Турецкий берег, край любви

– Нет, я уже встала, – зачем-то соврала Тищенко. – Я вас слушаю.

Судя по возникшей паузе, ее официальный тон привел Кемаля в замешательство, но ненадолго:

– Я стою на том самом месте, где мы с вами расстались. Хотел бы вас увидеть.

– Но вы же еще должны быть в Стамбуле.

Кемаль рассмеялся.

– А чего я такого смешного сказала?

– Ничего. Просто я рад, что вы помните о том, когда я должен был вернуться. Я постарался побыстрее завершить свои дела в Стамбуле, чтобы как можно скорее выполнить свое обещание и свозить вас в Памуккале.

– А сколько туда ехать на машине? Я вчера слышала, что автобусом четыре часа в один конец! Это же страшно утомительно.

– На машине гораздо быстрее. – Кемаль был явно расстроен. – У меня большая коллекция дисков с европейской музыкой, а в автомобиле есть кондиционер. Не отказывайтесь, Настя! Такого чуда вы не увидите больше ни в одной стране мира.

– Да я и не отказываюсь. Просто не хочется на целый день лишать себя моря…

– Тогда мы поплывем на яхте, – тут же нашелся Кемаль. – Будем останавливаться в самых живописных местах и купаться в открытом море. А потом я покажу вам остров Клеопатры. Ну что, идет?

– Идет…

– Сколько времени вам нужно на сборы?

– Час, наверное… Может, чуть больше. Я же еще не завтракала.

– Об этом не беспокойтесь! Позавтракаем на яхте. Хотя, конечно, такого разнообразия, как в отеле, обещать не могу.

– И не надо. Я вполне могу обойтись булкой с джемом и чашкой кофе.

– Ценю вашу непритязательность! Итак, за вычетом времени на завтрак….

– Через полчаса. Нет, через сорок минут.

– Хорошо. Я жду.

«А нехило живут турецкие бармены, – рассуждала про себя Настя, собираясь. – Один друг дал машину, другой – яхту. Скорей всего, какая-нибудь утлая лодчонка… Ну и ладно, лишь бы на дно не пошла. Надеюсь, он не попытается завалить меня прямо на борту? Нет, при его-то утонченности скорее выберет какое-нибудь более романтическое место. Тот же остров Клеопатры. А почему бы тебе, госпожа Тищенко, не получить удовольствие? Оплату яхты и классного секса перстнем с бриллиантом или пачкой евро он, надо надеяться, не потребует? Хотя можно и это пообещать… Чтобы жариться на песочке до прихода следующего кораблика не оставил».

Кемаля она увидела издалека. Он был одет в белоснежные брюки и кремовую рубашку, из ворота которой выглядывал шейный платок.

«У парня хороший вкус, – отметила про себя Тищенко. – Вот только откуда у него такие дорогие наряды? Или тоже взял напрокат?»

– Доброе утро! Вы прекрасно выглядите!

– Благодарю за комплимент.

– Это не комплимент. Если я вижу, что девушка милая и выглядит прекрасно, то так прямо и говорю. – Кемаль лукаво улыбнулся и выжидательно посмотрел на Настю. Та свела к переносице брови. Кавалер цитировал что-то очень знакомое, но она никак не могла вспомнить, что именно. – Это из фильма «Обыкновенное чудо», – подсказал он.

– А вы, оказывается, и кино наше знаете…

– Старое – да, а новое мне не нравится. Ты только не обижайся. Оно стало похоже на американское, а мне голливудские фильмы с детства надоели.

– А с чего мне обижаться? Мне наше современное кино и самой не нравится. Хотя в последнее время стали появляться нормальные фильмы… Но они, как говорит моя тетка, тяжелые.

– Я не понял…

– Когда их смотришь, душа на кусочки рвется, – пояснила Настя и тут же подумала с досадой: «Ты перед кем бисер мечешь? Мальчик определенно альфонс, хотя и не такой примитивный, как другие. И знание русского языка очень умело использует. Наверняка специализируется исключительно на богатых русских бабах… На „ты“ плавненько перешел – видать, торопится». – Она искоса взглянула на шедшего рядом Кемаля.

Он, казалось, был погружен в свои мысли. Но вот поднял голову, повернулся к ней и очень серьезно сказал:

– Я знаю, о чем ты говоришь… Древние греки называли это катарсис. Очищение через страдание. Такие фильмы, книги, спектакли очень нужны, чтобы напоминать людям, что они люди. У Достоевского все книги такие… Про душу. Поэтому, когда их читаешь, она и рвется. Как это ты сказала? «На кусочки»… Правильно, так оно и есть.

Несколько минут они шли молча. Наконец Кемаль, замедлив шаг, произнес:

– Нам сюда.

Настя проследила за рукой Кемаля и ахнула:

– Ничего себе!

Двухпалубная, сверкающая кипенной белизной яхта покачивалась на волнах с царственной ленцой.

У трапа их встретил парень лет двадцати пяти в майке с надписью: «Welcome to paradise!» [23] Галантно шаркнул ногой, склонился в полупоклоне.

– Я чувствую себя английской королевой, – хмыкнула Настя.

Кемаль в ответ состроил разочарованную гримасу:

– Ну что такое Англия? Я хочу, чтоб ты почувствовала себя владычицей морскою.

23

Добро пожаловать в рай! (англ.).

– Согласна, – кивнула Тищенко и, приподняв подол, стала медленно подниматься по трапу.

– «А сама-то величава, выступает, будто пава!» – счастливо смеясь, процитировал Кемаль.

Они поднялись на верхнюю палубу, где под полотняным тентом стояли плетеные кресла и изящный столик со столешницей под мрамор. Встречавший их внизу матрос что-то спросил. Кемаль перевел:

– Сок из каких фруктов дама предпочитает?

– Свежевыжатый? – зачем-то уточнила Тищенко, хотя в Москве пила разведенный концентрат из бумажных пакетов, а в навороченном турецком отеле – и вовсе какую-то ядовито-желтую бурду из огромных, булькающих, как колбы в химлаборатории, емкостей.

– Безусловно, ваше величество.

– Тогда, пожалуйста, из гуавы.

Кемаль удивленно вздернул брови и обратился к матросу. Тот виновато развел руками.

– Не вели казнить, вели миловать! – пропел Кемаль и бухнулся лбом в столешницу. – Нет у нас гуавы!

На лице у матроса застыл неподдельный испуг. Настя коротко мотнула в его сторону головой:

– Ну хватит уже, а то бедный мальчик сейчас в обморок грохнется!

Кемаль перевел глаза на матроса и захохотал. Тот тоже позволил себе улыбнуться.

– Грейпфруты есть? – спросила у утиравшего слезы Кемаля Настя.

Морячок, не дожидаясь перевода, радостно закивал головой:

– Yes! Yes!

– Тащи! – скомандовала Тищенко, сопроводив распоряжение разудалым жестом: приподняла и с размаху опустила на столешницу руку с раскрытой ладонью.

– Ты что, действительно любишь гуаву? – недоверчиво поинтересовался Камиль.

– Я ее никогда не пробовала, – призналась Тищенко.

– Поверь мне на слово, гадость неимоверная. И пахнет, как… протухшая вода.

– Правда? А у нас на работе парень есть, – вспомнила Настя, – родители у него постоянно в загранкомандировках, и он к ним мотается. Так вот, он девчонкам впаривал: мол, пришел я в один элитный ресторан… в Москве, – уточнила она, – и прошу сок из гуавы, а у них нет. А еще считают себя престижным заведением…

– Слушай, так у вас растет овощ, который по вкусу точь-в-точь гуава! Вместе с огурцами и томатами. На грядках. Я даже видел как-то по российскому каналу передачу… Дед вырастил огромную гуаву и хотел, чтоб ее в Книгу рекордов Гиннеса поместили.