Трудовые будни Темного Властелина
Шрифт:
Эксперимент прошел удачно, и частица силы каждого убиваемого животного совершенно самостоятельно находила меня, где бы я ни был в этот момент, – я до сих пор считаю шедевром это мое маленькое изобретение в области кровавой магии.
После первых успехов я приложил все усилия, чтобы упрочить полученные достижения и развернуться по полной. В результате была создана «Королевская Стальная Гильдия», объединившая в себя всех более-менее квалифицированных кузнецов королевства, которая днем и ночью без устали штамповала всевозможные ножи, топоры, серпы и все те полезные вещи, без которых невозможно сельское хозяйство. Мечи, кинжалы и наконечники для стрел ковались тоже, но о них – история отдельная, а вот весь сельхозинвентарь распространялся практически
Оружие без дела тоже не лежало – сначала я экипировал свою собственную армию, состоящую из наемников-профессионалов Шрама, затем – уже официальную армию Синдара, а затем стал продавать это оружие по всему миру, да еще и по бросовым ценам – чтобы на прилавках не залеживалось. Оно и так не залеживалось, ибо было намного лучшего качества, чем все, что имелось в этом мире. А еще я не забывал время от времени «терять» большие партии оружия, чтобы его удачно находили какие-нибудь пираты, у которых оружие без дела не валяется… Одним словом, процесс был налажен.
Венцом моей карьеры была короткая война с урфами, происшедшая в родном мире Оокотона. Тогда в короткой, но невероятно жесткой бойне полегли почти сто тысяч существ, славящихся своей невероятной силой и яростным натиском. И, разумеется, полегли они не просто так, а все от специального оружия. Более того – место битвы я заранее заколдовал так, чтобы оно стало большим алтарем, что еще больше увеличило силу, передаваемую мне. В тот день мне пришлось самостоятельно остановить битву, чтобы во второй раз в жизни не захлебнуться силой. Я отлично понимал, что не стоит хватать того, чего не можешь усвоить, – это намного опаснее, чем может показаться…
Я уже давно научился грамотно соразмерять свою силу с окружающим миром. Я слишком легко мог его изувечить своими неосторожными действиями, а это не входило в мои планы… Я это все к чему – стоящий передо мной эльф был старым и опытным магом, поэтому нанесенный мною удар не был ослабленным, как обычно…
Перед любым походом в неизвестность я всегда очень тщательно готовлюсь. Если случится что-нибудь хорошее – чудесно. Если нет – ему же хуже. В магическом плане это означает «подвешивание» некоторого количества заклятий. «Подвешивание» – это фактическое приготовление заклятия без его активации. Проблема в том, что на все случаи жизни подготовиться нельзя – память и концентрация позволяют одновременно удерживать лишь единицы подготовленных заклинаний. Это не то же самое, что произнести наизусть стишок, – это одновременная фиксация всех его частей. Не строчка за строчкой, а сразу всего. Большинство магов вообще не могут позволить себе такой роскоши, как удержание в памяти активных заклинаний, и пользуются разного рода амулетами или артефактами в случае нужды. Амулетов и артефактов у меня при себе тоже хватало в избытке, но подвешенное заклятие несоизмеримо эффективнее в силу молниеносности применения.
Первое заклинание, которым я овладел настолько, чтобы подвешивать его в активном состоянии в память, был «захват» – я не раз уже упоминал его раньше, просто в последнее время у меня не было возможностей применить его на серьезной цели. Но это не значит, что я прекратил оттачивать его. Напротив – становясь сильнее, я оттачивал и совершенствовал свое излюбленное заклятие как раз для таких вот целей.
Я уже как-то рассказывал, что у этого заклятия есть две основные формы – «боевая», когда удар наносится со всей силы и просто вырывает магическую сущность, или душу, врага. Вторая – когда душа в буквальном смысле сжимается пальцами. В этом состоянии противник готов буквально на все.
Недавно, проводя очередное исследование и усовершенствование заклятия,
я открыл еще одну сторону, а точнее – грань. На самом пороге смерти, буквально переваливаясь за этот порог, есть возможность остановиться. Застыть в хрупком равновесии на тончайшем волосе над бездонной пропастью. В этот миг, не фиксируемый самыми точными часами, противнику дается выбор. Последний шанс – Смерть или Жизнь? Смерть или Служение? Тут уже не шла речь об условиях, торговле или угрозах. Этот выбор делался в самой глубине сердца, не поддавался воздействию и обсуждению не подлежал. Или – или.У меня в арсенале было достаточно способов поработить сознание других живых существ и подчинить их себе, но, как правило, это не относилось к могущественным магам. Это слишком хрупкое плетение заклинаний, и его достаточно легко нарушить, поэтому применять их на другом чародее может быть опасно. Наложение моего знака – печати повиновения, – делающего любое существо верным, преданным и покорным, требовало одного непременного условия – добровольности. Ну что ж, желание жить – достаточно веский повод для того, чтобы искренне захотеть служить…
Всю эту длинную историю можно было не рассказывать или рассказать в другом месте, потому что к описываемым событиям она имела только опосредованное отношение. Я совершенно не обдумывал это, когда наносил свой удар по магу. Когда я дерусь, я не отвлекаюсь на философию. Есть время говорить, и есть время сражаться, и горе тем, кто их путает. Я просто привел эти рассуждения, чтобы была понятна расстановка сил и последовательность действий.
Самое удивительное – эльф не ожидал нападения. Я так и не понял – он настолько был уверен в собственных силах или просто не допускал мысли о том, что на него могут напасть в его цитадели? Пожалуй, второе, потому что к этому времени я уже неоднократно продемонстрировал собственные возможности. Другое дело, что демонстрировал я их с позиции пацифизма, который редко перетекает в предельную агрессию. К тому же нападение на волшебника в его убежище считается дурным тоном… Ну в смысле, самоубийство в среде волшебников считается дурным тоном, а нападение на волшебника в его убежище обычно приравнивается к самоубийству. Но не нужно быть в этом уверенным настолько, чтобы не готовиться к достойной встрече незваных гостей. Вот он и не готовился…
В итоге мое заклинание встретило только стандартный магический щит, который носит на себе любой маг. Сила такого щита зависит от силы самого мага и от того, какую часть собственной силы маг перенаправляет на непосредственную защиту. Такие щиты хорошо помогают против обычных угроз, скажем, пожара или падения на голову кирпича. А вот против моего заклятия он помог примерно так же, как защита декоративным веером красотки от пожарного брандспойта. Остался только один вопрос, на который предстояло получить ответ: этот эльф хочет жить?
На самом деле ответ не так уж очевиден, как кажется на первый взгляд. Во многих сердцах, там, куда не проникнет ни один ученый, скрыто много всего интересного, и одно из них – страх. Непонятное явление, проистекающее из обыкновенной осторожности, зачастую является нашим самым главным врагом. Сколько ни талдычь: «Сто процентов непредпринятых попыток оканчиваются неудачами», – все равно люди боятся. Иногда непонятно чего – быть неправильно понятыми, показаться смешными или прочих абстрактных вещей… Боятся – и ничего не делают.
А иногда – не боятся.
Там, где нет шансов на спасение, там, где по всем выкладкам нужно отступить, люди идут вперед и совершают такое, что им самим в страшном сне не приснится. В сердце самого закоренелого труса может лежать та гордость, которая стерпит все унижения и обиды, но поднимет голову в тот единственный раз, когда она по-настоящему нужна. И она может отбросить страх всего, даже страх перед смертью…
Но не в этот раз…
Он сломался. Сломался быстро и окончательно, самостоятельно стягивая свою душу неразрываемыми оковами и ставя на них печать. Мою печать. Теперь он был мой. Со всеми потрохами.