Туарег. Серебряный мираж

Она молчала. Руки до сих пор были привязаны к изголовью, затекли. Он заметил ее потуги хотя бы немного ослабить натяжение веревок. Одним махом разорвал бечевки. Поцеловал оголенную спину.

– Прости, котенок… Не знаю, что на меня нашло… Ты просто животное из меня сделала… Даже дышать забыл, как хотел тебя… В следующий раз будет приятнее…

Иштар ничего не ответила, лишь свернулась клубком, воспользовавшись долгожданной свободой движений. Луэй взял специально приготовленную ткань. Вытер кровь между ее ног. Встал, налил стакан воды и протянул ей. Быстро обтер себя влажными полотенцами.

– Ты как?– спросил все так же хрипло, словно сочувствуя и сожалея.

– Жива…– ответила не глядя. А про себя начала гомерически смеяться…

Та же ситуация. Тот же вопрос… Гребанное дежа вю, только в каком– то извращенном преломлении… Словно это две параллельные реальности– и одна из них в преисподней…

– Ты сможешь идти?

– Да,– отвечает односложно.

– Тогда надень этот халат. Мы сейчас выйдем с полотном к ждущим нас родственникам, а потом можешь отдыхать.

Иштар молча встала, начала одеваться на ходу, покачиваясь. Дернулась, почувствовав его объятия сзади.

– Если бы я делал это медленно, было бы точно так же больно… Всем девушкам нужно через это пройти… Это ваша судьба… Ваш рок… Вы платите за грехи своей прародительницы, Таша. Ева была изгнана из рая, потому что совершила первородный грех. Женская кровь– наказание и искупление…

Он говорил это, а Иштар впервые с того момента, как он развернул ее к себе спиной и поимел, заглянула в его глаза, обернувшись… Но ее губы так и остались сомкнутыми. Она так и не проронила ни слова…

Иштар наша в себе силы натянуть свободное белое, украшенное богатой золотой вышивкой, традиционное платье. Ее волосы все еще были распущены и немного растрепаны, но она даже не удосужилась их собрать… Между ног саднило. Хотелось провалиться в забытие и проснуться в другой реальности.. Чтобы все это– эта проклятая свадьба, это адское совокупление– были просто сном…

Луэй, как показалось, снова смягчился и стал нежным, галантным ухажером. Придерживая Иштар за талию, вышел вместе с ней наружу, попадая в красиво убранный зал. Девушка невольно опустила глаза в пол. Все эти традиции были варварскими, теперь даже она, толерантная и терпеливая, это понимала. Кейт была права… Сейчас, ощущая себя жертвенным агнцем, растерзанным волком, она прочувствовала на своей шкуре это с лихвой…

Ни на кого не глядя, подошла к матери Луэйя Ваад, протянула ей скомканную в руках ткань.

Женщина развернула полотно и радостно заулюлюкала. Ее трели подхватили и другие присутствовавшие в комнате женщины, мужчины одобрительно стали пожимать руки друг другу, поздравляя с консумированным союзом. Иштар машинально подняла глаза и пересеклась взглядом с Туарегом… Он стоял совсем рядом… Совсем близко…

Перед глазами все расплылось и потекло… Она открыла побледневшие губы, чтобы что– то сказать, но тут же почувствовала, как теряет почву под ногами и сползает вниз…

Глава 22

Это получилось автоматически. Он сам не понял, как инстинктивно подался к ней и подхватил, не дав свалиться на пол в бессознательном состоянии. И ему показалось, что на выдохе, когда ее глаза закатывались в беспамятстве, она произнесла «Туарег»… Мгновение замерло… Она снова была в его руках… Ее запах, ее хрупкость, ее теплота… Ее аппетитная грудь, теперь вжимающаяся к его тело через тонкую ткань платья… Закрыл глаза, теряясь во времени и ощущениях…

– Дай мою жену сюда,– послышался непривычно жесткий, требовательный по отношению к брату голос Луэйя рядом. Нетерпеливо выхватил ее из рук Белькасема.

Тот словно, наконец, отмер. Восстановил самообладание. Посмотрел на брата, теперь собственнически сжимающего девушку в своих руках, снова перевел взгляд на нее…

– Девушке нужна помощь, Луэй. Дайте понюхать ей нашатырь и позовите доктора. Она, судя по всему, потеряла много крови. Посмотри на ее бледные губы…

Брат ничего не ответил Туарегу, но явно был недоволен, что тот пытался распоряжаться, как считал Луэй, его собственностью. Лишь ноздри недовольно раздувались.

– Положите Иштар на диван, давайте,– вмешалась деловито Ваад,– не стоит создавать драмы на ровном месте. Все мы через это проходили. Как у нас говорят, песок не снег, не растает… Пусть отлежится сегодня ночью, а завтра будет как новенькая…

Лицо женщины, смотрящей на девушку, вокруг которой уже активно вилась прислуга, приводя ее в чувства, в этот момент было каким– то заостренным, хищным…

Туарег быстро подошел к Луэйю, протянул ему руку в прощальном жесте.

– Я, пожалуй, все же поеду… Потом пообщаемся. Занимайся своей молодой женой, Лу. И не будь с ней животным, пожалей…– последние слова произнес чуть слышно, только для ушей Луэйя.

Не дожидаясь ответа брата, развернулся, направляясь скорее из дома. До того момента, как она придет в себя и их взгляды снова неизбежно пересекутся…

Таша, Таша, Таша… Что же ты наделала, девочка… Зачем это все… В какой из кругов ада она их всех непроизвольно загнала и сколько им в нем теперь мучиться…

– Уже уходишь?– послышался знакомый низкий голос сбоку уже на выходе, когда Туарег подходил к своей машине.

Нехотя повернул голову. Он уже знал, кто к нему обращается… Кадаф в темноте, когда не было видно слегка прихваченной сединой головы и мелких морщин лица, казался до невозможности похожим на своих сыновей, особенно на Белькасема. Луэй был таким же статным и высоким, он забрал глаза и улыбку отца, но многое у него было и от матери. Старший же сын был похож на Кадафа, как его двойник, реинкарнировавшийся во времени… Даже самому Туарегу вдруг показалось, что это он стоит в темноте, смотрит на самого себя…

– Спешу, отец, прости,– не стал сбавлять ходу.

– Не спешишь…– уверенно и спокойно парировал Кадаф,– Прекрати, Кассум… Давай поговорим, я так соскучился…

Сын лишь поджал челюсть. Недовольно выдохнул, но все же остановился. Нехотя повернулся к отцу.

Луч от фонаря поймал на миг в свой светлый плен лицо Белькасема. Кадаф вздрогнул… Как бы другие ни поражались их схожести, для него сын был продолжением и воплощением Её…

– Как же ты похож на свою мать, сынок… Каждый раз смотрю на тебя, и сердце заходится в нестерпимой боли от ее утраты…

Туарег с силой сжал кулаки.

– Не смей, Кадаф… Не смей говорить о ней… Если это все, что ты хотел мне сказать, то до нескорой встречи…

Снова развернулся и теперь уже не обращая внимания на оклики отца, направился прочь из особняка своего брата. Прочь от боли, источники которой хоть и оставались позади, но продолжали жечь сердце… Старые раны, никак не желающие зарубцеваться, к которым теперь прибавились и новые…

***

Кадаф всегда спал один. Неважно, был ли он увлечен какой– то женщиной в конкретный момент, имел ли любовницу, содержанку, наложницу или очередную молодую жену– вторую, третью, четвертую, его спальня всегда оставалась его бастионом, доступ в которую был заказан для любой женщины, кем бы она ни была. Ваад тоже не стала исключением из этого правила, хоть и неимоверно бесилась по этому поводу… Он всегда засыпал один, руководствуясь смешной, юношеской, грубой поговоркой – «не живи там, где е…шь, не е..и там, где живешь»… Вот только истинную суть своего секрета знал только он… Возможно, Ваад тоже догадывалась, но стиснув зубы, искусно скрывала этот факт…