Тупик либерализма. Как начинаются войны.
Шрифт:
Истинный либерал отвергает потребность в социализме (социальной силе), поскольку она точно так же вскрывает ложь либерализма, угрожая его монополии и сверхприбылям. Либерала не интересует ни научная истина, ни человеческая мораль, ни развитие человечества, ни существование самого человечества, его интересует лишь выгода, которую он лично прямо или опосредованно может получить. Абсолютизация личной выгоды неизбежно приводит к вырождению человека, когда «человек уже не являлся бы человеком в истинном смысле слова»{1126}, и превращается в сверхчеловека Ницше. М. Делягин, очевидно основываясь на собственном опыте столкновения с либеральным реформаторством, доводит данную мысль до логического конца: «Вкладывание знаний и умений в человека с социальными инстинктами либерального реформатора является, строго говоря,
Либерал использует ложь совершенно сознательно, как оружие партийной и классовой борьбы, цель оправдывает любые средства. Например, немецкий канцлер Ф. Папен заявлял: «Методы обмана и лжи, обыкновенные. в партийных баталиях»{1128}. П. Милюков, лидер русской либеральной революции, считал «ложь в интересах партийной борьбы» вполне законным средством борьбы. С. Витте, описывая методы действия либеральных обществ и союзов в 1905 г., отмечал: «Цель оправдывает средства, а потому для достижения поставленной цели не брезговали никакими приемами, в особенности же заведомой ложью, распускаемой в прессе»{1129}.
Либерал использует ложь не только в партийной борьбе, эта ложь всеобъемлюща и охватывает все виды человеческой деятельности и интересов. Например, в отношениях между государствами — разве Версаль не был ложью? А «блестящая изоляция» разве не великая ложь Великих Демократий? «Блестящая изоляция» на деле означает не что иное, как стремление получать выгоду за счет остального мира, не неся ответственности за него.
Если говорить в терминах чикагской экономической школы, то ложь создает виртуальные стимулы, на которые реагируют люди и в соответствии с которыми строят свою экономическую и социальную жизнь.
Можно привести еще массу подобных примеров, «утолить жажду мести» и закрыть страницу. Но оказывается, без либерализма не только развитие, но и само существование человечества оказывается под угрозой. Именно об этом предупреждал Дж. Кейнс: «Мне кажется, что мы сумеем вернуться к некоторым наиболее прочным и непреходящим принципам религии и традиционной добродетели: что алчность — грех, что ростовщичество — преступление… Мы сможем ставить наши цели выше средств и отдавать наши предпочтения добру, а не пользе. Но будьте осторожны! Время еще не пришло. На протяжении по крайней мере следующих ста лет мы должны продолжать притворяться, что справедливость — это грязь, а грязь — справедливость; что грязь полезна, а справедливость нет. Еще некоторое время алчность, ростовщичество и бдительность должны быть нашими спутниками. Ибо только тогда мы выйдем из тьмы экономической необходимости на свет дня»{1130}.
Действительно либерализм, несмотря на все свои недостатки, граничащие с преступлением, вносит ключевой вклад в развитие общества. Принципы личного интереса, личной самореализации остаются одними из наиболее сильных двигателей развития, человеческого прогресса и останутся, скорее всего, с ним навсегда. Неравенство — это объективная необходимость. По словам Дж. Кейнса, «неравенство получает право на существование только благодаря тому, что только оно может обеспечить накопление капитала, который, в свою очередь, является основой прогресса»{1131}.
Но будьте осторожны, предупреждал Карлейль: «Бездеятельность и ложь (знайте же, что ложь не исчезает бесследно, но, подобно брошенному в землю зерну, всегда приносит плод), накапливаясь со времен Карла Великого, т. е. вот уже тысячу лет, давно ждут, когда наступит день расплаты…».
Момент расплаты наступит в виде Первой мировой войны, но победители не свернут со своего пути. «После войны не наступило мира. Выяснилось, что «выиграть мир» гораздо труднее, чем даже войну. И в этом смысле можно сказать война прошла впустую. Длиться ненависть, длится ложь, лицемерие. Ложью пытаются спаять, склеить рассыпающуюся цивилизацию, спасти цивилизованное человечество. Но и эта ложь стала мелкой…»{1132}. Ложь либерализма готовила новый день расплаты…
Отрицать либерализм глупо, отрицать коммунизм преступно [136] . Трудно даже представить, к чему мог бы привести бьющийся в кровавой агонии средневековый либерализм. Все страдания Второй
мировой представляли бы лишь каплю в море по сравнению с тем, что ожидало человечество, не окажись перед ним альтернативы тупику европейского либерализма начала XX века. Ужасы будущего, рисуемые фантастами могли стать явью уже в прошлом столетии. Недаром на грани веков доминирующей нотой становились: отчаяние и пессимизм немецких философов, брутальность неизбежного англосаксонских экономистов. Человечество тогда спасла Русская революция, открывшая новые пути его развития [137] .136
Время меняет названия и формы, но суть останется та же. Именно о ней в середине XVIII в. говорил Фридрих Великий: с одной стороны, «ни одно государство так не изобилует нищими, как духовные державы». Однако с другой: «Если бы даже… не было на небесах Бога, то людям тем более надлежало бы быть добродеятельными, поскольку лишь одна добродеятель в состоянии их умиротворить, и она необходима для собственного их сохранения». (Фридрих II…, с. 330, 336).
137
Агония европейского либерализма образца XIX в. привела к гибели более 100 млн. человек в первой половине XX в.: 20 млн. погибли в Первой мировой, 8 млн. во время интервенции в Россию, и почти 55 млн. во Второй мировой. И это не считая десятков миллионов умерших от голода и болезней, вызванных обеими мировыми войнами. Советская Россия заплатила за будущее Европы и мира, только жизнями, почти 40 млн. своих граждан, выдержав интервенцию Запада и победив во Второй мировой войне.
Но будьте осторожны!!!
Общество еще не нашло способов развития, не опирающихся на естественные законы, с другой стороны, ничто не обеспечит наиболее гарантированное и надежное порабощение и уничтожение человечества, чем прямое следование им. «Характерная черта» либерализма, которую Гоббс охарактеризовал как «война всех против всех», а Хайек «бунт индивида против вида», в какой-то момент может не оставить человечеству выбора.
Существует вполне определенная тонкая грань, порой едва уловимая, которая превращает инструмент, обеспечивающий развитие человечества, в слепую и беспощадную машину его порабощения и убийства.
Указывая на эту данность, В. Шубарт накануне Второй мировой писал: «Тварь убивает творца — трагедия Голема во всемирно-историческом масштабе. — Западная культура стремится к самоуничтожению. Конечно, все преходящее смертно, но форма гибели данной культуры присуща только ей. Она не будет сломлена чужеземными завоевателями, как культура инков и ацтеков. Она не умрет и от старческого истощения, как культура римлян. Она убьет сама себя от переизбытка сил. Это самоубийство целой культуры — особый случай в человеческой истории. Гете предчувствовал его, когда писал: «Предвижу время, когда Бог не будет рад человечеству и будет вынужден все сокрушить, чтобы начать творение заново»{1133}.
Однако до начала трагедии, было еще относительно далеко.
В мире была страна, перед либерализмом и индивидуализмом которой меркло все, что могли себе представить даже искушенные в этом деле европейцы. Именно там развивался главный акт драмы. Указывая на этот факт, Дж. М. Кейнс писал: «Какие бы тоталитарные тенденции ни намечались в Веймарской республике и в немецкой мысли того времени, маловероятно, что Гитлер пришел бы к власти, если бы не разразилась Великая депрессия… Постепенное усиление социалистических тенденций никогда не привело бы к тоталитаризму, если бы не экономические беды»{1134}.
Что представляла собой эта ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ, которая перевернула не только Германию, но и весь мир? Она оказала решающее влияние на приход Гитлера к власти Германии, Народного фронта во Франции, Социал-демократических партий в Скандинавии, Сталина в России и т.д. Ее влияние на послевоенный мир оказалось сильнее, чем даже последствия Первой мировой войны. Чем же она была?
ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ
Крах фондового рынка в октябре 1929 г. является одной из тех драматических вех, таких, как убийство Юлия Цезаря, высадка на берег Колумба или битва при Ватерлоо, которыми историки отмечают поворотные пункты истории человечества.