Туманный берег
Шрифт:
– Вы имеете в виду, что он должен был жениться на Алле?
– Хочу!
– Бородянская уперлась обеими руками в пышные бока и склонила голову к плечу так игриво, будто собиралась танцевать "Калинку".
– Хочу! Потому что это было бы честно! Тем более, Алла и красавица, и умница, и готовит прекрасно, и любила его так. А кроме того.., - она подалась вперед.
– Мне кажется, он все-таки дал ей повод на что-то надеяться! Алла тут же отношения со своим женихом разорвала, счастливая ходила, костюм новый купила, платье... А этот паразит взял и женился на какой-то молодой сучке. Просто взял и женился и в лицо это Алке бросил. Поиздевался
– Спасибо, - Лиля судорожно сглотнула.
– Вы очень помогли. Теперь да, теперь все предстает в другом свете...
Нина Андреевна отмахнулась:
– Помогла! А-а-а! Пусть увольняют! Ладно бы за дело, а то ведь спасла двоих считай! И ребенка, и Алку... Ничего, будем с ней на досрочной пенсии вместе сидеть, помидоры выращивать. Или вон к метро газетами торговать пойдем, там как раз продавцы требуются... Наказывайте! Только вот беременную эту, которая своими руками заявление подписала, чтобы плоду жизнь не сохраняли, никто почему-то не наказывает. И Вадима с работы не уволят, будьте уверены! Будет себе жить, растить дочь, спать с молодой женой... Хотите я вам, кстати, его покажу?
Она поднялась. Тяжело переваливаясь, подошла к шкафу, пошарила в журналах и книгах, достала коричневую общую тетрадь. Открыла, рассмотрела на свету какую-то фотографию, подозвала Лилю:
– Вы подойдите, подойдите сюда, девушка!
Лиля подошла, заглянула Бородянской через плечо. Фотография была старая, черно-белая. Комната в студенческом общежитии, стол. На столе сковородка с жареной картошкой. Вокруг сковородки семеро молодых людей с вилками в руках и улыбками на физиономиях. Двое парней, один из которых Вадим, остальные девчонки.
– Вот он, - Нина Андреевна ткнула в лицо Бокарева розовым пальцем. Кобель чертов! А вот она...
Алла тоже улыбалась и неуверенно пыталась склонить голову на плечо Вадиму. Он, похоже, не особенно этого жаждал. Гораздо больше его привлекала картошка, кособокой горкой поднимающаяся над сковородкой.
– ...Всю жизнь о нем думала. Свет в окошке! Он, он, только он! Ноги ему была готова мыть и воду эту пить, но чувств своих не показывала. Мне вот плакалась только да ещё Надежде... Вот, кстати, Надежда, - палец переместился к лицу хорошенькой темноволосой девушки.
– А он... Уж не знаю, каких он там прелестниц себе выбирал, что в первый раз, что во второй. Не знаю, чем они так были лучше Аллы...
– Простите.., - Лиля, очнувшись, вздрогнула и отвела, наконец, взгляд от фотографии. От рук с вилками. От семи рук с вилками, тянущихся за картошкой.
– Простите, я немного отвлеклась.
Бородянская прерывисто вздохнула:
– Да я ничего такого особенного и не говорила. Просто надо было видеть Алку, когда она в истерике заходилась, когда я от неё все ножи и ножницы в доме прятала, а она кричала: "Все равно жить не буду! Или сама умру или его убью. Или подстилок этих чертовых, которые два раза его у меня отняли!"
– И убила, - тихо проговорила она.
– Что?
– Убила, - внятно и спокойно повторила Лиля.
– Это я так думаю. Ваша Алла, похоже, просто сдержала свое обещание. Убила одну из "подстилок" и ещё надеется убить вторую... Руки с вилками. Она ведь была врачом, она изучала медицинские карточки рожениц, ведь правда?
Отдала фотографию, повернулась
на каблуках и стремительно вышла из кабинета.* * *
Она снова думала о белых волосах, когда стояла перед книжным шкафом в Маринкиной комнате и задумчиво теребила кисточку на хвосте игрушечного львенка... Белые волосы или дорогой хороший парик?
– Твоя замечательная подружка Света, она не носит парик случайно? спросила Лиля прямо с порога. Маринка опешила:
– А какая разница?
– Потом задумалась: - Может и носит? Черт её знает! У нее, знаешь, прическа такая интересная: челочка, каре внутрь подвитое, а сверху обязательно шляпка соломенная. Ну, или что-то вроде кепочки пляжной.
– Значит, это вполне мог быть парик?
– В общем, да... Я только не пойму, к чему ты это все спрашиваешь?
– Да это я так, о своем. О том, что проще надо быть, - Она хмыкнула. Женщину вспомнила из кафе, которая синими пальцами народ пугала. Тогда я почему-то не собиралась искать среди черноволосых - сразу про парик подумала.
– Света при чем, ты объясни?
– не отставала Марина.
– Ты с ней до сих пор видишься?
– Да так как-то... В принципе, нет. Давно уже не встречались. Пропала. Дела, наверное? А может в отпуск уехала?
Лиля спокойно подвинула к ней телефон:
– Координаты её есть? Звони!
– Зачем? Мы с ней так-то не очень близкие подруги... Нет, погоди, ты мне сначала все объяснишь!
– Если ты не хочешь мне помочь, я обращусь к Валерке. Точнее, к его жене. У неё тоже появилась белокурая подруга, которая очень бурно сетовала на то, что все мужики бегают к своим бывшим любовницам. Так бурно и так целенаправленно, что к моменту появления милиции Тома Киселева уже считала меня врагом номер один и очень оперативно назвала следователю мое имя.
– Но Светка.., - начала было Марина.
– Твоя Светка расспрашивала про Валеркину дачу, ведь так? Как бы невзначай? Где находится, да по какому шоссе ехать? Наверное, в плане обмена информацией: а мы были на даче там-то, а вы где?
– Лиля, я уже не помню!
– А я поклясться могу, что ты и координат её не найдешь. Потому что их у тебя нету. Или есть телефон какой-нибудь прачечной. Мне такой тоже давали. Ну, давай, звони!
Марина растеряно подтянула к себе красную записную книжку, пролистнула несколько страничек, глядя при этом прямо перед собой. Потом сказала неуверенно и почти испуганно:
– А ведь, ты знаешь, Лиль, у меня, действительно, нет её телефона. Записывала где-то: "Света с Автозаводской" и все. Ну, сколько мы встречались? Раз пять, может быть. Два раза по магазинам шлялись, однажды в кафе сидели... Она как-то сама появлялась: "Привет-привет! Чем занимаешься? Пошли гулять!"
– Как твоя Света выглядела?
Та испугалась ещё больше:
– Как? Да обыкновенно! Я же тебе, по-моему, говорила: белая, фигуристая, размалеванная. В общем, ничего особенного. Пятнадцать раз на улице встретишь и не запомнишь.
– Отлично!
– Лиля невесело усмехнулась.
– Но без белых-то волос ты её, надеюсь, узнаешь?
Маринка прикрыла ладонью рот:
– Так это что, действительно, так серьезно? Ты думаешь, что это она... То есть, это получается, что я... Лиля, кто это?!
– Потом скажу, - она встала и, не дожидаясь приглашения, прошла в комнату.
– Собирайся, поедем. Посидим возле одного замечательного подъезда, воздухом свежим подышим. Я пока книжки у тебя в шкафу посмотрю. Не возражаешь?