Труды по россиеведению. Выпуск 5

К стыду своему впервые во Владимире (повторю: из Суздаля, но с заездом в Боголюбово и осмотром храма на Нерли; аристократическая и совершенно гармоничная его красота убивается линией электропередач, протянутой по этому всемирному полю, не уступающему по природно-культурному значению тосканским холмам; нет все-таки не убивается, их ведь и снять можно…). Идем по длинной центральной Большой Московской, на которой, к счастью, нет московской многолюдности. Ищем, где поесть. Находим, садимся на улице, в тени, под тентами. Молоденькие официантки мгновенно все приносят. Не очень вкусно и не очень дорого. В туалете (вот моя тема, почему раньше об этом никогда ни слова?) замок закрывается так, что выйти не могу. Хорошо хоть мобильный со мной. Звоню, коллеги бросаются выручать. Официанты в растерянности, через несколько минут за дверью «взрослый» голос какой-то ресторанной начальницы. Объясняет, что придется подождать. То, чем можно открыть у (скажем) Ивана Семеновича, но его сейчас здесь нет. Так сказать, единство времени, места и действия в негативном варианте. Классика наоборот. Или советская классика. Согласитесь, что при всей редкости и отчасти даже смеховой пикантности ситуации, её esprit совершенно типично-советский… Через двадцать минут дверь взломали.

Проходят полчаса, и на вас обрушивается русско-европейско-византийское чудо Успенского и Дмитровского соборов, Золотых ворот, каких-то родных и милых кусочков сохранившейся губернской жизни конца XVIII – начала ХХ в. И чудный вид с бывших крепостных валов на Клязьму. Не Киев с Днепром, однако, по-своему прекрасно. – И вдруг: опоздали, Успенский закрыт, какая неудача. Но пытаемся проникнуть. Пожилая «охранница»: всё-всё милые, мне сегодня к врачу, поэтому пораньше и работу заканчиваем. Уговорили, правда, было выдвинуто условие – денег на ремонт храма пожертвуете, тогда заходите. Мы согласны, да и сами собирались…

Все это сценки советской жизни. Не русской (в смысле дореволюционной), не вестернизированной и не той, на которую надеялись двадцать–двадцать пять лет назад. Но причем здесь Сталин как русская национальная идея (мечта, утопия, упование…)? Я уже неоднократно излагал свою исследовательскую гипотезу о двух коммунистических режимах – КР-1 и КР-2. Первый – это ленинско-сталинский, режим тотальной переделки всего и вся (включая природу, человека, общества). Второй – хрущевско-брежневский, режим более традиционного для России передела (это гораздо сильнее, чем всякие там коррупции). Нынешний режим (я называю его советским посткоммунистическим) и вырастает из КР-2, и продолжает, и развивает его. Хотя, парадоксальным образом, родился из антикоммунистической и антисоветской революции. Однако верхи КР-2 («элиты») в целом сохранились и сохранили преемственность с его духом и плотью.

Только вот стержень сломался. Коммунистическая, марксистско-ленинская идентичность приказала долго жить. Общество же без стержня (идентичности) рассыпается. На роль новой идентичности в принципе могли претендовать три типа сознания: православный, гражданский и европейский. Все они, как мы знаем, не прошли – слишком мало оказалось по-настоящему православных, граждан и европейцев. Здесь-то Сталин и выдвинулся.

«Русский мир» как Новый Коминтерн

Но все-таки даже и Сталина не хватило для новой идентичности. В подмогу ему явилась идея «Русского мира». Кто ее автор, сказать затрудняюсь. Известно, что уже несколько лет существует фонд «Русский мир» во главе с В.А. Никоновым. Сам Вячеслав Алексеевич нередко рассуждает о судьбе этого «мира», недавно выпустил многостраничную книгу «Российская матрица» (эта «матрица» во многом синоним «мира»). О «русском мире», его православно-духовном измерении говорит патриарх Кирилл: однажды я слышал весьма развернутое толкование данной идеи Н.А. Нарочницкой. Конечно, можно вспомнить и другие имена.

Смысл идеи в том, что «русский мир» гораздо шире и больше, чем государство Российская Федерация. Он включает в себя людей русской культуры и языка, живущих в разных странах. Но, понятно, прежде всего в славянских республиках бывшего СССР, вообще на постсоветском пространстве.

О «русском мире» говорят уже несколько лет. Должен признаться, что поначалу не понял, какие возможности заключены в этой идее. Более того, пару раз в каких-то интервью необдуманно и неосторожно поддержал ее. Лишь события первого полугодия четырнадцатого года прояснили мне смысл и назначение «русского мира». – Конечно, «мир» определенным образом связан (наследует) с исторической концепцией Н.Я. Данилевского и воззрениями евразийцев. Иначе говоря, это цивилизационный (а не формационный, как марксизм) подход к истории. Он сохраняет яркий антизападнический этос своих предшественников и утверждает особый путь («Sonderweg») России, и вечные ценности, ей всегда имманентные. Но и идет дальше, преодолевая «узость» Данилевского и евразийцев. Между идеей «русского мира» и данилевско-евразийской идеологией такая же разница, как между современной квантовой физикой и классической физикой XIX столетия. Причем в прямом смысле: «русский мир», подобно кванту, может проникать повсюду, а не самозамыкаться в «славянском культурно-историческом типе» Николая Яковлевича или евразийской цивилизации Трубецкого – Савицкого – Вернадского – Алексеева.

Вместе с тем «русский мир» – не падайте в обморок, Вячеслав Алексеевич и Наталья Алексеевна, – по-своему наследует теорию и практику Коминтерна. Этой всемирной и всюду проникающей организации на службе у Москвы и имперских притязаний Совдепии. Таким образом, «мир» подобен Сталину, поскольку так же успешно и удачно совмещает прошлое разных эпох, но – русских.

Русское = советское?

Нет, видно, никуда нам не уйти от темы «русское – советское», от их соотношения. Более того, она становится для современного самознания наряду со «Сталиным» и «русским миром» центральной. И вот какое ее решение постепенно занимает господствующие позиции. «… Большинство русских людей сегодня – “советские”. Это неотменимый факт, и поэтому правы те, кто говорит, что сегодня антисоветизм – это русофобия», – пишет В.И. Карпец 43 . Здесь не надо смущаться, что данное мнение принадлежит публицисту этой газеты. В ней, как правило, идеи, разделяемые большой частью истеблишмента, выражаются открыто и в экспрессивной форме. По сути, то же самое пытается доказать профессор В.Э. Багдасарян. Причем журнал «Стратегия России», фактически теоретический орган «Единой России», печатает его работу «История и государственная политика» аж в пяти номерах 44 (!). Не помню, чтобы кто-нибудь еще удостаивался такой чести. – Для него всякое «нападение» на советское – россиефобия. Последнюю он различает с русофобией, «как проявлением ненависти к русскому народу» 45 . Россиефобия – это все, что связано с декоммунизацией и десоветизацией.

43

Карпец В. Битва за историю // Завтра. – М., 2014. – № 29 (1078).

44

Багдасарян В.Э. История и государственная политика // Стратегия России. – М., 2014. – № 3–7.

45

Стратегия России. – М., 2014. – № 3. – С. 13.

В.Э. Багдасарян настроен серьезно и призывает карать «россиефобов». «Если механизмы законодательного пресечения разжигания ненависти на национальной и расовой почве существуют, то на почве вражды к стране, ее традициям, цивилизационно-ценностным накоплениям и жизненным укладам до настоящего времени отсутствуют. В рамках закона «О противодействии экстремистской деятельности» соответствующие вызовы, связанные с дезавуированием российской истории, естественно, не могут получить ответа» 46 . Поэтому доктор исторических наук требует «установления норм, вводящих ответственность за проявление россиефобии» 47 .

46

Там же. – С. 14.

47

Там же. – С. 13.

Итак, советское есть русское, соответственно, советское есть русские традиции и «цивилизационно-ценностные накопления»… Как странно! Ведь еще совсем недавно очень многие были солидарны с А.И. Солженицыным, что соотношение между русским и советским такое же, как между человеком и его болезнью (мы уже приводили это его мнение). Спорили лишь о том, заразная ли это болезнь (от Запада, разумеется), своя собственная, «органичная» или смесь того и другого. Однако сегодня, повторим, не эти дискуссии на повестке дня.

Правда, сама по себе эта повестка весьма однообразна и скучна. Но способы ее утверждения заслуживают какого-никакого рассмотрения. – В.Э. Багдасарян пишет: «Хронологически демонтаж СССР начался, как известно (интересно кому и откуда? – Ю.П.), с историографической кампании. Ее начало было приурочено (интересно кем? – Ю.П.) к семидесятилетней годовщине Октябрьской революции. За ревизией истории следовали соответствующие политические выводы. Ревизия прошлого шла в направлении от осуждения сталинизма к дезавуированию всего исторического опыта России. На первом этапе острие критики было направлено против сталинского и отчасти брежневского режима, на втором – советского периода в целом, на третьем – всей российской национальной истории. В итоге выносился исторический приговор об аномальности на мировом фоне цивилизационного опыта России» 48 .

48

Стратегия России. – М., 2014. – № 3. – С. 7.

Заметим, что «патриот» Багдасарян не просто воспроизводит логику «россиефобов», он идет вслед за ней. Ведь это же «враги России» «выводят сталинизм из ее аномального цивилизационного опыта». Багдасарян же просто конвертирует аномальность в «цивилизационно-ценностные накопления», в русскую нормативность. Кто критикует советское, тот критикует русское. На этом «россиефобы» и «патриоты» сходятся. Кстати, интересное свидетельство оставил нам в своих «Дневниках» о. Александр Шмеман. Он передает слова А.И. Солженицына: «Евреи были огромным фактором в революции. Теперь же, что режим ударил по ним, они отождествляют советское с исконно и природно русским» 49 . Этот разговор состоялся 30 мая 1974 г. Так что сторонники Багдасаряна повторяют зады старого диссидентства.

49

Шмеман А. Дневники: 1973–1983. – М.: Русский путь, 2007. – С. 100.

Король умер. Да здравствует король!

Почему сегодня не в моде формационный подход? – Потому, что он предполагает развитие, переход от одного социального состояния (уклада) в другой. А наше общество, кажется, твердо отказалось от развития. Кроме того, формационные теории утверждают общее для всех стран и народов. Это «общее» неприемлемо для режима – так ведь и до прав и свобод человека можно договориться. Да, признают глобализацию, от нее ведь не уйти. Но она все больше и больше трактуется как «американизация», как заговор американо-еврейско-масонско-космополитических финансовых элит против России и других «самобытных» цивилизаций.