Тунгусский Робинзон

В тени деревьев лед на озере еще не растаял, а лишь отошел от краев, и огромная рыхлая тарелка плавала по самому центру водоема. Хозяин зоны с прокурором удалились в поисках дичи, а местный мэр, взяв под руку Ивана, прошел с ним к реке, чтобы пообщаться без свидетелей.

На берегу лежали огромные глыбы льда, выброшенные весенним паводком. Северные реки всегда отличались своим своенравным и свирепым характером. Бывали годы, когда трехметровой толщины лед, словно огромные лезвия срезал спички вековых берез. От реки тянуло холодком и Васильевич, присев на сухую весеннюю траву, начал с Иваном серьезный разговор. Ему не хотелось переносить его на потом. Через три-четыре часа в этом забытом богом месте должен начаться настоящий «Клим-Бим». Да и ушей прокурора и «хозяина» пока не было. Они просто нагло могли тоже влезть в долю, и тогда прибыль компаньонов упала бы вдвое.

— Михалыч, ты помнишь, по осени пропал наш самолетик, который в Красноярск летел? — спросил мэр Росомаху.

— Ты что, Васильевич, считаешь, что я его «стингером» саданул? Я от таких дел стараюсь держаться на большом расстоянии, чтобы федералы держались от меня подальше.

— Да я тебе не про то. Никто не говорит, что это твоих рук дело. Самолет этот так никто и не нашел. Может он, где в горах лежит, а может со всего размаху, где в марь сунулся, да и сгинул там весь целый. Только вот что, слушай. На том самолете летело золото, около восьмидесяти килограммов. Вместе с тем золотом летела дочка директора нашего прииска, так вот он объявил — тому, кто найдет этот самолет, премия будет в двадцать килограммов. Вместе, примерно, сто. Ты усекаешь, сто килограммов золота? Он хочет ей поставить памятник там. Нужно помочь старику в его горе, не ровен час, отблагодарит папаша нас от всей души. А душа у него сам понимаешь, вся из чистого золота. Твои старатели за десять лет столько не намоют.

— Да, Васильевич, ты меня озадачил, дело, видно хорошее! Я, пожалуй, возьмусь, но мои семьдесят процентов от всего куша.

— Ты, Михалыч, настоящий грабитель, я тебе такую информацию на блюде выложил, а ты мне всего тридцать процентов, спасибо, спасибо. Вот значит, как мы ценим старых друзей? — обидевшись, сказал мэр.

— Васильевич, не будь ты хапугой. Ты по тайге шаркаться не будешь. Это же не медведя завалить. У нас площади, какие? Две Франции со своими французами влезет. Пойди, найди тот аэроплан, сам говоришь, может, где в болото засосало. Я людей от дел оторву, впереди лето. Старатели мои наготове, потом путина, потом лес, грибы, ягоды. Да я сам, может, потеряю больше своей половины.

— Ты мне накинь еще пять процентов, и тебе не придется по всей тайге лазить. Я тебе точное место скажу, и даже на карте его обозначу жирным крестиком.

— Ну ты, Васильевич, и «хват», уговоришь даже покойника. Ты, если будешь второй раз в мэры баллотироваться, я тебе обязательно окажу спонсорскую поддержку. Я вижу, что мы с тобой смотрим в одну сторону. А на твое предложение я тебе вот, что скажу — я согласен, но мне хотелось бы знать подробности.

— Подробности я расскажу тебе, ты сегодня все узнаешь. Я посмотрю, как твои девочки меня обслужат. Вот тогда я и поделюсь подробностями.

Русская баня через три часа уже дышала жаром. Девчонки, сотрясаясь своими пышными бюстами, завернутыми в простыни, томились в предбаннике, ожидая дорогих гостей. Они весело смеялись, и уже каждая определила себе своего клиента по принципу симпатий. Здесь не было принято скрывать свои прелести, и в этом был свой особый шарм. Девчонки, как могли, ублажали своих гостей, разминая и отпаривая их тучные, налитые жиром и пивом телеса.

Для особых желаний сексуального характера была предусмотрена отдельная интим комната с огромной кроватью. Не было еще случая, чтобы кто-то из гостей не возжелал столь раскованных и сексапильных путан. От подобной услуги хозяин имел хорошие связи, да и девчонкам перепадала от этого пирога немалая толика. Зная, что в подобных условиях мужики не скупятся, местные гейши исполняли свою работу по высшему разряду.

В течение двух часов гости изгоняли из своего организма накопившиеся шлаки. Они млели на полках, разморенные ядреным паром, который был сдобрен пихтовым и облепиховым маслами. Девчонки изо всех сил дубасили их березовыми вениками, от чего мужики кряхтели, и, блаженствуя, сопели. Раз от разу они пощипывали своих «банщиц» за ягодицы, делая намеки, что уже мечтают испытать с ними все таинства великой Кама-сутры. Уговаривать местных путан не приходилось. Они сами жаждали секса и исполняли все пожелания клиента, какими бы он извращениями не страдал. Нередко двум, трем гейшам приходилось ублажать одного мужчину. От таких услуг мужские сердца наполнялись необыкновенной щедростью, а тугие кошельки солидно теряли в весе. Вот и сегодня мужики были повержены обаянием и сексуальностью проституток, и через два часа они уже были готовы отдать последнее. Им хотелось, хоть раз в месяц испытать поистине неземное удовольствие.

В довольно просторном предбаннике был уже накрыт стол, который ломился от всевозможных закусок и богатой выпивки. Стерлядь, таймень, шашлыки из медвежатины благоухали райским ароматом, и манили к себе разнообразием и ассортиментом столичного ресторана. Но гости за стол не спешили. Оттянувшись в баньке, прокурор, уже не сдерживая своих чувств, уединился с двумя девчонками в «мужском клубе». Он изо всех сил старался ублажить и показать, что в сексе, он почти «Терминатор», но его «ружья» хватило лишь только на один «выстрел». После чего, даже ласки его органа шаловливыми руками местных гейш проблемы не решило. Ссылаясь на магнитные бури, прокурор покинул сие заведение, и в расстройстве налил себе стакан водки.

Росомаха всегда встречал высоких гостей с присущим ему шиком, от того и начальники и олигархи, даже министры были прикормлены в этой глуши, что жирные караси жареным жмыхом из подсолнечника. Подобное хлебосолье делало своё дело, и порождало такие связи, что благодаря им, в дела Росохина Ивана, никто нос свой не совал. Наоборот даже вознаграждал дополнительными квотами на убой пушнины, оленя и вылов ценных пород рыбы. Да и лицензии на добычу золота получались без всякой правовой волокиты.

— Михалыч, Михалыч, ты — кудесник, ты превзошел самого себя, — сказал прокурор, обнимая пышногрудую блондинку. — Я словно рожден заново, и вот это моя мамочка. Мамаша, а вы, не дадите ли мне пососать вашу роскошную сисю? — спросил подвыпивший прокурор, сидящую на его коленях девчонку.

— А сколько угодно, сударь, только не кусайся. А если, что другое, то и это без проблем, остальные места тоже в вашем распоряжении, господин прокурор, — сказала девка, мечтая о том, как толстые губы прокурора вопьются в её женские гениталии.

— Я, Михалыч, в случае твоего несанкционированного посещения моего заведения, смогу предоставить тебе такие условия содержания, что даже залетные столичные воры будут завидовать тебе весь срок, — сказал хозяин местной зоны, облизывая пальцы от жира.

— Не, ты в натуре, полковник, меня обрадовал до глубины души. Я даже мысли такой допустить не могу. А ты мне уже сулишь камеру с телевизором и электроплиткой. Совесть есть у тебя? Это за мою-то доброту и беспредельную щедрость? Может ты мне еще и «петушков» молоденьких подберешь вместо девчонок? — спросил Ваня Росомаха, слегка заводясь.

— Я, Михалыч, шучу, все же знают твою непотопляемость, — сказал полковник.

— Ага, полковник, «Титаник» тоже был непотопляемый, а взял и утонул, как простая консервная банка. Ты лучше закусывай, да «Абсолютом» наслаждайся, не ровен час возьмут тебя и переведут в Колымское управление. Не будешь же ты ко мне за три тысячи верст кататься? — сказал князь тайги, намекая на уже состоявшийся факт.

Полковник хоть и был слегка выпивши понял, что пошутил неудачно. Ему не хотелось в Магадан. Оттуда было далеко до того денежного потока, который он давно уже настроил на свой карман. Но слово не воробей, и «хозяин» уткнулся в свою тарелку в глубочайшем осознании того, что сказал.