Труфальдино

— Почему людям, которые подали на взыскание задолженности в комиссию по трудовым спорам заработную плату не дали? — даму в зелененьком форменном кители перекосило от злости, наверное, от начальства попала сегодня.

— А как мы им выдадим? Мы обязаны сначала погасить задолженность по старым долгам, а в отношении этих людей мы ничего сделать не можем, мы же не знаем, может быть вы уже все деньги им выплатили? А если мы им что-то выдадим, может возникнуть ситуация, что человек два раза деньги получил. Так что ваше требование незаконное.

— Мы сейчас все ваше производство остановим и цеха опечатаем….

— Так не вопрос, только я уже завтра тысячу человек приведу вам под окно, или в суд районный, пока не подумал куда лучше, будем с вас требовать оплату вынужденного прогула. Мало в Кемерово шахтеры касками стучат, еще хотите, чтобы Город в новостях во всех прогремел. А во-вторых, у нас сейчас срочные ремонты котлов в трех городах в Восточной Сибири. Если вы цеха опечатаете, сорвете у них начало отопительного сезона там уже люди мерзнут, а через несколько дней снег может выпасть. Готовы на себя взять такую ответственность? Поверьте, мы молчать не будем, осветим ваши действия как можно шире. Представляете, как журналисты в тему вцепятся. — я возвел глаза к потолку и сделал округлое движение рукой: — Как сейчас вижу заголовки «Малые города Восточной Сибири замерзают от бездушности и формализма чиновников от юриспруденции».

— Значит вы не должны принимать наличку! — стукнула по столу кулачком «чиновница от юриспруденции».

— Вы смеетесь, что ли? Мы любой оплате рады, а если начнем кривляться, так вообще никаких денег не получим. Кроме того, оплата наличными денежными средствами не запрещена законом.

В общем мы договорились. Дамы с щитами и мечами на петлицах торжественно опечатали один холодный склад, наложив арест на металлические чушки, отсутствие которых было не критично — их производитель находился от нам в пятидесяти метрах, через дорогу, был должен миллионы и готов был завалить нашу литейку тоннами чушек, лишь бы погасить задолженность. Кроме того, они оштрафовали моего юриста Валентину, как представителя завода по доверенности, на двести рублей, которые ей тут же вручил довольный директор. На этом конфликт с судебными исполнителями де-факто был погашен, хотя де-юре считалось, что они сжали завод ежовыми рукавицами закона.

Ну а через неделю отдельные, нестойкие сторонники «независимого профсоюза» стали отзывать свои исполнительные листы, зарекаясь в будущем подавать заявления в комиссию по трудовым спорам. Отдельные хитрецы шли другим путем, написав заявление об увольнении. Этих людей мы были обязаны рассчитать в день увольнения, ну и рассчитывали. Вот только за воротами завода с работой было трудно. На всех предприятиях начинали расти долги по заработной плате, сокращения и простои поразили практически все предприятия Города. Попытки вернутся обратно для таких работников закончилась плачевно — генеральный принципиально не брал обратно никого. Говорят, что один слесарь даже стоял на коленях в кабинете директора, умоляя взять обратно на работу, но толку с этого не было — в некоторых вопросах директор завода был упрям как….

Я же из этой истории вышел с большими плюсами и плюшками. Директор, до самого конца не веривший, что мы выскользнем из этой истории без материальных и репетиционных потерь, стал смотреть на меня с большей теплотой, ведь формально пострадала только моя юрист Валентина, оштрафованная приставами-исполнителями на стоимость двух обедов в нашей заводской столовой.

Подвал Дорожного РОВД.

— Привет. — от преувеличенно- жизнерадостного голоса за моей спиной я подпрыгнул на месте.

— Витя, не надо так сзади подкрадываться, итак нервы ни у черту.

Что ты хотел, а то я в суд тороплюсь. — мне нужно было забрать в суде, утвержденное им мировое соглашение, по которому ответчики признавали иск, а я не требовал с них оплаты затрат на юриста, предоставленного мне фирмой «Немезида» (безотказная как автомат Калашникова Валентина якобы готовила для меня пакет исковых, юридически значимых, документов за скромный гонорар в пятнадцать тысяч рублей).

— Короче, Паша! — подвижный, как капелька ртути, Виктор, аж подпрыгивал на месте от переполняющих его эмоций: — Я все-таки установил номер той машины, когда они ее во двор после покраски выгнали, оказалась, что владелец в моем районе зарегистрирован. Так я знакомого пацана из ГАИ нашего попросил, он документы на машину поглядел. Хозяин, когда машину перерегистрировать привез, чтобы цвет в машины в документах поменяли, он еще справку из СТО предоставил, что вследствие коррозии ему меняли порог со стороны водителя. Ты понял, да?!

— Ты хочешь сказать, что эти ухари вырезали металл, где идентификационный номер стоит и вварят его в другую машину и продадут ее, запустив двойника. Так это надо к бланкам ПТС доступ иметь. — я задумался: — И что будешь делать? В областное УВД, операм по угонам информацию сольем?

— Не хотелось бы. — Виктор явно огорчился от отсутствия у меня желания вести оперативную разработку на территории чужого района: — Тогда я боюсь, что братья Сидоровы меня с гонораром «опрокинут», а аванс я уже давно потратил.

Глава 18

Глава восемнадцатая. Профессиональный праздник.

— Ну ладно, не хочешь отдавать областникам, что тогда предлагаешь? Ну вот они там машинам номера перебивают, значит у них вход есть на ГАИ, бланки техпаспортов им подгоняют…

— Или дубликаты делают…

— В каком смысле — дубликаты?

— Ну вот, Витя, смотри. Они из одной машины сделали две — вырезали из нее табличку с идентификационным номером и вварили в другую машину. На настоящую машины выдали справку для ГАИ, что номер пришел в негодность. Теперь им надо зарегистрировать вторую машину. Что они должны сделать?

— Заявление на утерю документов? — Виктор нашел у меня на сейфе початую пачку печенья и с удовольствием захрупал.

— Ну допустим. Им выдают дубликат ПТС, а в картотеку ставят пометку, что старый ПТС недействителен?

— А если отметку не ставят?

— Ну не знаю. Это «палево» какое-то. Ты сидишь в ГАИ на картотеке, каждая новая угнанная машина — для тебя дополнительный риск. Смысл имеется только в одном случае — если ты знаешь, что эта машина уедет из Города и обратно никогда не вернется. То есть, она должна или за Урал уехать, или в Казахстан, например.

— Хрен с ним, за рабочую версию принимается. — Виктор, не глядя пошарил рукой в опустевшей пачки, после чего, огорченно, выкинул ее в корзинку для бумаг: — И дальше что делать?

— Предлагай, тема то твоя. — буркнул я, уткнувшись в очередное дело оперативного учета — проверяющие требовали, чтобы там каждый месяц появлялся новый документ.

— Придем с проверкой, когда там машин несколько будет…

— Точно, с проверкой. — я дописал очередную справку и притянул к себе следующие казенные корочки из дешевого картона: — Ты только появишься на пороге, как они поймут, что мы не просто так пришли…

— Да ладно, ты же линию угонов ведешь, ты каждую неделю должен станции технического обслуживания проверять…

— В своем районе! — я назидательно помахал перед носом приятеля указательным пальцем.

— Ну давай я тебе заявление от своих заказчиков принесу, что они видели на этой станции свою машину.

— А и давай. — я, особо не вслушиваясь в аргументы приятеля, быстро и неаккуратно писал очередную из бесчисленных справок.

— Ну все, я пошел?

— Иди. Ты, кстати, помнишь, что у тебя завтра суд? Сегодня не напивайся, а завтра не опаздывай, а то Валентина у меня барышня нервная, перепсихует и слова вымолвить не сможет.