Турецкая любовь, или Горячие ночи Востока

– Доллары, ты разве не видишь? – немного смущенно ответила я и, сев на корточки, стала собирать деньги. – Не нужно ко мне прикасаться! Видишь, я вся деньгами нафарширована, как котлета!

– Вижу! – ответил Владимир с легким раздражением и вышел из дома.

Я следом за ним вышла из дома и принялась закрывать свою дачу. Владимир уже сидел в машине и нервно курил. Всю дорогу мы ехали молча. Когда мы уже подъезжали к аэропорту, Владимир не выдержал и нарушил молчание первым.

– Может быть, тебе лучше деньги задекларировать? – неожиданно задал он мне вопрос, который я меньше всего ожидала услышать.

– Их слишком много для того, чтобы декларировать.

– Не боишься с такими деньгами за границу лететь?

– Не боюсь.

– В аэропорту сейчас всех обыскивают, – как бы между прочим заметил он.

– Пусть обыскивают, – я старалась казаться как можно более спокойной. – В отличие от тебя, там лифчики никто не срывает и в трусы не лезет.

– Если бы я знал, что у тебя там не лифчик, а сейф для хранения денег, то я бы туда в жизни не полез. Предупреждать надо!

– А какой смысл был тебя предупреждать, ты все равно ничего не слышал? Тебя только деньги и смогли остановить.

Сняв одну руку с руля, Владимир положил ее мне на коленку и спросил серьезным голосом:

– Наташа, ты курьером, что ли, работаешь?

– Каким еще курьером?

– Деньги за границу возишь. Опасное это дело – зря ты на это подписалась.

Положив руку Владимира обратно на руль, я поправила тесный от денег лифчик и сразу пресекла разговоры на данную тему.

– Владимир, давай не будем говорить о том, что совершенно тебя не касается.

– Ты уверена? Я просто о тебе беспокоюсь.

– С чего это? Вова, ты столько лет обо мне не беспокоился!

Как только мы приехали в аэропорт, я посмотрела на часы и увидела, что уже началась регистрация рейса. При мысли о том, что для Ольги не составит большого труда найти мою фамилию в списках отлетающих пассажиров, мне становилось ужасно плохо.

– Наташа, у меня такое ощущение, что ты чего-то боишься? – моментально почувствовал мое состояние Владимир. – Это из-за того, что ты деньги везешь?

– Вова, да что ты заладил: деньги, деньги… Сколько можно?

– Ты уверена, что ты не хочешь со мной о чем-нибудь поговорить? Я чувствую, что у тебя неприятности и ты чего-то боишься.

– У меня все хорошо, – ледяным голосом ответила я и вышла из машины.

– А ты что, летишь без вещей?

– У меня вещи в камере хранения. Сейчас заберем.

– А зачем ты их заранее туда привезла?

– Владимир, а тебе не кажется, что ты задаешь уже слишком много вопросов.

Зайдя в зал регистрации авиабилетов и багажа, я подошла к экрану информации и принялась искать номер своего рейса.

– Какой у тебя номер рейса? – поинтересовался Владимир.

И мы начали изучать табло: я стала искать рейс в Турцию, а он – в Испанию.

– Ты в Барселону летишь?

– В Анталью.

– Как в Анталью? Ты же говорила, что летишь в Испанию.

– Все поменялось, – в очередной раз соврала я.

Заняв очередь на регистрацию, я постоянно оглядывалась по сторонам и вздрагивала от любого громкого возгласа. Владимир стоял рядом со мной и крепко держал меня за руку.

– Наташа, да не переживай ты так сильно. Я тебя в обиду не дам, – успокаивал меня он.

– Я не понимаю, о чем ты?

– Ты все ты понимаешь! Когда ты со мной, тебе не стоит ничего бояться.

Отпустив мою руку, Вовка с особой нежностью провел по моим волосам и добавил:

– Наташа, а ты изменилась.

– Конечно, все меняется. Годы не остановишь. Я не могу остаться прежней.

– У тебя командировка в Турцию? – буквально сверлил меня подозрительным взглядом Владимир.

– Ты же знаешь, что командировка.

– Я не верю, что ты туда к какому-то турку летишь. Ты не такая. Просто ты тогда хотела меня позлить. А та фотография, которую я порвал, вообще случайная.

Посмотрев на мою увеличившуюся грудь, Владимир улыбнулся и рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного, – как-то по детски надула я свои губы.

Как только я прошла регистрацию, от веселости Владимира не осталось даже следа и он заговорил таким проникновенным голосом, что у меня защемило сердце:

– Наташа, возвращайся быстрее. Я буду тебя ждать. Только, пожалуйста, никогда не рви связующие нас нити, ведь между нами было много хорошего. Ты очень нужна мне! Ты же сама сказала о том, что чувства можно реабилитировать, если сильно захотеть и постараться. Никогда не поздно начать все сначала! Ты подумай над моим предложением – давай начнем жить вместе. Не руби сгоряча, ведь наши чувства проверены временем. Ты мне позвонишь?

– Постараюсь, – глухо ответила я. Мне было тяжело стоять на руинах своих надежд и желаний и слушать голос из прошлого.

Неожиданно из мои глаз хлынули слезы. Я и сама не знаю, почему заплакала: то ли сказалось нервное напряжение, то ли на меня подействовало то, что совсем недавно сказал мне Владимир.

– Вова, где ты раньше был? – вырвалось у меня. – При жене?

– Но ты же сама все знаешь!

– Почему ты не сказал мне эти слова раньше? Почему?

– Да какая разница, когда я их сказал? Главное, что я их произнес.

– А разница-то ведь большая…

Как только мы подошли к зоне пограничного контроля, я прижалась к груди Владимира и прошептала:

– Знаешь, мне сейчас почему-то очень больно. Все как-то переплелось… Вова, у меня к тебе единственная просьба.

– Говори, я все сделаю.

– Ты еще не знаешь, о чем я тебя попрошу, а уже говоришь, что все сделаешь.

– Я действительно все сделаю.

– Если меня долго не будет, то, пожалуйста, не забывай про моих родителей.

– Ты хотела сказать – если с тобой что-то случится? – заметно напрягся Владимир.

– Со мной ничего не должно случиться, – я и сама не знаю, для кого именно я произнесла эту фразу, для себя самой или для Владимира. – Просто иногда, прошу, к ним наведывайся. Они тебя хорошо помнят и часто вспоминают.

– Ты за родителей не переживай – ты давай сама побыстрее возвращайся.

Поцеловав Владимира в щеку, я помахала ему рукой и стремительно вошла в зону пограничного контроля. Постоянно оборачиваясь назад, я твердила себе, что уже глупо нервничать, потому что самое страшное уже позади.