Труп в оранжерее
Шрифт:
Около 1918 года ситуация стала острой, и несколько записей показали отчаянную попытку Кэткарта исправить ситуацию, играя на обмене валют. Через банк были совершены закупки немецких марок, российских рублей и румынских леев. Мистер Паркер сочувственно вздохнул, увидев это: он подумал о 12 фунтах, которых стоили иллюзорные произведения искусства гравера, лежащие в столе у него дома. Он знал, что они были бесполезной бумагой, но все же его аккуратный разум не Мог смириться с мыслью о том, чтобы уничтожить их. Очевидно, Кэткарт счел марки и рубли очень ненадежной вещью.
Приблизительно в это время сберкнижка Кэткарта отражает выплату различных сумм наличными, некоторые из них были крупными, некоторые — мелкими, нерегулярно по времени и без
Паркер сначала предположил, что эти суммы могли представлять дивиденды от некоторых отдельных ценных бумаг, которые Кэткарт держал у себя, не проводя через банк. Он тщательно обыскал комнату в надежде обнаружить сами обязательства или по крайней мере какие-нибудь заметки о них, но поиски оказались напрасными, и он решил, что Кэткарт разместил их в каком-то секретном месте или что эти непонятные кредиты представляли какой-то другой источник дохода.
Кэткарт, очевидно, умудрился демобилизоваться почти сразу (благодаря, без сомнения, его предыдущим частым визитам к выдающимся правительственным деятелям) и провел длительный отпуск на Ривьере. Последующее затем посещение Лондона совпало с получением 700 фунтов, которые, будучи конвертированные во франки по тогдашнему обменному курсу, добавили к счету весьма существенную сумму. С этого момента издержки и поступления были более или менее равномерно сбалансированы, суммы чеков, подлежащих оплате им самим, существенно увеличились и участились, в то время как в течение 1921 года доход от виноградника становился все более стабильным.
Мистер Паркер подробно записал всю эту информацию и, откинувшись на спинку стула, оглядел квартиру. Он чувствовал — не в первый раз — отвращение к своей профессии, исключившей его из большого мужского сообщества, члены которого верят на слово друг другу и уважают личную жизнь. Он вновь раскурил трубку и продолжил свой отчет.
Информация, полученная от мсье Турю, управляющего банком «Лионский Кредит», полностью подтверждала информацию, содержащуюся в сберкнижке. Мсье Кэткарт в основном совершал свои платежи векселями маленького достоинства.
Один или два раза у него был овердрафт по текущему счету — не очень большой, и он пополнял его в течение нескольких месяцев. Он, конечно, пострадал от уменьшения дохода, как и все мы, но его счет никогда не давал банку повода для беспокойства. В настоящее время на нем было около 14 тысяч франков. Мсье Кэткарт был всегда очень приятный клиент, но не общительный — очень корректный.
Информация, полученная от консьержа: мсье Кэткарт появлялся не часто, но он был очень мил. Он никогда не забывал сказать «Добрый день, Бургуа», входя или выходя. К нему иногда приходили гости — джентльмены в смокингах. Они играли в карты. Мсье Бургуа никогда не препровождал к нему каких бы то ни было особ женского пола, кроме одного раза, в феврале прошлого года, когда он давал обед для нескольких леди очень комильфо, которые привели с собой его невесту, милую блондинку. Мсье Кэткарт часто закрывал квартиру и уезжал на несколько недель или месяцев. Он был очень аккуратный молодой человек. У него никогда не было камердинера. Мадам Леблан, кузина его покойной жены, поддерживала чистоту в квартире мсье. Мадам Леблан очень достойная женщина. Ну конечно, мсье может получить адрес мадам Леблан.
Информация, полученная от мадам Леблан: мсье Кэткарт был очаровательный молодой человек, и у него было очень приятно работать. Очень щедрый и очень интересовался семьей. Мадам Леблан огорчилась, услышав, что он мертв, да еще накануне бракосочетания с дочерью английской миледи. Мадам Леблан видела мадемуазель в Прошлом году, когда она навещала мсье Кэткарта в Париже; она считала, что молодой леди необыкновенно повезло. Очень немногие молодые люди столь же серьезны, как Мсье Кэткарт, особенно если они так же красивы.
Мадам Леблан знала многих молодых людей, и она могла рассказать немало историй, если бы
была расположена, но ни одной — о мсье Кэткарте. Он не всегда пользовался своими комнатами; обычно он предупреждал о своем приезде, и она тогда заранее приводила квартиру в порядок. Все его вещи всегда были на своих местах; в этом отношении он не был похож на английских джентльменов, которых знала мадам Леблан и у которых все в доме было вверх дном. Мсье Кэткарт всегда очень хорошо одевался и часто принимал ванну; он походил на женщину в том, что касается туалета, бедный джентльмен. Так он мертв. Бедный мальчик! Это известие отбило аппетит у мадам Леблан.Информация, полученная от мсье префекта полиции: абсолютно ничего. Мсье Кэткарт никогда не попадал в поле зрения полиции. В отношении денежных сумм, упомянутых мсье Паркером, — если мсье предоставит ему номера некоторых векселей, можно Попытаться отследить их.
Куда ушли деньги? У Паркера на этот счет имелись только две версии — незаконная организация или шантаж. Конечно, у такого привлекательного мужчины, каким был Кэткарт, вполне могла быть женщина или даже две, о чем консьерж мог и не догадываться. Конечно, человек, который имел обыкновение обманывать в картах — если он обманывал в картах, — мог оказаться во власти того, кто слишком много знал. Примечательно, что таинственные поступления наличных начались как раз тогда, когда его сбережения были истощены; казалось вероятным, что они представляли нерегулярную прибыль от азартной игры — в казино, на бирже или, если история Денвера имела под собой основание, от нечестной игры. В целом Паркер больше склонялся к версии шантажа. Это соответствовало остальной части картины, которую он и лорд Питер восстановили в Ридлсдейле.
Две или три вещи, однако, все еще смущали Паркера. С чего бы это вымогатель должен был тащиться в Йоркширские болота на мотоцикле с коляской? Кому принадлежал зеленоглазый кот? Это была ценная безделушка. Кэткарт предложил ее в счет расплаты? Это выглядело как-то по-дурацки. Можно было только предположить, что вымогатель отказался от нее с презрением. Кот был в распоряжении Паркера, и ему пришло в голову, что было бы разумно оценить его у ювелира. История с мотоциклистом была запутана, как и история с котом, но более всего была запутана история с леди Мэри.
Почему леди Мэри лгала на дознании? В том, что она лгала, Паркер ничуть не сомневался. Он не поверил всей истории о втором выстреле, который разбудил ее. Что привело ее к двери оранжереи в три часа утра? Кому принадлежал чемодан — если это был чемодан, — который прятали среди кактусов? К чему этот продолжительный нервный срыв без особых симптомов, который освободил леди Мэри от дачи показаний перед судьей и от ответа на вопросы ее брата? Могла ли леди Мэри присутствовать на беседе в кустарнике? Если так, Уимзи и он обязательно нашли бы ее следы. Была ли она в сговоре с вымогателем? Это была неприятная мысль. Пыталась ли она помочь своему жениху? У нее было собственное денежное содержание — весьма щедрое, насколько Паркер знал от герцогини. Могла ли она попробовать помочь Кэткарту деньгами? Но в этом случае почему бы не сообщить все, что она знала? Худшим для Кэткарта, всегда считавшего, что обман в картах — самое плохое, был теперь вопрос общественного знания, а сам он был Мертв.
Если она знала правду, почему не рассказала ее и не спасла своего брата?
И тут его посетила мысль еще более неприятная. Что, если тот, кого госпожа Марчбэнкс слышала в библиотеке, был не Денвер, а кто-то другой? Некто, у кого, возможно, была назначена встреча с вымогателем, или тот, кто был на его стороне против Кэткарта, кто знал, что беседа могла быть опасной. Обратил ли он сам надлежащее внимание на лужайку между домом и чащей? Могло ли утро четверга отображаться достоверно на истоптанной траве, которой дождь вернул первоначальный вид? Все ли следы они с Питером нашли в лесу? Может, все же тот выстрел произвел человек из их ближайшего окружения? И, наконец, кому принадлежал зеленоглазый кот?