Трясина. Роман

– Давно женаты… три года!

– Да-а! – удивился парень. – А молодые какие… Мне под тридцать, а я еще не знаю, что такое семейная жизнь!

– Напрасно… – ответила Анюта и поняла, чем притягивало ее лицо парня. Он был удивительно похож на Колю: такие же русые волосы, только у парня длинней и аккуратней, такой же сплющенный нос, карие глаза, но взгляд какой-то нагловатый и вместе с тем беспокойный. Вспомнилось мгновенно ночная мысль о том, чтобы пойти по пути Раисы Павловны. Анюта представила себя с парнем, и отмахнулась от видения, но как-то вяло.

– В Тамбов или дальше? – расспрашивал парень.

Анюта ответила.

– К тетке?

– А как ты догадался?

– Так ты же с мужем в тамбуре разговаривала…

Они познакомились. Парня звали Романом. Жил он в Тамбове, возвращался домой из командировки.

В Тамбове, помогая Анюте сойти по ступеням вагона, Роман приобнял ее за талию и сказал, неприятно поблескивая глазами:

– Мне так жалко расставаться с тобой! Завтра суббота, давай встретимся? Я покажу тебе город… Не пожалеешь!

Анюта высвободилась из его руки. И снова мелькнула ночная мысль. Она хотела отказаться от встречи, но вспомнила слова Коли: «Я жить не стану! Пропаду!» И Анюта неожиданно бросила коротко, мучительно краснея:

– Где?

– Где хочешь? В парке давай…

– У входа! В три часа дня… Ждать не буду! – быстро проговорила Анюта, не глядя на парня, подхватила сумку и с бьющимся сердцем направилась в здание вокзала, вышла в противоположную дверь, спустилась по ступеням и через площадь двинулась к троллейбусной остановке, думая: «Что я сделала! Что я сделала!»

«Я могу не прийти, – подумала она в троллейбусе. – Завтра решу!»

Но пришла…

19

С каждым днем поляна на берегу озера преображалась, теряла свой вековой вид. Следы трелевщика исполосовали ее вдоль и поперек. Начала расти первая палатка. Она неожиданно для Анохина оказалась вместительной, громадной, чуть ли не с барак величиной. Андрей представлял ее большой, но не такой громоздкой, поэтому думал, что установят быстро, не понимал, когда бригадир говорил, что с палатками им придется повозиться.

Ломакин, зная, что Матцев с Анохиным дружны, поставил их на валку леса для взлетной площадки вертолета. Бревен для нее нужно было много, в три наката. Пилили деревья, таскали бревна трелевщиком и сооружали площадку несколько дней. В эти дни рядом с Матцевым Анохин стал чувствовать себя неспокойно, стал нервничать. Раздражало то, что Владик открыто ухаживает за Анютой, раздражали шутки Матцева, но девушке они нравились, она отвечала на них смехом. Когда Анюте требовалась помощь: дров наколоть или воды принести из речки, она звала Владика.

– Давай я принесу, – отзывался иногда Андрей.

– Неси, – подавала она ведро.

«Владику дает ведро по-иному, душевней, как близкому человеку! – хмуро думал Анохин, шагая к реке по тропинке. – Неужели она такая наивная? Разве трудно вычислить, чем это кончится? Разве не видит, как он с Наташей обошелся? Красавец!»

Вечера Владик проводил с Анютой за брезентом. Андрей, чтоб не подслушивать, крутил ручки Сашкиного транзистора или подсаживался к шахматистам, забивал на высадку, но в первой же партии его самого всегда высаживали. Чаще всего это делал Звягин. Андрей у него ни разу не выиграл… И по ночам Анохин стал просыпаться. Проснется от какого-либо шороха и начинает прислушиваться, не Матцев ли это крадется к Анюте или, может быть, он уже у нее. Андрей сам понимал, как нелепы и смешны его страхи, но ничего поделать с собою не мог. По утрам он неприязненно окидывал взглядом ладную фигуру Матцева, занимающегося гимнастикой…

Валили они лес по очереди. Один пилит, а другой «вилкой», длинным шестом с насаженным на конец стальным двузубцем, толкает дерево, направляет, чтобы ложились они рядышком. Так проще цеплять тросом к трелевщику. В первые дни чаще пилил Матцев. Получалось у него ловко, легко. Даже звук мотора пилы не менялся. Ровно, спокойно, попыхивал дымком, словно крутил цепь вхолостую. А у Андрея то сердито фыркал, то недовольно выл, то захлебывался, переставая крутить цепь. Андрей, толкая дерево, внимательно следил за пилой в руках Матцева, старался понять, почему она не капризничает. Потом и он научился по звуку мотора определять, когда нужно прижать к стволу, когда шевельнуть ею, освобождая от излишней нагрузки.

В полдень, свалив очередное дерево, Владик шумно выдохнул, прислонил к вкусно пахнувшему пню сосны пилу, снял каску, положил ее на пень, сел на комель только что сваленной сосны, сплюнул, устало оперся локтями о колени и стал смотреть, как Гончаров цепляет тросом деревья к трелевщику неподалеку от них. Андрей воткнул в землю «вилку» и увидел среди деревьев оранжевую куртку Анюты. Она с ведром в руке направлялась к речушке. Захотелось побежать к ней. Анохин взглянул на Владика. Матцев тоже увидел Анюту и поднялся, поправил мокрые от пота волосы.

– Попились-ка сам… Я сейчас… – бросил он Анохину и, хрустя сучьями, бодро зашагал наперерез девушке.

Андрей проводил его хмурым взглядом и взялся за пилу. Она показалась ему необыкновенно тяжелой. Анохин примерился к ровному темному стволу кедра, взглянул вверх, выбирая, с какой стороны делать надрез, и осторожно, тихо опустил пилу на землю. Он увидел, как с ветки на ветку перелетела белка и сразу потерялась среди густых пучков игл. Андрей стал искать ее глазами и заметил, как белка перелетела на соседнюю сосну, где ветки были не столь густы. «Ух, ты какая! – пошел Анохин следом, стараясь не упустить ее из виду. – И шума не боится!» Белка проворно и бесшумно карабкалась по веткам, перелетала с сучка на сучок, пряталась за стволы и тут же с любопытством выглядывала. Потом снова ловко прыгала на другое дерево. Андрей осторожно ступал по мягкой хвое следом за ней. Он еще ни разу не видел белку, и его поразил коричневый пушистый и упругий комочек. Вдруг до него долетел смех Анюты. Андрей вздрогнул, взглянул в ту сторону и увидел девушку. Она, позвякивая ведром, убегала от Матцева, громко и тонко смеясь. Анохин следил из-за дерева, как она легко и проворно прячется от Владика за стволы деревьев, приседая на бегу под сучьями. Андрей заметил, что Матцев мог бы ее поймать, но он только делал вид, что старается схватить. И Анюте это нравилось.

Анохин повернулся и тяжело побрел назад, думая о девушке. Она же знает, что Владик жил с Наташей. Что она думает? Почему хотя бы из-за женской солидарности не отвратительны ей ухаживания Матцева?.. А Владик? Тому-то что надо? Играет современного донжуана? Жену оставил в Тамбове. В поселке сошелся с Наташей. И здесь сразу же к другой! Думая об этом, Анохин морщился, пилил сосну. Он, видимо, слишком волновался, нервничал, и мотор бензопилы начал сердиться, недовольно ворчать. Сосна наконец дрогнула и стала, похрустывая, крениться. Андрей выхватил пилу из ствола и отошел в сторону. Дерево гулко ударилось о ствол спиленного ранее кедра, охнуло и, постанывая, улеглось рядом.

– Дела идут? – с веселым видом вернулся Матцев.

– Не стоят, – не глядя на него и не скрывая раздражения, ответил Анохин.

– Мы чем-то недовольны?

– Слушай, Владик! – решительно поднял голову Андрей. – Ты, кажется, женат?

– Ну! – одновременно и подтверждая и спрашивая, – что с того, – протянул Матцев.

– Не лезь к девчатам! Оставь в покое Ан… Анюту!

– Что это ты забеспокоился? – засмеялся Матцев, берясь за ручку пилы.

– Нет, ты меня не понял! Я говорю, оставь девушку в покое!