Трущебные люди (рассказы)

Рыжий офицер опять махнул платком. Из стволов вырвались одновременно двенадцать огненных язычков, затем клубов белого дыма, слившихся в сплошную массу, и белый саван на привязанном солдатике дрогнул, всколыхнулся раза три, а голова его в белом колпаке бессильно повисла на груди.

Воронов с такими же, как он, ребятишками смотрел из огорода на казнь. Это было лет десять назад, очень рано утром. Утро было такое же солнечное, ясное, как и теперь. Воронов вздрогнул, и голова его опустилась так же бессильно на грудь, как у расстрелянного солдатика.

– - Вот так же и меня!--Он еще два раза поднял и опустил голову на грудь, будто репетируя, как опустить голову, когда его будут расстреливать, и каждый раз, как он опускал голову, чувствовал, что в грудь вонзались пули...

Он вдруг открыл глаза и вскочил на ноги.

– - А может быть, еще не хватились, может, и смена не приходила,-вскрикнул Воронов и выбежал на опушку кладбища, на вал и, раздвинув кусты, посмотрел вперед. Далеко перед ним раскинулся горизонт. Налево, весь утопающий в зелени садов, город с сияющими на солнце крестами церквей, веселый, радостный, не такая темная масса, какой он казался ночью... направо мелкий лесок, левей его дерновая, зеленая горка, а рядом с ней выкрашенная в казенный цвет, белыми и черными угольниками, будка, подле порохового погреба.

Взор Воронова остановился на будке. Около нее стоял недвижимо, как статуя, новый часовой.

У дверей погреба ходил офицер и несколько солдат. Офицер осматривал печати и что-то размахивал руками. Солдаты держали под козырек.

Воронов посмотрел на город, на поляну, где расстреливали солдатика, перекрестился и ползком, между кустарниками, дрожа от страха, добрался до лесу...

Перед ним открывалась бесконечная лесная трущоба.

Воронов обернулся назад и посмотрел в сторону города.

"Расстрелянию",-- мелькнуло в его уме.

Он махнул рукой и скрылся в дебрях леса.

ОБРЕЧЕННЫЕ

I

На самом краю города Верхневолжска, на высоком, обрывистом берегу Волги, стоит белильный завод, принадлежащий первогильдейному купцу миллионеру Ко-пейкину. Завод этот, состоящий из целого ряда строений деревянных и каменных, закоптелых, грязных снаружи и обнесенных кругом высоким забором, напоминает собою крепость. Мрачно, неприветливо выглядывает он снаружи... острожным холодом веет от него...

У высоких решетчатых железных ворот завода бессменно, день и ночь, сидит сторож, обыскивая каждого выходящего извнутри и спрашивая каждого входящего, "зачем?" и "к кому он идет?".

В один из холодных январских воскресных вечеров холодного 187... года к воротам завода подходил, или, вернее сказать, подбегал, молодой человек, с интеллигентным лицом, одетый в рубище, в опорках вместо сапог, надетых на босые ноги. Подошедший постучал в калитку большим железным кольцом, и на стук вышел сторож, усатый солдат, с добродушно-строгим выражением чисто русского, курносого лица.

Что тебе?

Насчет места... нет ли у вас на заводе...-- под аккомпанемент щелкавших от холода зубов вымолвил подошедший.

– - Замерз, босая команда!.. Ну ступай в сторожку, погрейся уж!
– - не отвечая на вопрос, добродушно сказал солдат, окидывая его взглядом.

Молодой человек вошел в маленькую сторожку, теплую, как баня, от накалившейся железной маленькой печки, и поместился у притолоки.

Садись к печке, погрейся,-- пригласил его солдат, что и было немедленно исполнено.

Ну, пропился, что ли, коли на копейкинские хлеба пришел? Впервой сюда?

Да, ни разу еще нигде не работал, хоть с голоду умирай, спасибо еще добрые люди послали, а то хоть и топиться так впору!

А сам из каких? Приказчик прогорелый или из трактирщиков?

Нет, юнкером на Кавказе служил, офицерского чина не получил, вышел в отставку, приехал сюда место искать и прожился...

Сторож переменил тон. На его лице мелькнула улыбка, выражавшая горькое сожаленье и вместе с тем насмешку.

Что ж делать, барин! Не вы первый, не вы по следний! Трудно только вам будет здесь без привычки, народ-от мрет больно! Вот сейчас подпоручика Шалеева в больницу увезли, два года вытрубил у нас, надо полагать не встанет, ослаб!

Неужели рабочим, простым рабочим был подпоручик?

Эх, барин! Да что подпоручик, капитан, да еще какой, работал у нас! Годов тому назад пяток, будем говорить, капитан был у нас, командир мой, на Капказе вместе с ним мы горцев покоряли, с туркой дрались...

Капитан?

Как есть; сижу я это словно как теперь в сторожке... перед рождеством было дело, холодно... Вдруг, слышу, в ворота кто-то стучится -- выхожу. Стоит это он у ворот, дрожит. Сапожонки ледащие, шапчонка на голове робячья, махонькая, кафтанишка -- пониток рваный, тело сквозь видать,-- не узнал я его сразу, гляжу, знакомое лицо, так и хочется сказать: Левонтий Яковлевич, здравья желаю! Да уж изменился больно

ен, прежде-то, при мундире да при орденах, красавец лихой был, а тут осунулся, почернел, опять и одежа... одначе я таки признал его, по рубцу больше: на левой щеке рубец был, в Дегестане ему в набеге шашкой вдарили... Ну, признал я его и говорю: "Вашскобродие, вы ли Левонтий Яковлевич?" А я с ним в охотниках под горца хаживал, так все его по имени звали... Любили больно уж,.. Взглянул ен на меня да как заплачет.

Здравствуй,--гырт,--Размоляев!--Заплакал и я тут... Повел его в сторожку, чайком, водочкой угостил...

И теперь здесь?
– - спросил молодой человек.

Нет, барин, зиму-то он выжил кой-как, а весной приказчика поколотил, ну его и прогнали;.. Непокорли вый он был! Да и то сказать опять, человек он за служенный, а тут мужика-приказчика слушайся! Да и что! Господам офицерам на воле жить плохо, особли во у хозяев ежели служить: хозяин покорливости от служащего перво-наперво требует, а они сами норовят по привычке командовать! Вот нашему брату не в пример вольготней: в сторожа ли, в дворники -- везде ходит, потому нам что прикажут, без рассуждений исполняем... Одначе и из нашего брата ныне путных мало: как отслужил службу, так и шабаш, домой землю орать не заманишь, все в город на вольные хлеба норовит! Вон у нас на заводе все, почитай, солдаты...

В сторожку вошел высокий, одетый в оборванный серый кафтан солдат.

Здорово, Капказский, садись!
– - приветствовал его сторож.

Здорово!--молвил вошедший и опустился на лавку.

Новенький?--спросил он.

Да, наш капказец, юнкарь!
– - ответил Размоляеви вышел из сторожки вместе с барином.

Вот пожалуйте в контору, там есть приказчик, так к нему обратитесь,-указал он на белое одноэтажное здание с вывеской "контора".

В конторе за большим покрытым черным сукном столом сидел высокий рыжий мужчина. -- Что тебе?
– - Насчет места...