Турнир зрячих

– Что, Юшка, попал впросак? – Аксель. Его только не хватало. – Не переживай, сдаётся мне, на конюшне тебе самое место.

– Я хоть за дела свои отвечаю, – не сдержался Юрош. – А не прячусь под лавку, как щенок напрудивший!

– Не понял, – нехорошо прищурился Аксель. – Ты что несёшь, болезный?

– Что слышал, – пробурчал Юш. Он уже жалел, что вообще открыл рот.

– Ну-ну. Пожалуй, надо бы в следующий раз задать тебе хорошую трёпку. Слишком уж наглый стал для вчерашнего свинопаса.

Отвечать парень не стал. Просто прошёл мимо задиры и направился к казарме. Больше всего ему сейчас хотелось выспаться, но нельзя. Скоро ужин, а там до ночной смены рукой подать.

* * *

Отряд верховых во весь опор мчался по узкой лесной дороге, туда, где вдалеке виднелись столбы густого чёрного дыма. За тот год, что Дарин с Тейнором отслужили на заставе близ Литтэрских гор, это был первый случай, когда дикари осмелились спуститься в долину в таком количестве. Обычно по тайным тропам пробирался их молодняк. Десяток-другой заросших диким волосом кровожадных волчат, желавших поохотиться на имперские патрули. У них обряд инициации такой. Необходимо убить вражеского воина, притом не обязательно в открытом бою, можно исподтишка, главное – оружием ближнего боя. Или руками. Друг с другом горцы тоже частенько воюют, но и в предгорьях пошалить не отказываются. Поэтому здесь и стоит крепость. Вырезать бы шиловых дикарей к такой-то матери и положить всему этому конец, но нельзя. Во-первых, не так-то просто их выдавить с горных вершин, где они каждый камень и каждую трещинку знают, а во-вторых, гразговы люмены этого не допустят. Зрячие заняли очень удобную позицию – с одной стороны весь гигантский горный массив является частью Литтэрии, а с другой, король, вроде как, и сам борется с дикими племенами, они себя его подданными не признают, и ответственности за них он не несёт. На практике, люмены горцев давно уже прикормили, а на их набеги, от которых страдали исключительно соседи, закрывают глаза.

Внезапно несколько лошадей взвились на дыбы, остальные замедлили бег и встали, как вкопанные, а из-за деревьев донёсся гортанный крик:

– Даг Гар-ра!

Тут же на отряд градом посыпались камни. Лучники из горцев были не ахти, у них там ни тиса нет, ни орешника, чтобы пристойное оружие изготовить, зато все как один мастерски владеют пращой. На все понукания лошади отвечали лишь крупной дрожью и испуганным ржанием. Наверняка работа шамана. Атаковать или защищаться при помощи магии дикарям запрещает неписанный кодекс чести, а вот такие трюки вовсе не возбраняются, даже приветствуются.

– Спешиться! Держать строй! – крики сержанта потонули в новом боевом кличе, подхваченном доброй сотней глоток.

– Даг Гар-ра!

Один из камней врезался в щит Дарина с такой силой, что чуть не вышиб его из седла. Не мешкая больше ни секунды, он соскочил наземь и принялся озираться в поисках Тейнора. Тот лежал, распростёршись в траве, и не подавал признаков жизни. Ярость затопила сознание за долю секунды и, вместо того, чтобы стать плечом к плечу со своими товарищами, принц бросился навстречу набегавшим из леса горцам, распахнув рот в бешеном крике. Дальше всё было, как в тумане. Троих, размалёванных охрой горилл ему точно удалось зарубить, а потом наступила тьма.

Очнулся Дарин от омерзительной тряски. Голова раскалывалась, как орех под ударом молотобойца, его мутило, а картинка перед глазами, мало того, что болталась из стороны в сторону, так ещё и нет-нет, да и норовила дёрнуться и погаснуть. Хорошенько его приложили. Если бы не шлем… Минуты две у принца ушло на то, чтобы понять, что же он видит перед собой. Задницу горца. Вверх ногами. А сам Дарин привязан к шесту, как забитая дичь, и его куда-то волокут мускулистые ребята в меховых юбках. Это плохо. Рабства у горцев нет, дикари, что с них взять, и пленников они берут исключительно с одной целью – принести в жертву на тризне по погибшему вождю или перед началом большого набега. Бывает и наоборот, когда пленников убивают по окончании похода, вознося духам предков, или кому там они поклоняются, благодарность за удачу в битве и богатую добычу.

За всеми этими мыслями Дарин более-менее пришёл в себя и попробовал осмотреться в меру тех возможностей, которые оставляло ему его унизительное положение. Вокруг одни камни да скалы, воздух разряжённый, но не слишком, то есть высоко в горы они подняться ещё не успели. На этом открытия, к сожалению, заканчивались. Заметив, что пленник вертит головой, идущий позади носильщик что-то пророкотал на своём грубом наречии. Ещё один горец, остававшийся для принца невидимым, ответил, и оба расхохотались. Дарина веселье здоровяков не особо тронуло. Его больше интересовало много ли ещё пленных смогли взять горцы, и дадут ли ему в ближайшее время напиться. Очень уж в глотке пересохло.

Ответы на оба вопроса принц получил на привале, где его бросили на каменистую землю, как вязанку дров.

– Дарин, ты как?

Тейнор. Слава богам, живой. Тоже привязан к палке, как и ещё двое парней из отряда.

– Терпимо, – прохрипел принц. – А ты?

– Хелли дака! – подскочивший горец со всего маху пнул Дарина под рёбра. – Туо кава!

– Твоя не болтать! – к ним подошёл ещё один дикарь, судя по куче бус, боевой раскраске и шапке из перьев, шаман. – А то моя проси духов сделать твоя немой, как форель!

– Мы хотим пить, – Дарин упрямо смотрел в глаза дикарского мага.

– Завтра наша твоя идти река. Там твоя пить, как токи, если хотеть, – оскалился тот, а потом что-то сказал остальным амбалам, и они весело загоготали.

Сейчас Дарину полагалось смертельно оскорбиться, ведь его назвали «токи» – вонючим горным козлом. Худшего оскорбления дикари не знали, видимо от нехватки воображения. Поняв, что плеваться, ругаться и биться в путах пленник не станет, враги быстро потеряли к нему интерес и отправились на боковую, разумеется, выставив часовых.

Наутро пленников отвязали от шестов и перемотали им руки за спиной. Славные сыны гор не желали тащить на себе лишний груз, если тот и сам в состоянии перебирать ногами. Река и впрямь оказалась неподалёку. Широкий такой бурный поток, где имперцы, к вящему удовольствию дикарей, напились без помощи рук, просто войдя в воду по пояс и наклонившись. Броситься бы прочь от пленителей, скрыться в пучине, как та самая форель, но это верная смерть. Слишком сильное тут течение. Со связанными запястьями никак не выплыть. Дальше отряд, насчитывавший штук сорок горцев, пошёл вдоль берега. На лесной тропе нападавших точно было значительно больше и, учитывая, что поле боя осталось за ними, вряд ли это имперцы так подсократили поголовье дикарей. А значит, остальные либо ушли вперёд, либо всё ещё лютуют в долине. Что не может не огорчать. Так они и шли ещё часа три, пока колонна вдруг не остановилась, и горцы не принялись разглядывать каменистую осыпь, встревоженно переговариваясь.

– Даг Шаба-а!

Вслед за боевым кличем, из-за скал, как грибы после дождя, полезли дикари. Видимо, из другого, враждебного, племени, иначе зачем бы им метать камни и мчаться вниз по склону, размахивая дрекольем и каменными топорами?

– Даг Гар-ра! – завопили в ответ конвоиры, бесстрашно бросаясь навстречу врагу. Ближайший верзила, не будь дурак, попытался приложить Дарина дубиной, поняв, что пленники не преминут воспользоваться суматохой и попробуют улизнуть. Принц присел, пропуская устрашающих размеров деревяшку над головой, а подскочивший Тейнор пнул врага в пах, так что тот на время потерял интерес к происходящему.

– Валим!

Они помчались к реке, оставив сражение позади, но вот за спиной раздался грозный рык и приближающийся топот здоровенных ножищ. Поняв, что удрать не получится, Дарин обернулся, чтобы увидеть, как один из двух оставшихся пленников, рыжий парень по имени Жан, настигает мчащегося за принцем горца и вгоняет тому в спину нож.

– Руки!

Недолго думая, Дарин повернулся к товарищу спиной, подставляя связанные запястья. Секунда-другая, и вот путы поддаются, а рыжий подскакивает к Тейнору. Бросив взгляд на поле боя, оставшееся выше по склону, Дарин увидел, что битва в самом разгаре. Шагах в сорока от беглецов, застыл, как изваяние шаман, с кислой миной глядевший на происходящее безобразие. Ну да, ему-то вмешиваться нельзя, а враги, даже если победят, колдуна не тронут – табу. Но вот его блуждающий взор наткнулся на пленников, и в нём загорелась кровожадная искорка.