Тунгусский Робинзон

— Это ты вон поблагодари Сергея. Это он у нас спец по ретронапиткам. Он говорит, что этот коньячок из личных запасников самого дедушки Никиты Сергеевича Хрущева.

— Да ну, иди ты, не верю, не верю, — сказал мент, тараща глаза на бутылку.

— А ты, Сергеевич, посмотри на дату его изготовления.

Валерий взял в руки бутылку и как опытный следователь стал внимательно разглядывать обратную сторону пожелтевшей от времени этикетки. На ней стояли цифры — 63 год. Сергеевич, при виде этих знаков даже присвистнул. После чего засмеялся:

— Слушай, Витя, это что выходит, когда его делали, я еще не родился?

— А ты, какого года?

— Какого, какого, 75-го!!!

— Этот коньяк мог пить только твой батька, до того момента пока не повстречал твою мамку. И то, если у него деньги водились. Советскому человеку коньяк был не по карману.

— Ни хрена себе. Я кому скажу, так ведь мужики никогда не поверят.

— А ты никому, Валерка, не говори. Вот пробей с этого телефона номера и все звонки за последний месяц. И ты к звездам подполковника получишь еще десять бутылок такого коньяка.

— Это что, я по-твоему, значит, должен стать «оборотнем в погонах»? — спросил мент.

— Нет, майор. Это значит, что ты получишь звездочку. Это телефончик самого Вани Росомахи. Разве тебе не интересно знать, кому, когда и куда звонил знаменитый таежный князь Росомаха?

В оздоровительном центре «Афродита» гуляла братва в предчувствии богатых дивидендов. Девочки мелькали перед ними, дефилируя голыми ягодицами.

— Тощий, Жека, а прикинь, а чувак метнулся на самолет, как будто его в жопу оса ужалила. Мы с Маклаем пасли его до самого конца, пока тот не улетел.

— Да, Саня, правильно говорит, торопился очень мужик. Весь нервный такой. Все глазами своими зыркал туда, сюда.

— Ну что, пацаны, мне такой расклад нравится. Если полетел, значит, бабки привезет обратным рейсом. Это будет завтра. Идет мужик с опережением графика, — сказал Тощий, поднимая бокал.

В эту минуту зазвонил телефон. Тощий взял трубку и увидел знакомый номер. Он приставил палец к губам и ответил:

— Слушаю вас, Иван Иванович.

— Ты нашел Лютого? — спросил куратор.

— Иванович, мои люди сбились с ног. Ищут по всему городу, — ответил Тощий, стараясь пустить в глаза пыль.

— А ты знаешь, урод, что Сергей Сергеевич Лютый сегодня зарегистрировался на рейс Красноярск-Туруханск туда и обратно. Завтра в 13–43 он будет уже здесь.

— Иваныч, век мне воли не видать! Если бы у меня такие связи были и такие информаторы, я бы уже давно вместо Американца за всем городом смотрел, — сказал Тощий, показывая братве вылупленные глаза.

— Хорошо, что тебя Американец не слышит, — сказал тайный куратор и в трубке послышались гудки.

— Ну, ни хера себе! Бродяги, а наш клиент в курсе, что лох улетел в Туруханск.

Недалеко от оздоровительного центра, притаившись, словно щука в зарослях речной травы, стояла неприметная «Приора» цвета мореного помидора. Внутри машины сидели двое мужчин. Они не сводили взгляда со стоявшей невдалеке черной БМВешки. Около часу ночи металлические двери центра со скрипом отворились. На крыльце появились те, кто решил Сергею испортить нервы. Ничего не подозревая, они договорились о завтрашней встрече и, по-пацански распрощавшись, разъехались по домам. «Приора» не торопясь, тронулась за машиной Маклая. Не упуская её из виду «Приора» плотно села на хвост. Судя по маршруту движения «бэхи» было видно, что гангстер после «трудного рабочего дня» едет домой. Недалеко от него находилась платная стоянка, на которой всегда и парковался Николай Ростоцкий, опасаясь за свою бесценную тачку.

Завывая себе под нос севшую на язык мелодию, он ничего не подозревая, шел на встречу своей нелегкой бандитской судьбе, пока его путь не пересекся с Лютым.

Что с ним случилось при встрече, он так и не понял. Очнулся он только тогда, когда «Приора» уже въезжала в гараж. Двое мужиков, закрыв изнутри железные ворота, подошли к машине и, открыв двери, посмотрели на живого Маклая. На руках его были застегнуты наручники таким образом, что он глазами видел собственную задницу.

— Ну что, Маклай, очухался? — спросил незнакомый голос, и чьи-то сильные руки выволокли его из машины на холодный бетонный пол.

Кто-то присел рядом на корточки и внимательно стал рассматривать его. Окончательно придя в себя, Маклай навел резкость и увидел Лютого. В первые секунды он не поверил глазам. Сегодня своими собственными глазами он видел, как этот мужик сел в самолет и улетел, а сейчас он смотрел на него, как ни в чем ни бывало. В голове молнией мелькнула мысль, и он понял, что его, возможно, сейчас будут убивать или зверски пытать.

— Ну что, сучонок, обгадился? — спросил Сергей. — Это тебе не с бабами беременными воевать. Золотишка захотелось? Вот тебе теперь, милый, будет золотишко! Сейчас ты, сука, будешь каяться в своих грехах, а я буду твоим домашним священником. Жизнь твоя, сын мой, теперь зависит только от тебя.

Мужики подхватили под руки молодого гангстера и, открыв люк в подвал, спустили его по лестнице.

Маклай, увидев бункер, понял, что только блеф поможет ему избежать зверских пыток или побоев. Он решил показать свой бандитский гонор. Но Сергей легонько пнул его ногой и спокойно сказал:

— Слушай меня, тварь, у тебя отсюда только два пути. Первый — это кладбище, второй — сразу на зону. Ты подумай, какой путь тебе выбрать, а мы пока перекурим и приготовим инструменты.

Виктор достал коробку с блестящими инструментами, которые он использовал для модельного хобби. Они были блестящие, никелированные и чем-то напоминали инструменты хирурга или профессионального палача.

Маклай лежал на полу и молчал, как партизан, глядя, как мужики, на кусок какой-то тряпки перед его носом выкладывают аксессуары для пыток. Маклай огрызался на каждое слово, надеясь, что зверские истязания его не коснутся и ему удастся выдержать любую боль.

— Блин, я вижу, что ты, сука, совсем не понимаешь цель своего визита к нам? Так вот я хочу тебя немного вразумить, что в отличие от твоих друзей тебе необычайно повезло. Ты можешь остаться в живых, а вот у них такого шанса уже нет. Где девчонку спрятали? — спросил Сергей, схватив двумя пальцами кожу на кадыке Маклая.

— Да пошел ты, хорек. Я блатных корешей не выдаю, а сучку твою уже завтра в асфальт закатают.

Сергею было неприятно слушать такие слова о своей жене, и он сжал пальцы с такой силой, что Маклай обоссался. Моча потекла по его штанам. Гангстер молчал.

— Я вижу, Маклай, до тебя не дошло. Только поверь мне, ты сейчас будешь исповедоваться в том, чего даже не совершал. Ты понял меня? А это только начало нашего пути к твоему духовному очищению.

— Да ни хрена ты мне, сука, не сделаешь…