Трудно быть логом

Над ней стояла растерянная знахарка.

– Кися, кися, - захлёбываясь твердила девочка.

Знахарка снова склонилась с баночкой над ногой, девочка дёрнулась и отозвалась криком. Травница отпрянула, и Торп увидел дорожку крови на тонкой ноге, и чёрное пятно вокруг, которое не могло быть кровью или грязью.

Девочка уже даже не плакала. Только стонала.

– Чумная, - процедил Мрум.

Он шагнул вперёд, отодвинул знахарку и стал на колени.

– Пей, - властно сунул он девочке розовую баночку, вдруг оказавшуюся в его руках, - Пей!

Девочка, захлёбываясь, сделала пару глотков. По губам побежала дорожка.

– Не помогает, - бросил прийдёныш.

Торп стоял над ним дурак дураком, держа отобранный у кого-то факел. Ему показалось, что пятно на ноге девочки ширится.

Женщины переминались, придерживая накинутые на плечи платки. Многие выскочили в одних рубахах.

Мрум огляделся, серьёзный как никогда.

– Разойдите... Несите...
– начал он, глянул ещё раз на девочку и закончил, - Молчите и не мешайте! Держите её!

Торп упал, прижимая малявку к земле.

Палец оборванца вспыхнул белым пламенем и опустился на ногу.

Женщины ахнули.

Мрум быстро выводил по коже хитрые знаки, один за другим. Покрыл ими пятно, замкнул в круг, и сильно вдавил в ногу свою ладонь.

Девочка вскрикнула. Рука засияла.

– Всё, - выдохнул Мрум, убирая ладонь.

Под ней оказалась гладкая кожа, без крови и ран. Девочка замолчала.

Когда он встал, толпа качнулась.

– Заберите девочку, - громко распорядился заморыш, и пошёл к мужикам.

Пламя от факелов и ламп падало на тёмное пятно посреди двора. Свежая дыра, в которой без труда мог развернуться даже могучий Турд, тянула мокрым вонючим ветром. Выброшенной земли вокруг не было, будто её кто-то унёс.

Рядом скулил и дрожал схваченный за ошейник здоровенный пёс. Пятился, загребая землю.

– Я. Глаза. Там, - дрожащим голосом сказал мужик, - Копьём. И вот.

В его руках дрожало древко с разлохмаченным концом вместо наконечника.

Мрум быстро пощупал край дыры.

– Значит так, - сказал он коротко и по-прежнему серьёзно, - Следом никому не лезть. Что бы не случилось - не лезть! Понятно!

И посмотрел на брата.

Торп кивнул.

– Эх, репа моя репа, - непонятно сказал заморыш, ступил в яму и исчез, как в тёмной воде.

Без оружия, верёвки, света.

– Слышали?
– негромко и звучно сказал Турд, - от норы на три шага!

Все, кроме Торпа, отступили.

Заморыш съехал шагов на пять. Дальше проход шёл ровно. Он встал на четвереньки и полез, быстро уверенно ставя ладони среди камней и корней. До свода был ещё локоть. Слишком низко, чтобы идти, но хоть можно было не бояться разбить голову.

Шагов через десять он остановился, отполз чуть назад, посмотрел влево, поколебался и двинулся дальше.

Проход уводил в глубину. Шагов через двадцать он разошёлся в широкую яму.

И в этой яме, в серой темноте, сидела крыса, внимательно глядевшая красными глазками на пришельца.

Если она и была меньше чужака, то ненамного.

– Кис-кис, кися, - чуть слышно прошептал пришелец, заползая в камеру.

В его руке ниоткуда появился нож.

Тварь прыгнула с места, метя в лицо, когда он ещё выпрямлялся. Попала в плечо. Затрещала рубаха.

Он шатнулся, махнул перед собой ножом, а крыса уже вцепилась в ногу. Рванула, отскочила. Штанина начала темнеть.

– Ах ты..., - прорычал Мрум.

Крыса вскочила на стену и ударила в бок. Нож скользнул по её загривку. А она уже шмыгнула в ноги и грызанула ступню.

Удар. Укус. Удар. Серое тело изгибается, пропуская лезвие. Нож вдруг затанцевал в сложном танце, но никого не зацепил. Удар! Клинок вонзается в землю.

Крыса была быстрее.

Мрум попятился, отступил в нору, согнулся. Крыса двинулась следом и рванула за волосы на голове, вырвав целый клок.

Мрум отшатнулся, стал на колени. Левая рука выстрелила, чтобы прижать тварь к земле, но крыса снова опередила. Пасть сомкнулась на пальцах. Брызнула кровь.

Парень зарычал и сжал руку. Крыса рванула головой, но не вырвалась.

– Попалась!

Его нож снова заиграл и завертелся. Крыса извивалась, рвалась, но в этот раз не могла уйти. Клинок сёк ей голову, передние лапы, шею.

Когда она вырвалась и попятилась в яму, то была едва жива.

Мрум выглядел не лучше. Кровь капала с руки, текла по голове и телу. Тяжело дыша, он двинулся следом.

Сзади раздался шорох. Мрум повернулся.

– Вот тьма!
– успел сказать он, и серая туша сбила его с ног.

Луна сверкнула и спряталась за облаками.

– Не дам, - угрюмо сказал Торп переминающемуся мужику с лопатой.

И снова прислушался. В норе было тихо.

Лишь десяток мужчин остался у дыры. Девочку унесли в дом женщины, и теперь только бегали туда-обратно в ночной полутьме. Уже и до рассвета оставалось всего ничего, а от брата не было ни слуха, ни духа.

За воротами заскрипели колёса. Темные створки распахнулись перед телегой со здоровой бочкой, которую толкали четверо мужчин. Запрягать лошадей в темноте было хлопотно.

– Не пущу, - сказал Торп, становясь на пути.

– Да загрызли уже заморыша, - буркнул угрюмо кто-то из мужиков, - Отойди!

Торп согнул плечи, жалея, что рядом нет ни отца, ни старосты. Они обходили село в поиске других нор.

– Не пущу - повторил он, поднимая объеденное копьё без наконечника.

Мужики толкнули телегу.

Торп ткнул перед ней древко и упёрся.

– Уйди, неуёмный, - проворчал кто-то без злобы.

Парень отчаянно мотнул головой.

Телега надвигалась.

Тут за спиной что-то шмякнулось.

– Стойте!

Торп вздрогнул и обернулся. У забора согнулся брат.

– Я сказал, - задыхаясь, повторил он, - Ждите. Скоро. Зароете. Зальёте. Сорвёте. Ловкость. Вкачаю. Сейчас.

Он подошёл мимо расступившихся мужиков к норе, вздохнул и снова шагнул в её тёмную пасть.

Копьё вырвалось у Торпа из руки, но телегу больше не толкали.