Тугоухий игрок
Шрифт:
Рэймонд Уинслоу, преподаватель биологии, выдающаяся бездарность, с кислой миной говаривал Моррисону:
– Ну что вам за охота лезть в студенческую компанию? Вашей научной репутации совсем не к лицу якшанье с этими бройлерами. Я слыхал, вы с ними даже в карты играете...
– Да, мне случается играть с ними в бридж, - невозмутимо отвечал Моррисон.
– Превосходная, интеллектуальная игра и отличная умственная гимнастика. Право, я не считаю это время потерянным ни для себя, ни для них. В перерывах между партиями возникают самые разнообразные споры. Порой это просто студенческий
Как и ожидал Моррисон, в клубе за двумя столами уже расположились игроки в бридж. Его тотчас пригласили принять участие. Профессор направился к стойке, выпил бокал пива, закусил парой сэндвичей и подсел к играющим.
Как только сдали карты, к той же стойке подошел худощавый, смуглый, черноволосый и черноглазый молодой человек. Моррисон кивнул ему: это был его любимый ученик, студент предпоследнего курса Эдвин Поули. Профессор Моррисон, убежденный холостяк, в душе считал этого талантливого юношу за сына, гордился им, относился к нему очень сердечно и именно поэтому был к нему требовательнее, чем к другим студентам.
А Эдвин Поули был талантлив ярко, размашисто. Прогресс техники, по его глубокому убеждению, зиждился на трех китах: математике, кибернетике и физике. Этим трем наукам он отдавался с равной страстью; когда перед ним ставили какую-либо математическую задачу, он, прежде всего, стремился понять ее физический и даже инженерный смысл. С уверенностью можно было сказать, что в лице Поули наука и техника получат не только выдающегося математика, но и самобытного конструктора в области электроники.
Поули блестяще сдал переходные экзамены на последний курс, но вид у него был самый мрачный. Хлопнув две больших рюмки чистого виски, он оперся о стойку, опустил голову и задумался.
Профессор покосился на Поули, он знал причину этой мрачности. Правительство преподнесло студенчеству к экзаменам "сюрприз": конгресс утвердил законопроект о значительном сокращении числа стипендий студентам высших учебных заведений. Инициатором этой затеи явился Чарльз Брукс, генерал из тех, что в народе получили прозвище "горилл": военный бюджет требовал новых источников пополнения.
В числе первых из списков стипендиатов был вычеркнут Эдвин Поули: его выступления на студенческих митингах против поддержки разбойничьих войн не остались незамеченными.
По этому поводу Моррисон и Поули имели накануне разговор. Поули ходил как в воду опущенный, и профессор всячески пытался ободрить его.
– Вы уже знаете?
– спросил Моррисон.
– К несчастью, да.
– Вы читали, что заявил на пресс-конференции этот пентагонский заправила? "Нам сейчас нужны солдаты, а не студенты"...
– Так и сказал?
– Да.
– Какой идиот!.. В общем, положение таково: в канцелярии меня уже поставили в известность, что если я пожелаю остаться в университете на последнем курсе, то должен внести за лекции, пользование лабораториями и общежитие 2550 долларов. Вы знаете, таких денег у меня нет и взять их негде. Грустно, но
факт.– Но, но, мой мальчик, не горюйте. Вам остался всего один год, а у меня есть кое-какие сбережения. Вы возьмете у меня взаймы, и все будет улажено...
– Я безмерно благодарен вам, профессор, но не могу принять это благодеяние.
– Почему?
– Вы представляете себе, какой погром предстоит?
– Представляю. Я не досчитаюсь в своих аудиториях пятой части слушателей...
– Так посудите: как я смогу глядеть в глаза двумстам моих товарищей, которые останутся в наступающем учебном году за бортом университета? Меня и так уже кое-кто величает "любимчиком"...
Профессор задумался. Дело, действительно, было слишком серьезно и масштабно, чтобы решить его таким путем. Он отчетливо представил себе трагедию не одного, а сотен Поули, Смитов, Джонсов...
– Но, в самом деле, неужели ничего нельзя предпринять, профессор?
– Что можно было сделать, когда всюду задают тон "медные каски" из Пентагона... Нужно подумать о том, что можно предпринять сейчас. Кое-что я уже пробовал.
– "Фонд Морли"?
– Эдвин вопросительно поглядел на профессора.
– Вы угадали. Я говорил с самим Морли. И этот выживший из ума старый денежный мешок сказал мне: "Польза от образования сомнительна, а вред очевиден. Образование - благодатная почва для распространения подрывных идей..." Вот и толкуй с ним.
– А "Национальная студенческая федерация"? А "Ассоциация помощи молодежи и студентам"?
– Под этими вывесками скрываются сети для улавливания душ. Обе организации субсидируются ЦРУ. Это - грязные деньги и их не следует касаться.
– Что же делать?!
...Этот вопрос уже не первый день занимал мысли профессора Моррисона, даже сейчас, когда он продолжал играть в бридж, а Эдвин клевал носом у стойки. Первая партия была сыграна и, пока пересдавались карты, разговор зашел о "методе Монте-Карло", получившем широкое применение в промышленности. Всем был известен вклад профессора Моррисона в разработку этого метода.
– А ведь крестной матерью этого чуда современной математической мысли была самая банальная игра в кости, - заметил один из студентов.
– Отсюда мораль: и азартные игры на что-нибудь годятся, - философски заметил другой, тасуя колоду.
– А!
– сказал вдруг профессор и пристально поглядел на говорящего. Лицо его вдруг как бы осветилось изнутри, но взгляд стал отсутствующим, видимо, мысль лихорадочно работала в каком-то направлении, не относящемся к картам. Он допустил несколько грубых просчетов в игре.
– Ай, ай, профессор, я вас не узнаю!
– сказал студент Филлипс, стоявший за его спиной.
– Что? Ах, да...
– профессор словно очнулся. Он поглядел на часы, потом обернулся к Филлипсу.
– Вы следили за ходами с самого начала, может быть, замените меня? Друзья, я думаю вы не будете возражать, я забыл об одном неотложном деле...
Профессор поднялся и подошел к Поули.
– Пойдемте, Эд...
Они вышли в парк и уселись на скамье под деревом.
– Ну, вот, - с довольным видом сказал Моррисон.
– Думаю, что нашел...