Трудный рейс Алибалы

— Спасибо за добрые слова, Мовсум-муаллим.

Мовсум Велизаде ушел. На перроне поредело. Али-бала поднялся в вагон, стал помогать Садыху, наводившему порядок.

Всякий раз, возвращаясь из рейса, Алибала испытывал облегчение: четырехдневное напряжение покидало его, едва он ступал на перрон родного города. Но на этот раз такого не произошло. Он чувствовал какую-то усталость, какой-то неприятный осадок на душе, портивший настроение. Казалось, кто-то умышленно сунул спицу в колесико размеренно работавшего часового механизма, чтобы нарушить правильный ход.

Садых торопливо собирал постельное белье. Алибала подметал вагон, но, торопясь и будучи занят, он не мог забыть о Дадаше и загадочном парне в желтой рубахе.

Кто этот парень и почему он сопровождал Дадаша от Худата до Баку словно тень? Случайно ли Дадаш встретил его на станции? Думал ли о том, что якобы случайно встреченный человек станет сопровождать его до самого Баку? И почему Дадаш, который всю дорогу дрожал над своими вещами, не спускал с них глаз, вдруг доверил их случайно встреченному человеку? Что в этих огромных чемоданах, какие ценности? О простых, недорогих вещах Дадаш не стал бы так беспокоиться…

Садых вышел из купе с охапкой грязного белья.

— Проводил Дадаша?

— Да.

— Знаешь, что Дадаш оставил двадцать пять рублей на чай?

Алибала вспыхнул:

— Зачем ты взял?!

— Слушай, зачем выходишь из себя? Никаких денег я у него не брал. А после его ухода я стал собирать посуду, вижу — под стаканом лежат деньги. Сосед Дадаша по купе сказал: эти деньги вам оставил Дадаш.

Алибала понял, что зря упрекнул Садыха.

— Вообще, Алибала-даи, твой фронтовой товарищ какой-то странный человек.

— Почему ты так решил?

Садых понял, что Алибала не хочет говорить и слышать плохое о товарище, но уже не мог удержаться:

— Помнишь, каким он был, когда встретился с тобой в Хачмасе? А сейчас, когда возвращался из Москвы, совсем был другим, словно его подменили. Все в нем показалось мне каким-то странным… Ну, и насчет денег… Какой же фронтовик оставит товарищу «на чай»?

— Вот именно, — невольно подтвердил Алибала. Он был задет поступком Дадаша. — Но забудь о нем, Садых. А деньги возьми себе.

— Ни за что, Алибала-даи. Когда ехали в Москву, вы ему с таким трудом взяли билет, столько для него старались… Эти деньги ваши, — Садых протянул Алибале сложенную вдвое двадцатипятирублевку. — Берите.

— Сказал тебе — возьми! — повысил голос Алибала.

— Ладно, ладно, Алибала-даи, не сердитесь.

Отказ Алибалы от денег был по душе Садыху, он сунул деньги в карман и понес в служебное купе собранные простыни, наволочки и полотенца.

VIII

Алибала трудно засыпал в последнее время. Было уже за полночь, когда он наконец уснул, и тут кто-то позвонил в наружную дверь. Алибала вздрогнул, открыл глаза, прислушался. Звонок настойчиво заливался над дверью.

Кто бы это мог быть в такую пору? Мелькнула мысль, что это Вагиф. Он прилетал из Москвы, и частенько ночным рейсом, но, чтобы не беспокоить родителей, не давал телеграмм.

Алибала, как был в майке, не надевая рубахи, подошел к дверям и спросил:

— Кто там?

— Откройте, узнаете.

Голос человека за дверью был незнакомый, и Алибала снова спросил:

— А кто вы?

— Не бойтесь, Алибала-даи, меня послал к вам дядя.

— А кто твой дядя?

— Я племянник Дадаша. Того, который приехал с вами из Москвы. У меня к вам очень важное дело.

Алибала вспомнил о племяннике Дадаша, который должен был встретить дядю в Худате, но не встретил ни там, ни в Хачмасе. Какое же спешное дело может быть к нему, Алибале, теперь, среди ночи, у этого племянника Дадаша? Обеспокоенный, Алибала открыл замок, но не снял цепочки. Присмотрелся к парню, стоявшему в полумраке лестничной клетки. Здорово! За дверью стоял тот самый парепь в желтой рубахе, который как тень следовал за поездом от Худата до Баку. Да, конечно, племянник не племянник, но, несомненно, родственник Дадаша.

— Подожди, сыпок, я раздет, сейчас оденусь, открою дверь.

— Не спешите, я подожду.

Хырдаханум тоже проснулась и слышала, что муж собирается кому-то открыть дверь.

— Ай, киши, будь осторожен, что ты делаешь? Разве в такую пору открывают постороннему человеку? Кто там, зачем пришел, что ему нужно? Может, вор? Теперешние воры стали хитрыми, приходят, называют имя знакомого человека, люди открывают им, а они тут же наставляют па них пистолет или нож и требуют золото и деньги. Укажут, где оно, — забирают и уходят. Не укажут — убивают.

— Не бойся, Хырда, этот человек не из воров. К тому же у нас нет ни золота, ни бриллиантов, что у нас можно взять? Это родственник Дадаша, он встречая его на вокзале, я сам видел.

— Родственник Дадаша?

— Да.

— К добру ли? — Хырдаханум встала и надела халат. — Зачем пришел?

— Не знаю, говорит, что дядя послал его по очень важному делу.

Алибала открыл дверь:

— Заходи, сынок.

Войдя в комнату, парень сказал:

— Меня зовут Явуз, я племянник Дадаша. Алибала зачем-то переспросил:

— Значит, Дадаш — твой дядя?

— Да. — Явуз не понял, почему Алибала об этом спросил.

При свете Алибала присмотрелся к парню. Чем-то Явуз действительно был похож на Дадаша. Такое же круглое лицо, большие глаза, пухлые губы. Но если он приходится племянником Дадашу, то почему Дадаш сказал, что разговаривал в Худате со знакомым и что племянник не приехал? Почему не сошел с поезда ни в Худате, ни в Хачмасе? Почему ехал до Баку — ведь отсюда до Кубы втрое дальше, чем от Худата? И чем объяснить, что Явуз, сам назвавшийся племянником Дадаша, следовал, очевидно, на своих «Жигулях» до Баку?

Алибала пригласил Явуза сесть, но тот не сел, пока не сел хозяин. На столе стоял посылочный ящик — Хырдаханум и Алибала готовили очередную посылку на Урал, ко дню рождения старшего внука. В эту поездку Алибала купил обоим внукам валенки, шерстяные джемперы. Каждый раз ко дню рождения одного из внуков подарки покупались обоим, чтобы никому не было обидно. Пахлаву и шекербуру Хырдаханум уже уложила, очередь была за фруктами.

Алибала снял ящик со стола и попросил жену приготовить чай.

— Я как раз поставила чайник, — отозвалась Хырдаханум с кухни.