вход на лестницу как раз напротив подъезда, и он полностью простреливался с улицы, каких-то два метра, и я на лестнице, потом три-четыре метра первого пролета, и я был бы в безопасности. Нужно было выждать правильную секунду и быстро пробежать к лестнице и потом вверх, когда немного стихнет огонь. Это длилось вечно, казалось, шли целые годы, пока выстрелы прекратились. И я рванулся к лестнице, адреналин опять брызнул в кровь, в висках стучало, как в метро. Что такое метро? В висках стучало, как наша старая стиральная машина в подвале во время максимальной скорости стирки. Я бежал вверх по лестнице не жалея ног, несколько раз упал, какой-то хлам попадался под ногами, я сильно ударился коленкой о ступеньку, но не успокоился, пока не очутился на двенадцатом этаже. Старые выцветшие цифры
вполне верно указывали мне нумерацию этого этажа.Не разбирая дверей, я рванул в первую, не помню – какую, она не поддалась, и казалось, мелкие стекла в руке еще глубже вошли под кожу. Я знал, у меня выиграно всего несколько минут, а мне нужно немного больше, надо найти оружие, укрыться в одной из квартир и завалить вход.
Но есть ли тут оружие? На кухнях должны быть ножи или что-то острое. Панический страх пришел на смену адреналину. Другой рукой – в ней было меньше стекла – я открыл следующую дверь и вошел в квартиру. Я стал метаться из комнаты в комнату, сшиб коляску и повалился на пол, если я буду так шуметь, меня найдут быстрее, и надо сейчас успокоиться. Мысли о кухне и ноже совершенно пропали из моей головы, я забыл об этом совсем, и только желание выиграть лишние минуты, сделать несколько вдохов воздуха перед неминуемой смертью, только это сейчас заботило меня по-настоящему.
Что вы знаете о страхе? Дикий и настоящий страх превращает человека в безумную мышку, которая прыгает по своей клетке в поисках спасения, которого нет, бьется головой о решетку и решительно ничего не соображает. Понимает ли мышка то, что она обречена? Не знаю об обреченности мыши, но про свою знаю достаточно.
Рассуждения о мышке несколько успокоили меня – когда думаешь о страдании другого организма, не так тяжело на душе, ведь чужая рубаха не тянет. Я более детально осмотрелся в квартире, сначала я решил подпереть дверь тяжелым шкафом и выиграть время. Но они бы сразу заметили ту дверь, которая не открылась и которая была бы чем-то заграждена не с их стороны. Я поставил коляску на место и постарался придать квартире первозданный вид. Сначала они будут ломиться в закрытые двери, а потом сюда. Какой бред, о чем я думаю!
Я собрался и стал искать что-то похожее на оружие. В шкафах при беглом осмотре ничего не оказалось, на кухне не было даже ножей, а в комнате не было даже карандашей или ручек, ничего похожего на зонт или бейсбольную биту. Я терял время, они уже поднимались по лестнице, я знал это, чувствовал кожей. Мне мерещились звуки шагов по лестнице, я уже слышал, как ломают дверь в соседнюю квартиру, но возможно, мне это мерещилось.
Одна из комнат выходила окнами к торцу дома, я пошел туда. Прикрыл за собой дверь и открыл окно, оно поддалось тихо, и это было очень хорошо, я вылез в окно и свесил ноги вниз, страх подступал ко мне. Справа я увидел кондиционер, если повернуться и встать на окно носками, как-то хитро уцепившись за карниз, то можно ухватиться за него и залезть на этаж выше, облокотившись на кондиционер и на грубые выступающие красные кирпичи. Эта хитрая комбинация запутала бы моих преследователей, выиграла бы мне побольше времени, а там можно добраться до крыши и как-то спуститься незаметно вниз. Луч надежды, маленький лучик возможного шанса на победу просиял в моем разуме. Как поразителен человек – секунда назад он мышь, обреченная на гибель, а уже через секунду разум хватается за любой шанс и любую маленькую, но надежду на спасение, а может, даже и победу.
Особенного плана у меня не было, о спуске вниз с этой стороны дома не было и речи. Подобие черной лестницы если и было, то не с этой стороны дома, ведь я не знал наверняка, я предполагал ее наличие у таких старых домов, а мог очень жестоко ошибаться.
Ухватившись одной рукой за кондиционер, а второй за кирпич над окном, я немного подтянулся. Выдержит, он обязательно меня выдержит! Стоя так, я медленно опустил стекло вниз и, держась за кондиционер рукой, на носках стоя на подоконнике, нашел опору другой рукой в выступающих кирпичах. Я намертво держался за кондиционер и промежутки между кирпичей, чтобы вес всего тела не приходился на что-то одно, я мог соскользнуть с подоконника в любой момент. Я бы не смог держаться на нем вечно, при этом балансируя свой вес, а идея с подъемом на этаж выше выглядела не такой простой, как раньше, я не уверен, что смогу по кирпичам забраться и уцепиться за подоконник следующего этажа. Я заметил темное отверстие вверху, не везде был кирпич, видимо, это была труба старой вентиляции, возможно, я смогу через нее залезть на этаж выше. Наверное, это очень старая и большая вентиляция, подтянувшись, одной рукой держась за крышку кондиционера, второй рукой я ухватился за нижний край трубы, с безумной удачей, я подтянулся еще раз и уже двумя руками и частью тела был в этой трубе. В глубине виднелся большой пропеллер и сетка. Засунув руки как можно дальше, я вцепился в сетку, ржавая сетка потянулась на меня, я испугался, что сейчас вывалюсь с нее и упаду с двенадцатого этажа, но сетка лишь немного выгнулась и держалась крепко. Я смог подтянуться в глубь трубы, затаскивая за собой тело, моя задница и ноги продолжали висеть над пропастью, но я уже был в безопасности, хоть и на часть своего тела. Места было мало, немного меньше метра в глубину, но этого хватит, скрежет под весом моего тела опять отдался в натянутой решетке и моих ушах. Я испугался, что его сейчас услышат. Но других вариантов не оставалось, я попытался немного развернуться боком и как-то сесть так, чтобы не быть лицом к пропеллеру и сетке, мне надо было перекрутиться и сгруппироваться. Легче отбиваться, если смотреть лицом на них. Я выглядел довольно комично, торча задницей из трубы двенадцатого этажа. Я бы не хотел умереть в такой позе. Вот о чем я подумал. Но развернуться оказалось не так просто, тем более мне не хотелось создавать лишнего шума. Пытаясь повернуться под разным углом, я вдруг остановился.