Труды по россиеведению. Выпуск 5

Так я вижу причину, по которой отсутствуют социальные протесты в моей стране. Мы – вышедшее из советского постсоветское общество массовизированных индивидов. При этом произошли громадные изменения. Власть отказалась от идеи и практики тотального контроля и тотальной эксплуатации всего общества и всех сфер деятельности человека, что не менее важно. Об этом уже много написано. И мы говорим об этом лишь для того, чтобы показать, к каким последствиям это привело в нашем контексте.

Итак, власть отпустила на волю некоторые виды деятельности и, соответственно, людей, занимающихся ими. При всех «но» и ограничениях такие виды и такие люди существуют. И, соответственно, их социальный кругозор, так сказать, ограничен собственными возможностями. Создалась удивительная ситуация. Когда, по сути дела, начался разгром системы здравоохранения, это вызвало слабые, беспомощные протесты самих медиков. А ведь на демонстрацию в первую очередь должны были выйти мы, пациенты. Речь ведь идет о нашем здоровье. Но у одних, кто практически при любых переменах найдет возможности квалифицированно лечиться, и у других, которые ни при каких условиях их не найдут, интереса к проблемам медиков нет. Для тех и других разгром российской медицины – это не проблема их здоровья. Это проблема профессионального устройства врачей и медсестер. То же самое касается школы, Академии наук и т.д.

Мы получили общество, которое по-прежнему состоит из массовизированных индивидов, но оказавшихся в разных условиях социального выживания. То есть это и есть основная структура, стратификация постсоветского общества. Поскольку появились социальные сферы и виды деятельности, к которым власть потеряла свой интерес, но возникли и те, которые находятся под ее неусыпным вниманием, то и невозможен социальный протест типа перестроечного. Невозможен и протест со стороны отпущенных властью. В условиях протеста они потеряют то, чем обладают. Невозможен протест подконтрольных – они кормятся с руки власти. Но как бы Путин ни укреплял свою властную вертикаль, как бы ни наступал на общество, по своей природе власть, которую он олицетворяет, не нуждается в тотальном контроле над обществом.

Поэтому нынешняя путинская власть не хочет быть сталинской – даже в мягком варианте. А потому и общенациональный протест маловероятен. Но и раздробленное по своим возможностям общество, состоящее, напомню, из наследственно социально безразличных индивидов, не способно к протесту современного типа. То есть, повторим, социально организованных групп.

Какой же выход? Здесь, парадоксальным образом, обратимся к идеям главного убийцы русского общества – В.И. Ленина. В работе «Что делать?» он писал о необходимости внесения в сознание пролетарских масс идеи революционного преобразования. Само это сознание, полагал Ильич, не может выработать революционная идеология. Задачи сегодняшних российских интеллектуалов, ориентированных на идеи права, свободы, социальной справедливости т.д., состоят в следующем:

1) всеми возможными средствами заниматься просвещением и распространением этих идей;

2) всеми возможными средствами соучаствовать в самоорганизации тех отдельных уже складывающихся социальных групп, которые в наибольшей степени страдают в сложившейся ситуации.

Это сегодня единственная возможность для восстановления русского гражданского общества, единственная возможность оппонирования власти.

Парадоксальным образом власть может ускорить этот процесс. Если вдруг еще более усилит наступление на население.

Что делать?

Заканчивается Четырнадцатый. Близкие мне люди, я сам задаемся вопросами. Как же нам быть? Как быть людям, когда-то полагавшим, что преодоление коммунизма, его конец будут означать переход в нормальное (свободное, справедливое, безопасное etc.) состояние?

Где найти нравственную (тема добра и зла) и одновременно историческую (бытийственную, явленную в качестве деяния) точку опоры для утверждения иной, не чекистско-полицейской, не грабительски-передельной, не фальшиво-патриотической России. Но – России нормальной (и «великой под знаком понесенных утрат»). Один раз я видел такой мою Родину (с 19 по 22 августа 1991 г.). И никогда не забуду той полноты счастья – «ты русский», восторженной гордости, спокойствия и совершенно, казалось, оправданных надежд…

Так что ж теперь? Ведь все это не исполнилось. – Может быть, с некоторым преувеличением нынешнее мое (да и многих-многих других) состояние определяется словом «отчаяние». Ну, социальное отчаяние (хотя в России личное практически всегда завязано на социальное; у нас privacy так и не стало монадой человеческой экзистенции), вплоть до «оставь свой край глухой и грешный, / оставь Россию навсегда». Конечно, это не надо понимать прямо. Более того, прошу запомнить: мы не побежим («мы» – это многие; «нас» следует квалифицировать как тех, кого ненавидит газета «Завтра»). А «оставь» – в том смысле, что опять не получилось. Отчаяние… И вдруг на ум снова приходит ахматовское: не будем терять отчаяния. Раньше я не понимал этой мысли. Как это нельзя терять отчаяние? В чем его благо? В чем спасительность (напомню: христианство относится к религиям спасения)?

«…Отзвуки на смерть Сталина, на арест Берии, на кампанию в печати в защиту законности прокатились по всей стране и достигли миллионов заключенных, томившихся в концентрационных лагерях. И они начали бастовать и восставать повсюду: в лагерях Коми АССР, Урала, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Наиболее важным было восстание в Кенгире весной-летом 1954 г. В восстании приняли участие 9 тыс. заключенных мужчин и 4 тыс. женщин.

Попытка администрации лагеря спровоцировать уголовников на расправу с политическими заключенными обернулась неожиданно всеобщей стачкой и восстанием заключенных. Восстание продолжалось 42 дня. В ходе его заключенные выставили требования политического и социального характера. Среди них: пересмотр приговоров и амнистия, введение 8-часового рабочего дня, превращение лагерей особого режима в обыкновенные, удаление с одежды заключенных номеров, улучшение условий заключения. Восставшие потребовали также приезда из Москвы представителя ЦК КПСС. Восстание проходило под лозунгом: “Да здравствует Советская Конституция!”. Через несколько лет под тем же лозунгом уважения к Конституции сформируется правозащитное движение в СССР…

По приказу из Москвы против заключенных Кенгира были пущены танки и 3 тыс. солдат. Неравный бой, начавшийся на рассвете 26 июня 1954 г., продолжался 4 часа. Восставшие оказывали отчаянное сопротивление, забрасывая танки бутылками с горючей смесью… Однако сила взяла верх.

Уцелевшие были арестованы, судимы и отправлены на Колыму.

В ходе восстания стачка солидарности с взбунтовавшимся Кенгиром была объявлена 10 июня в лагере Джезказган. После 26 июня каратели появились с танками у Джезказгана. 20 тыс. заключенных здесь не были подготовлены к сражению и капитулировали.

Однако 42 дня восстания в Кенгире не пропали даром. Произошли изменения в жизни заключенных: теперь они начинали работу не в 6 утра, а в 8 и работали до 5. Решетки с окон бараков, снятые во время восстания, не были восстановлены. Номера были удалены с одежды. Инвалиды и малолетние заключенные были частью освобождены, другим был уменьшен срок наказания.

Начальство решило ввести в лагерях “культуру”. Начали приезжать театральные труппы и оркестры…

За два года до революции в Венгрии советские заключенные восстали в лагерях. Их подвиг остался тогда незамеченным, но они совершили историческое дело, частично сломив терроризм и эксплуатацию заключенных и их бесправие, процветавшие в лагерях десятилетиями. Знаменитый ХХ съезд КПСС стал возможным также и благодаря движению Сопротивления заключенных советских концентрационных лагерей» 53 .

53

Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: История Советского Союза с 1917 года до наших дней. – Лондон: Overseas Publications Interchange Etd., 1989. – С. 577–578.

В этом вся моя надежда, мое упование, мои «столп и утверждение истины». Тоталитарное советское прошлое не должно возродиться. Не теряя отчаяния, как отцы и деды, мы должны продолжить «движение Сопротивления». Если новые советчики пытаются восстановить свой порядок, переписать историю, да нас же еще – «поленом по лицу» – фальсификацией, в ответ им: 1946 – Колыма; 1947 – Усть-Вим (Коми АССР), Джезказган (Караганда); 1948 – Салехард; 1950 – Салехард, Тайшет; 1951 – Джезказган, Сахалин; 1952 – Вожель (Коми АССР), Молотов (Пермь), Красноярский край; 1953 – Воркута, Норильск, Караганда, Колыма; 1954 – Ревда (Екатеринбург), Карабаш (Урал), Тайшет, Ренготы, Джезказган, Кенгир, Шерубай, Нура, Балхаш, Сахалин; 1955 – Воркута, Соликамск, Потьма.

Вот – главная хронология для нового учебника русской истории – хотя и неполная – у нас еще много страниц бессмертной славы в ХХ в. И мы не имеем права в этот раз сдать страну наследникам Дзержинского. «В последние годы жизни Сталина Особые лагеря, учрежденные в 1948 г., превращались в очаги политического сопротивления. Здесь были собраны осужденные по 58 ст. УК, т.е. за «антисоветскую» или «контрреволюционную» деятельность. Засилью уголовников скоро пришел конец. Постепенно рождалась мысль о необходимости объединения ради сопротивления и завоевания попранных прав. В скором времени заключенные договорились об уничтожении осведомителей, затем начали вставать на защиту товарищей.., дальше – больше» 54 . А.И. Солженицын пишет: «И мы, освобожденные от скверны, избавленные от присмотра и прослушивания, обернулись и увидели во все глаза, что тысячи нас! Что мы – политические! Что мы уже можем сопротивляться!» 55

54

Геллер М., Некрич А. Утопия у власти: История Советского Союза с 1917 года до наших дней. – Лондон: Overseas Publications Interchange Etd., 1989. – С. 549.

55

Солженицын А.И. Архипелаг Гулаг. 1918–1956: Опыт художественного исследования. – Т. 3: – М.: Центр «Новый мир», 1990. – С. 54.