Тщательная работа

— Боюсь, господин Балланже, — сказал Камиль, направляясь к двери, — что зря вас побеспокоил…

— А… — пробормотал Балланже с неожиданным разочарованием. — Это было не то?

Камиль повернулся к нему. В голову ему пришла одна идея.

— Очень может быть, — протянул он, как если бы эта мысль внезапно его огорчила, — что мне придется обратиться к вам в самом ближайшем времени.

В такси, по дороге в центр Парижа, Камиль спросил себя, прочел ли он тысячу книг за всю свою жизнь. Попытался прикинуть хотя бы приблизительно, исходя из двадцати книг в год (в хороший год), округлил до четырех сотен и некоторое время горько размышлял о скудости своего культурного багажа.

5

Улица Кардинала Лемуана. Книжный магазин в старинном стиле. Ничего общего с огромными светящимися пространствами специализированных магазинов. Тут все носило отпечаток штучного производства: вощеный паркет, этажерки из лакированного дерева, стремянки из начищенного алюминия, лампы, льющие рассеянный свет. В атмосфере нечто спокойное и внушительное, что побуждало инстинктивно понизить голос. Предвкушение вечности. Рядом с дверью витрина со специализированными журналами, в центре стол, заваленный книгами всех размеров. На первый взгляд все в целом казалось пыльным и беспорядочным, но взгляд более внимательный замечал, что все разложено со старанием и в соответствии со своей внутренней логикой. Справа все книги отливали желтизной обложек, дальше, с другой стороны, выстроилась коллекция — со всей очевидностью полная — «Черной серии». Вы попадали не столько в книжный магазин, сколько в определенную культуру. За этой дверью вас ждало логово специалистов, нечто среднее между монастырем и сектой.

Когда они прибыли, магазин был пуст. Колокольчик над входной дверью вскоре вызвал откуда-то, словно из небытия, высокого мужчину лет сорока с серьезным, почти тревожным лицом, в тонких очках, синих брюках и жилете, без намека на элегантность. От мужчины исходила уверенность с чуть заметным налетом удовлетворения. «Я на своей территории, — казалось, говорил его долговязый силуэт. — Я хозяин этих мест. Я специалист».

— Чем могу помочь? — спросил он.

Он подошел к Камилю, но держался на дистанции, словно не желая, если приблизится вплотную, смотреть на него слишком свысока.

— Майор Верховен.

— А да… — Он повернулся, чтобы взять что-то позади себя и протянул Камилю книгу. — Я прочел статью в газетах. По-моему, нет никаких сомнений…

Это было издание карманного формата. Владелец магазина отметил нужное место в середине книги желтой закладкой. Камиль сначала посмотрел на обложку. С нижнего ракурса изображен мужчина в красном галстуке, в шляпе, руки в кожаных перчатках, в руках нож. Кажется, он стоит на лестнице, а может, и нет.

Камиль достает очки, надевает их, читает титульную страницу.

Брет Истон Эллис

Американский психопат.

Копирайт 1991. На следующий год — копирайт французского издания.

Он переворачивает страницу, потом другую. Предисловие, подписанное Мишелем Бродо.

Брет Истон Эллис родился в 1964 г. в Лос-Анджелесе. <…> Его литературный агент выбил для него аванс в 300 000 долларов, чтобы он написал роман о нью-йоркском серийном убийце. Когда рукопись была представлена издателю, тот пренебрег затратами и отказался ее публиковать. Он был в ужасе. А вот издательство «Винтаж» опубликовало роман без колебаний. Вопреки (или благодаря) скандалу, вызванному публикацией всего лишь отдельных пробных отрывков, оно не посчиталось ни с общественным мнением, ни с лигами феминисток. <…> Эллису пришлось нанять телохранителя, он получил несметную тучу оскорблений и смертельных угроз. И продал тысячи экземпляров «Американского психопата» в Соединенных Штатах.

Луи не хочет читать через плечо шефа. Он бродит между стеллажами, пока хозяин магазина, заложив руки за спину, рассматривает улицу сквозь витринное стекло. Камиль чувствует, как в нем поднимается нечто напоминающее возбуждение.

В том месте, которое книготорговец отметил закладкой, происходят настоящие ужасы.

Камиль принимается читать молча, сосредоточенно. Время от времени он покачивает головой справа налево, бормоча: «Ну надо же…»

Луи уступает искушению. Камиль слегка отстраняет книгу, чтобы заместитель мог читать вместе с ним.

Страница 388

Полночь. Я разговариваю с двумя девчонками, обе совсем молоденькие, блондинки, большие аппетитные сиськи; разговор недолгий, потому что мне становится трудно себя сдерживать в моем смятенном состоянии.

Хозяин книжного:

— Я еще поставил крестик на тех пассажах, которые показались мне… значимыми.

Камиль не слушает и не слышит. Он читает.

Это начинает возбуждать меня меньше… <…>

Торри просыпается привязанной, с выгнутой спиной на краю кровати. Ее лицо залито кровью, потому что я отрезал ей губы маникюрными ножницами. А Тиффани привязана с другой стороны кровати шестью подтяжками, принадлежавшими Полю, — стонущая от страха, совершенно парализованная чудовищностью того, что с ней произошло. Желая, чтобы она смотрела на то, что я сейчас сделаю с Торри, я пристроил ее таким образом, чтобы она не могла не смотреть. Как обычно, в надежде понять, что представляют собой эти девушки, я снимаю их смерть. Для Торри и Тиффани я использую установленную на штативе сверхминиатюрную камеру Minox LX с пленкой 9,5 мм, линза 15 мм f/3,5, настройка выдержки и фильтра плотности встроенная. Я вставил диск «Traveling Wilburys» в портативный CD-плеер, который поставил у изголовья кровати, чтобы заглушить возможные крики.

— Твою мать!..

Камиль говорит это самому себе. Его глаза бегают по строчкам. Пытается размышлять. Ничего не получается. Он весь ушел в буквы, которые иногда начинают плясать перед его глазами. Он должен сосредоточиться: тысяча мыслей, тысяча ощущений внезапно заполнили голову.

Потом, снова повернув ее, замершую от ужаса, я срезаю всю плоть вокруг ее рта и…

Камиль поднимает глаза на Луи и видит выражение собственного лица, словно у двойника.

— Что это за книга? — в полном недоумении спрашивает Луи.

— Что это за тип? — отвечает Камиль, снова принимаясь за чтение.

Я погружаю руку в живот одного из трупов и окровавленным пальцем черчу «Я ВЕРНУЛСЯ» стекающими буквами над панно из искусственной коровьей кожи в гостиной.

6

— Скажу только одно слово: браво.

— Издеваешься, да…

— Нет, Камиль, — заверил Ле-Гуэн, — я ведь не поверил твоей истории. Ладно, признаю… Но сначала, Камиль, одна вещь.

— Давай, — ответил Камиль, свободной рукой нажимая клавишу, чтобы подключиться к электронной почте.

— Успокой меня и скажи, что я ошибаюсь: ты не отправлял запрос в Европейский банк данных, ссылаясь на разрешение, выданное судьей Дешам?

Камиль прикусил губу:

— Я все оформлю…

— Камиль… — перебил его Ле-Гуэн усталым тоном. — Нам что, и так дерьма не хватает? Она мне только что звонила. В ярости. История с телевидением в первый же день, назавтра твоя персональная реклама в газете, а теперь это!.. Все одно к одному! Я ничем не могу тебе помочь, Камиль, тут я ничего не могу поделать.

— Я разберусь с ней сам. Объясню…

— Судя по тону, которым она со мной разговаривала, тебе придется туго. В любом случае за все твои выкрутасы она считает ответственным меня. Кризисное собрание завтра утром у нее. Как можно раньше. И поскольку Камиль не отвечал: — Камиль? Ты меня слышал? Как можно раньше! Камиль, ау!

— Я получила ваш факс, майор Верховен.

Камиль сразу отметил сухой, резкий тон судьи Дешам. В другое время он бы приготовился склонить шею. На этот раз он только обошел вокруг стола: принтер слишком далеко, чтобы он мог достать листок, который только что из него выполз.