Трудовые будни барышни-попаданки

— Держи меня за ноги! Сам падай и держи! — только успела крикнуть бегущему следом парню. И с громким стоном-кряхтением потащила перепуганного ребенка из воды.

Лед угрожающе трещал, но все же распределение тяжести уберегло нас от расширения пролома.

— Осторожней, Эммарковна! — крикнул Алексейка.

Я и без него видела трещину. Как же быть со вторым парнишкой, ухватившимся за противоположный край прямоугольной проруби? Прыгать в воду в одежде, раздеваться? Рискованно. Я и так уже намокла.

— Тпру! Стой!

Оглянулась. Молодец Еремей, соскочил с облучка, повел лошадок в поводу, остановил сани шагах в десяти, где кончался наезженный путь.

— Сюда с кнутом! Быстро!

Надеюсь, я кричала именно как госпожа-повелительница, а не голосила мокрой ку… мокрой барыней. Подействовало. Еремей подхватил кнут и двинулся ко мне, ускоряясь с каждым шагом. В глазах было удивление: кого тут сечь надо?

— Забрось ему конец кнута! — скомандовала я. — Погоди, ляг брюхом на лед — провалишься!

Законы физики потом объясню. Или не объясню. Сейчас надо спасать пареньков.

Наука повиноваться — великое дело. Ерема бросился пузом на лед и с третьей попытки приводнил кончик кнута рядом с лицом мальчишки. Руки того в очередной раз соскользнули с ледяной кромки, и он инстинктивно ухватил кончик кнута. А еще хватило соображалки намотать.

Я как раз отползла от полыньи, вытянув первого утопленника, и ухватила кучера за левую ногу, Алексейка — за правую. Ну, тянем-потянем!

Вытянули…

Кучер вскочил, взглянул на лошадей — все ли в порядке, обернулся к первому мальчишке, тихо дрожавшему, с перспективой стать декоративной ледяной скульптурой. Взмахнул кнутом:

— Пляши, раз тебя раки не съели!

Паренек начал неуверенно двигаться, его товарищ — тоже.

Тем временем вокруг появились зрители.

— Откуда вы, дурни? — спросила баба с корзиной белья.

— По-по… Из Почайки, — пролязгал зубами первый спасенный.

— До Ильиной улицы путь неблизкий, — вздохнула баба с коромыслом.

Где эта Ильинка, потом разберемся. Сейчас — к нам, благо пансион виден с реки.

— Все в сани, — скомандовала я. — Еремей, — уже без приказа, скорей попросила, — нам бы побыстрее. Постарайся! И тулуп твой… пожалуйста.

Еремей промолчал, зато на коней прикрикнул как надо, щелкнул кнутом, и мы понеслись к берегу. Один Еремеев тулуп на троих — я тоже намокла, спасибо, не насквозь.

* * *

С постояльцами мадам Обрящиной, видимо, случались и не такие приключения. Конечно, она расспрашивала с любопытством, но это не помешало ей отправить прислугу топить баню, а также выдать столько одеял и белья, сколько было необходимо. Распорядилась поставить самовар. А еще подала ценную идею.

— Ты чьим будешь? — спросила она одного из пареньков.

— Н-н-ны… Из Колесовых мы, — ответил мальчик. Второй промолчал, только зубы постукивали. Или так замерз, что думать не мог, или не хотел говорить — сейчас было без разницы.

— Известная фамилия, — заметила отельерша и, как мне показалось, с той минуты была чуть более вежлива к мокрым гостям. Велела горничной, чтобы та отправила своего сына на Ильинскую улицу к Колесовым.

Ну, если не позвонить, то хоть так. Я уже приготовила аптечку, собранную перед поездкой. Был в ней, конечно же, спирт для дезинфекции, чистые полосы ткани — эрзац-бинты, всякое прочее. И очень полезный медикамент, изготовленный по особому моему заказу, — барсучий жир. Немолодой представитель рода куньих, нагулявший осенний жирок, был добыт деревенским охотником, приобретен мною за пятак, и я получила больше трех кило не просто ценного — незаменимого природного лекарства от легочных болезней, раз уж нет антибиотиков.

Что же, приступим к лечению.

Для начала с пацанов, не слушая их писка и протестов, безжалостно содрали всю мокрую одежду и растерли докрасна суровыми полотенцами. Пока еще парная нагреется, пусть сидят, малиновый чай пьют, в тех же полотенцах укутанные. Шерстяные носки я достала из своих запасов, сухую горчицу добыли на кухне. Молоко согрели, мед нашли, вмешали туда ложку жира, и как ни плевались мальчишки, а я заставила их выпить это сладко-мерзко-вонючее пойло. И сама решила принять профилактические меры, сделав два больших глотка. Ну редкостная гадость. Сразу всем понятно, что такая дрянь просто обязана вылечить все хвори на свете, не только возможную простуду.

Спины и грудь Алексейка пацанам растер тем же жиром уже после того, как они в парной прогрелись до костей. И обоих после этого затолкали в устроенную на диванчике в моей гостиной постель под одеяло, велев лежать и спать как минимум до завтра. А с родителями, буде те прибегут, барыня сама договорится.

— Ну, сударыня, — Еремей, сам красный после бани, в которой он и парил детей, устало сел на лавку возле стола, — никак вы без утопленников не можете. Куда ни поедете, там из реки кого тащите! Словно нарочно ждут они вас. И все, как один, дурни!

Алексейка фыркнул в чашку с чаем. Танюшка, которая поехала с нами для горничных услуг барыне, тихо хихикнула и испуганно заморгала на меня длинными ресницами.

Я тоже отставила чай, оглядела всех строгим взглядом… и закатилась так, как не смеялась с момента попадания в этот мир и это время. Через секунду хохотали уже все. Включая хозяйку заведения, зашедшую нас проведать, и двух мальчишек под одним одеялом.

И вдруг услышала:

— Барыня, можно с вами поговорить?

Глава 47

— Барыня, благодарствую вам за вспоможение, но вот тут такое дело…

Мальчик говорил неуверенно, он явно редко общался с господами.

— В чем дело, Федюша? — спросила я.

— У меня-то дома тоже тревожиться начнут, как свечереет. Мне идтить надоть. Нагорит от тятеньки, но так все одно лучше.

Я вздохнула. Но за окном уже было темно, и вряд ли в эти времена детишки имели обыкновение ночевать у друзей.

Митька, мальчуган на два года младше Степки и Федьки, недавно вернувшийся от Колесовых, опять получил указание отправиться по нужному адресу. За лишнее беспокойство я дала ему три копейки.

Едва вернулась в комнату, как с лестницы донесся резкий, повелительный мужской голос:

— Сына своего видеть желаю, вот какое дело!

В дверь застучали, Алексейка открыл и был едва не сметен с порога.

— Где Степан?!

— Он здесь. Будьте любезны, не кричите.

Визитер, молодой мужчина в роскошной шубе, увидел меня и понизил тон.

— Иван Ефимович Колесов, управляющий торгового дома Никитиных.

Я представилась, предложила гостю снять шубу. Он повиновался, но тут углядел на диване сына и опять вернулся в режим разгневанного родителя.