Турнир зрячих

– Как ты, мам?

– Милостью светлых богов, жива и здорова. А как у тебя на службе?

– Да всё путём. Вот выбрался. Небось, дел-то немало скопилось?

– Да погоди ты! – замахала она руками. – Садись за стол, да поешь, а то вон исхудал весь, тонкий стал, аки жердь.

На самом деле за последние полгода он, напротив, раздался в плечах, на руках и ногах отчётливо проступили крепкие мышцы, а вот пухлые прежде щёки сдулись, и лёгкий жирок с боков сошёл. Наверное, это маму и беспокоило.

– С отцом твоим так же было, – приговаривала она, хлопоча у печи. – Вечно тощий ходил да жилистый. Как-то раз его ранило, боги не уберегли, так пока его выходила, хоть на человека стал похож. А там снова служба. Месяца не прошло, как всё по-прежнему стало.

Да, Юрош помнил отца, и ту силу, что таилась в его высокой худощавой фигуре. В глубине души он всегда мечтал во всём походить на него, но пока до этого ещё далеко, раз он даже Акселя побить не может. Не успел парень закинуть в рот последнюю ложку каши, как в дом влетела Лизка.

– Юш пришёл! А я говорила! Теперь уж этот грязун болотный попляшет!

– Лиза! – вскинулась мать, не любившая не только упоминания тёмных богов, но и даже Шиловой нечисти.

– Прости, мам, – потупилась девочка. – А всё же Клюп гад, каких поискать. Давеча опять набрался, да свою Онилу поколотил. У той теперь синячище, во! – и Лизка развела руки в стороны как хвастающийся уловом рыбак.

– Так, а вам-то он чего сделал? – напрягся Юрош.

По лицу матери было видно, что она вообще с радостью бы об этом не упоминала, но сестру было не остановить.

– Он к нам заявился, и как давай орать! Мол мы нашу Белку в его огород запустили! А мы не пускали, сам по пьяни, небось, засов не задвинул и козу свою бодучую на двор выпустил. А теперь требует с нас овощей да зелени, что та у него поела, и грозится к голове пойти жаловаться, вот!

– Ясно, – протянул парень, нехорошо прищурившись.

– Не ходил бы ты к нему, Юш, – попросила мать, недовольно поглядывая на дочурку. – Что ссоры искать? Староста его всё одно не послушает.

– И будет он ещё неделю у вас под окнами орать и в двери ломиться! Нет уж, пойду-ка с ним побалакаю.

– Ой, что щас будет! – пискнула сестрица и молнией вылетела из дома, прежде, чем мать успела её остановить. За друзьями побежала.

Не желая терять времени даром, юноша вышел следом за ней и направился на соседский двор.

– Эй, Клюп! Выходи, разговор есть.

Лохматый рыжий пёс гавкнул было разок-другой, но, узнав парня, передумал брехать и продолжил глодать какую-то кость. Ответа из дома не последовало, и Юрош, наплевав на условности, отворил калитку и, подойдя к двери, хорошенько бахнул в неё кулаком. Внутри послышалась брань, и через минуту хозяин уже стоял на пороге.

– Не шуми, скотье племя, башка раскалывается! – приложив некоторое усилие Клюп сфокусировал взгляд на госте.

– Юш, тебе чего надо? Пришёл за мой огород заплатить?

– Мы твоего огорода не трогали, чтоб платить. А будешь к матери лезть, холку намылю!

Можно бы и повежливей, но Клюп сейчас не в том состоянии, когда доходят разумные доводы.

– Ах, вона как! – оскалился мужик. – Думаешь, коли ты теперь солдат, так у меня коленки ослабнут? Ща я тебе покажу, сопляк, где гразги ночуют!

В последние несколько секунд он наступал на Юроша, заставляя того пятиться с крыльца, и освобождая себе пространство для манёвра, а теперь, широко размахнувшись, ударил пудовым кулачищем. Дрался сосед весьма недурно для деревенского увальня, и ещё полгода назад парень бы ни за что не решился схватиться с ним. Сейчас же дело другое. Поднырнув под здоровенную ручищу, он засветил противнику в глаз и отскочил в сторону, не дожидаясь, пока Клюп ухватит его за грудки. Повторить тот же приём снова оказалось нетрудно – слишком уж долго Клюп замахивался перед ударом. Получив второй раз, уже в скулу, мужик заревел, как раненый медведь, и принялся беспорядочно молотить кулаками в попытке достать назойливого мальчишку. Одно попадание, и Юшу не поздоровится, Сосед был на полголовы его выше и весил раза в полтора больше. Прихлопнет, как муху. Подловив удачный момент, парень всё же блокировал направленный ему в ухо удар и сам от души съездил буяну по зубам. Кудлатая башка мотнулась в сторону и Клюп, пошатнувшись, осел на землю.

– Ну как, полезешь ещё к матери, али к старосте побежишь? – Юрош стоял, скрестив руки на груди, оглядывая поверженного противника.

– Ох, башка! – простонал тот, пытаясь встать. – Не полезу, Шил тебя задери, и к голове не пойду. Я ж не баба какая. Разобрались с тобой, как мужик с мужиком, а теперь вали отсюда в болото под кочку, дай в себя прийти!

Юш и сам не горел желанием оставаться в компании пьянчуги – от того на лигу несло перегаром. Обернувшись к калитке, он увидел стайку ребятни, с интересом следившую за происходящим. Сестрёнка была тут как тут, кто бы сомневался. Вернувшись домой, под её восторженный стрёкот, парень позволил матери обработать сбитые костяшки пальцев краснолистом и, в конце концов, смог заняться делами. Как ни странно, за время его отсутствия их накопилось не так уж много. Вычистить печь, дров заготовить, поправить петли на дверях в сарае, да воды натаскать, раз уж он здесь. В целом, они без него неплохо справлялись. В поле Юш, конечно, работать не сможет. Ну и не надо, зато ему платят жалованье, которого хватит и на прокорм, и на приданое Лизке, когда придёт время. Так что свою часть земли они вернули общине. Может, стоит в следующем году нанять батрака? Коняшка-то у них есть, не продавать же. Так за работой да размышлениями время и пролетело. Юрош хотел было уже возвращаться на заставу, когда вспомнил, что надо заскочить в трактир.

– А, Юш! Ну, как дела, на замке граница? – Пузатый Даг весело подмигнул, ловко прихлопнув полотенцем ползущую по стене муху.

– А то ж.

– Это хорошо. Так зачем, говоришь, пожаловал?

– За пивом. У тебя кувшинчика не найдётся?

– Всё бегаете, да бегаете, – хохотнул трактирщик. – На зиму, что ли запасаете?

– К осаде готовимся. Так есть у тебя?

– Как не быть? Три медных ястреба или один империал.

– Ястребы, – Юрош протянул Дагу монеты.

– Отлично. Эй, Мина, дуй поживее в погреб, да принеси пива кувшин, – окликнул толстяк одну из своих подавальщиц. – А слыхал ты, что давеча в Добротравном приключилось?

– Не-а. А что стряслось?

– Да девка одна топиться полезла, еле её из реки вытащили. Говорит, обрюхатил её Аксель ваш, а теперь жениться не хочет.

– Ну и дура.

– А то! Вытрави плод, да успокойся. Так нет, им всё любовь подавай, да сына коменданта в мужья. А вот и твоё пиво!

Подошедшая девушка протянула Юрошу тяжёленький прохладный кувшин и он, распрощавшись с хозяином, покинул трактир. Пора было возвращаться, ему ещё ночью на часах стоять. И чего девчонки к Акселю липнут? Под ногу подвернулся камешек, и парень раздражённо пнул его, случайно попав в чернющего, как ночь, кота. Тот возмущённо мявкнул и юркнул в дыру под забором. Всех заслуг, что боец неплохой, но им разве до этого дело? Как же, сын коменданта и рожа смазливая. Вот и… тьфу! Настроение как-то совсем испортилось и к заставе Юш подходил мрачный, как туча. Калитка, встроенная в ворота, днём не запиралась, поэтому он просто открыл её и вошел внутрь, чуть ли не нос к носу столкнувшись с сержантом. Всё бы ничего, если бы не треклятый кувшин.

– Юш, мать твою! Ты оборзел, что ли?! Три наряда на конюшню, и до зимы никаких увольнений! Дай сюда! – с этими словами он выхватил из рук остолбеневшего рядового злополучное пиво и пошёл прочь, провожаемый тоскливым взглядом Рудольфа.

– Ну вот, плакали мои денежки! И чего ему вдруг приспичило посты обходить? Но могло быть и хуже, а, Юш?

– Да иди ты! – в сердцах сплюнул парень.

Вот чуял же, что добром это не кончится, зачем согласился?! Если он недели через две домой не зайдёт, мать волноваться будет, и сестрёнка расстроится… Шил, ну что за день-то такой!