Туннели времени

Над широким двором, на уровне крыш, он увидел ослепительно помигивающий диск, который быстро снижался по крутой спирали и перед падением должен был задеть низкорослый кустарник. Сергея точно током ударило, когда он различил в этом кустарнике увлеченного игрой малыша. Поборов оцепенение, он бросился к мальчику, но оттолкнуть побоялся — поднял на руки и успел сделать в сторону только шаг: острая боль полоснула по бедру. Ему пришлось собрать всю волю, чтобы не выпустить из рук драгоценную ношу. Он упал лишь после того, как диск врезался в грунт, а малыш, тараща испуганные глаза, стоял рядом.

Сергея окружили люди. Теряя сознание, он увидел склонившегося над ним Роудса и маленькую женщину — в ее светло-серых глазах сквозило сострадание, и бледные губы мелко подрагивали, словно она хотела расплакаться.

В голове Сергея пронеслась ускользающая мысль: кажется, все это уже было когда-то. Давно. Не совсем так, но было — и этот малыш и эта женщина.

* * *

Роудса впустили к Сергею только на другой день. Джим был суетлив и чересчур весел, что с ним случалось довольно редко. Вошел и прежде всего включил на полную мощь несколько вокграфических газет, принесенных с собой.

— Смотри и слушай, Серж! Вся здешняя пресса отмечает благородный поступок С.Данилина! А главное — ты растешь в глазах нашего мрачного друга Алекса!

Он тут же выложил последние новости. Состоялась беседа с городскими властями, которые с пониманием и сочувствием отнеслись к беде экипажа звездолета. Определили район посадки «Луча», обещали помочь с ремонтом — в общем, все о’кей, лучше не придумаешь. Сейчас они с Неретиным и Рошалем полетят в здешний центр управления для координации посадки корабля.

После него пришли сразу двое — мальчик и его мать. Мать рассказала о незадачливых испытателях диска — старших товарищах ее сына, — которые оставили готовую к взлету модель и «не потрудились проверить все, как надо, — и вот вам результат!» Она благодарила Сергея за спасение сына и настоятельно просила мужественного космонавта побывать у них в гостях.

Приходили и другие посетители, знакомые и незнакомые. Приходила Фруза, оставившая в палате едва уловимый запах духов «Андромеда», забегала на несколько минут и Вика. Разговор с нею не получился, зато после ее ухода перед глазами Сергея долго стояло ее неправдоподобно красивое лицо.

После посадки «Луча» в палате перебывал весь экипаж Товарищи приносили цветы и самые последние новости.

Сергей скоро поправился. Его друзья усиленно занимались ремонтом звездолета. В свободное время гуляли по улицам города, по окрестностям, потом эта привычка стала понемногу ослабевать. В души постепенно, но неудержимо закрадывались равнодушие и тоска. Люди понимали: видимого мира не существует, вернее, не существовало до тех пор, пока космоглиссер не совершил посадку. Вот тогда и появились Трехглавая и город, который в конечном счете стал похожим на Пригорск.

Представители незнакомого разума сумели понять пришельцев, сумели узнать их прошлое и незавидное настоящее. Из простого сочувствия или сострадания они соорудили довольно убедительный слепок одного из уголков Земли, правда, с явной поправкой на совершенство — именно такой, который ярче других проявился в мыслях Сергея, — то ли чтобы создать для космонавтов привычные земные условия, то ли из экспериментальных соображений: как будут вести себя пришельцы, добрые ли они, каковы их мысли и намерения…

Сначала земляне жили надеждой на помощь, но, когда стало ясно, что хозяева планеты уклоняются от встречи с ними, не идут на взаимопонимание, надежду быстро сменило отчаяние.

Надо было что-то предпринимать.

Командир с помощником видели: их товарищи стали пассивно относиться к работе на борту «Луча», делали ее нехотя. Появились первые признаки небрежности.

Однажды Сергей заметил, как Жан Рошаль, задумчиво пнул недавно отремонтированный автомат у аварийного шлюза и побрел к лифту.

— Ты куда? — опешил Сергей.

— К черту! К дьяволу! — зло отозвался Жан. — Куда угодно!

— Но мы же не закончили…

— А кому это нужно? Тебе? Мне? Ребятам? — Рошаль был неузнаваем. Глаза его обжигали холодом обреченности. Сергею стало жутко. Он привык видеть Жана веселым, неунывающим в самые трудные минуты…

Рошаль не спеша вернулся и, подняв с пола ветошь, стал понуро вытирать руки.

— Пойми, мон шер, — сказал он, как бы извиняясь, — мы тут застряли на века. Отсюда нет выхода. Никто из нас не знает, куда лететь!.. Так зачем вся эта чехарда? — Он бросил ветошь на крышку автомата. — А жить среди марионеток и знать, что все кругом ненастоящее, — тяжело, Серж…

Находясь в стационаре, Сергей не раз задавал себе вопрос: сможет ли он жить в таком искусственном мире, который приютил его и сделал, видимо, все возможное, чтобы он чувствовал себя здесь, как дома? Не трудно ли будет примириться с суррогатностью этого мира? Но тогда, в стационаре, было проще. Тогда он больше думал о радости жизни после выхода из коллапсара. А теперь словно очнулся от слов Жана и неожиданно ощутил на себе непонятную тяжесть.

Всплыло в памяти и другое. Вернувшись к товарищам, Сергей невольно обратил внимание на то, что некоторые группы космонавтов, еще совсем недавно связанные крепкими узами дружбы, начинали понемногу распадаться. Сразу он не уловил причины таких перемен и лишь позже пришел к неутешительному выводу: люди искали одиночества, которое на какое-то время приносило им облегчение. Понять это было нетрудно. Значительно труднее — не поддаваться начавшейся депрессии и искать выход…

2

Искать выход…

Так вот он, наверно, и выход — двойник Гратта!

Воспоминания отвлекли Сергея, и он забыл о порученном деле: ведь Ченцов и Неретин просили его думать о профессоре Гратте. Только о Гратте и ни о чем больше!

Сергей попытался сосредоточиться.

Так какой же он, Гратт? Белая шевелюра, некрасивое лицо, прорезанное морщинами. Седая бородка. Набрякшие верхние веки. Что еще?.. Короткие руки и длинные ноги. И спина — плотная, как камень. Одевается неряшливо… Впрочем, это несущественно.

Неподалеку треснула ветка, зашуршала листва. Из-за кустарника показался Роудс. Он мял в руках цветы и тоскливо разглядывал их. Он прошел бы мимо, поглощенный мыслями, и не заметил бы товарища, если бы тот не окликнул его.

— Ты что здесь делаешь? — спросил Сергей.

Джим пугливо отбросил цветы и смущенно отряхнул ладони.

— Да… так. А ты?

— И я так, — сказал Сергей.

Джим присел рядом и стал смотреть в сторону.

— Дохлое положение, — вздохнув, сказал он. — Тупик.