Трущобы Империй
Шрифт:
— Тут что-то другое, — задумчиво ответил Алекс, — он на тебя смотрел, как будто… да, на знакомого. Может, твоего отца знал? А теперь видит, что похож вроде, но подойти не решается — ты ж сейчас одет прилично, не отребье какое из трущоб. Как воспримешь попытку конюха познакомиться, бог весть.
— А… да что гадать! — Фред решительно развернулся назад к конюшне, — давай-ка спросим, да и всё.
Несколько минут быстрым шагом и вот они снова в конюшне.
— Парни, где этот ваш… долговязый такой старикан, со следом ожога на щеке, — поинтересовался попаданец.
— Жжёный-то? — Насторожился чернявый конюх средних
— Пф… бить не будем, просто вопросы возникли. Можешь позвать?
В воздух взлетела центовая монетка, опустившись в ладонь конюха. Усатый дематериализовался так шустро, что попаданец аж глаза протёр — вот был человек и нет его… А, ясно, меж тюков сена проход.
— Я Алан, — хрипло сказал прихромавший Жжёный, — чего вам, господа хорошие?
— Да вот, решили поинтересоваться, — бодро начал Кузнецов, разминая пальцы, — что же ты это на моего друга пялишься, когда он переодевается.
Старик возмущённо открыл рот… закрыл…
— Да чтобы я… да никогда… я женат два раза был!
— Так чего пялишься-то? — Не повышая голоса переспросил попаданец, нехорошо прищурив глаза.
— Так это… на дружка моего похож. Мордой лица не очень, а вот родимое пятно на плече вроде как фамильное ихнее. Издалека не вижу, но похоже, вот и выглядываю — он, не он…
Фред фыркнул и быстро скинул сюртук с рубахой и нижним бельём с торса.
— Погодь, — остановил его Алекс в последний момент, — какое там пятно родимое было у твоего дружка и откуда он? А то знаю я таких…
— Так это, — заморгал старик, — треугольная такая, но кривая, с ямкой как будто.
— А как моего деда звали? — Подозрительно поинтересовался Фред.
— Артур, — отозвался старик не задумываясь, — Артур Виллем, из тех самых Виллемов, из Уэльса. Мы с ним в Кардиффе познакомились, потом дорожки разошлись — он в Лондон двинул счастья искать, я вот в Нью-Йорке оказался.
— А тех самых, это что значит?
— Ну так… из тех Виллемов, что танами в старину были, а как англы в Уэльс пришли, так их с земель согнали и право на дворянство не подтвердили.
По дороге домой Фред очень решительно завернул в магазинчик и купил бутылку виски.
— Нажрусь, — мрачно сказал он, — ибо крушение иллюзий. Всю жизнь ирлашек презирал, а тут сам ирлашкой оказываюсь. Ну… пусть валлийцем, один хрен. Да ещё и почти дворянином.
Алекс показательно сочувствовал, с трудом сдерживая усмешку. Пару стаканчиков опрокинул вместе с другом, а потом сел за старый кухонный стол и начал писать список великих кельтов и как бы англичан, но с изрядной долей кельтской крови.
Столь специфические знания появились после нескольких посещений ирландских профсоюзов. И пусть посещал он их не ради идеалов справедливости, а ради прекрасных глаз Лиры… но наслушался по самое не могу. Пусть даже информация нередко вызывала сомнение, но звучала вполне достоверно.
— Читай, — сунул он испещрённый кляксами листок Фреду через полчаса, — вот представители твоего народа!
— Да…, — пьяно отмахнулся успевший наклюкаться друг.
— Читай!
Пару дней Фред ходил мрачный, переваривая информацию. Затем началась крайне забавная, на взгляд Алекса, трансформация — из националиста английского
в националиста кельтского… Быть просто человеком или хотя бы белым европейцем Фреду, судя по всему, просто неинтересно.Дело не только в привычном национализме, без которого Фред чувствовал себя неудобно. Его предки, оказывается, не лентяи и алкоголики… нет, их преследовали проклятые англичане, согнав с родных земель! Это они виноваты! Во всём…
— ИРБ? — Вяло переспросил Алекс друга, не особо вслушиваясь, — слышал конечно, только ерунда всё это.
— Почему? — Набычился Фред, — серьёзные ребята.
— Да какие там серьёзные, — отмахнулся попаданец, вертевшийся перед облезлым зеркалом на скрипучем полу, — в заговорщиков играют.
— И что в этом плохого? — Не понял его… теперь уже не англичанин, а валлиец. Кельт!
— Ничего плохого, — рассеянно отозвался попаданец, повернувшись вполоборота к другу, — мне этот галстук идёт или лучше чёрный взять?
— Поясни про заговорщиков, — дожимал загоревшийся Фред.
— А, это… — Алекс шагнул к стулу, на котором висели галстуки и начал их перебирать, — сама по себе тактика неплоха, но половинчата. Готов поспорить на что угодно, что среди них нет ни одного серьёзного человека, близкого к британским верхам. И связи с народом при этом нет. Тогда какой это, к хренам, заговор!? Ерунда — ни отравы правительству подлить, ни народ вывести на улицы. Так… пошуметь в узких кругах, героически пожертвовав ради этого своим будущим.
— А ты бы как сделал?
— Я? Чёрный, наверное… да, точно чёрный! Ирландскую Республиканскую Армию подключил бы. Ну или организовал, не знаю… В общем, не заговоры, а некая идея и опора на народ. Причём идея и идеологи должны быть, а единой структуры — нет. Каждая ячейка полностью самостоятельна и свои действия разве что координирует с другими ячейками ИРА, причём очень осторожно — так, чтобы при аресте англичане не вышли на всю сеть. Максимум — арестовали нескольких человек, которые не смогли бы выдать никого даже под пытками, потому как никого из других ячеек просто не знают.
— О как, — Фред явно впечатлён интересной идеей, очевидной для попаданца. Начал расспрашивать, хмуря лоб и время от времени переспрашивая непонятное, делая пометки в тетради. Алекс машинально отвечал, крутясь перед зеркалом — его ждало первое свидание с Лирой, и мысли о чём-то ещё просто не задерживались в голове девятнадцатилетнего парня.
К свиданию с Лирой попаданец готовился с трепетом, ибо правила девятнадцатого века заметно отличались от правил двадцать первого. Так, для девушек из приличных семей требования к поведению достаточно жёсткие. Не то что в щёчку поцеловать, но и за ручку подержаться нельзя!
Свои требования имелись и к разговорному жанру — умение вести интересную беседу, не переходя границ, крайне важно. Благо, Алекс к этому готовился заранее, купив несколько соответствующих брошюр. Купил, пролистал едко пахнущие свежей типографской краской страницы, и удивился — очень уж ханжеские и глупые требования.
— Даже приличные стихи некоторых поэтов неприлично цитировать, ибо помимо приличных у них есть и неприличные, — прочитал он ошарашенно, — Что за хрень? А… методистами издано… эти могут, вот уж ханжи невозможные. Только деньги потратил…