Тушканчик в бигудях

– Ну, тебя только за смертью посылать, – нудила маменька, – принес?

Я показал связку.

– Вот.

– Отпирай.

Ключ неожиданно легко повернулся в замке, я ступил на дорожку и невольно вздрогнул. Интересно, почему на кладбище всегда так неуютно и неприятно? Вот сейчас стоим в совершенно прелестном месте, пейзаж словно нарисован кем-то из русских передвижников. Могилы, чуть покосившиеся деревянные кресты, слегка оббитые каменные надгробья, тут и там почти распустившаяся зелень на ветках, на небе ярко сияет полная луна, и тишина стоит невероятная. Казалось бы, в этом месте захочется остаться подольше, насладиться покоем. Ан нет, отчего-то озноб и холод пробирают до костей, а из глубины души поднимается страх.

– Вера, – шепотом спросила маменька, – теперь что делать?

– Николая ждать, – так же тихо ответила астролог, – он сам все найдет, нам только надо танец сплясать.

– Танец? – насторожился я. – Зачем?

– Иначе мандрагора не дастся.

– А как он ее отыщет? – шипела маменька.

– По приметам.

– Каким?

Чтобы не слушать дурацкий разговор, я пошел по центральной дорожке, читая эпитафии. Впереди замаячило нечто круглое, вроде неработающего фонтана, рядом стояла скамейка. Я опустился на сиденье, достал сигареты и увидел огромный памятник из черного камня с синими сверкающими вкраплениями. Вот уж не думал, что на сельском кладбище можно обнаружить подобную могилу. На полированной плите золотом горела надпись: «Здесь упокоился раб божий Иван сын Павла Подушкина 1882 лета на девяносто пятом годе своей жизни. Господи, уповаем на милость твою, прими в царствие небесное недостойного, но праведного».

Мне стало нехорошо. Первый раз я встретился со своим полным тезкой, и где? На кладбище. Одно утешение, что этот Иван Павлович Подушкин без малого не дотянул до ста лет, может, и мне суждена долгая жизнь? Кстати, вполне вероятно, что мы с ним дальние родственники. Род Подушкиных древний, и было их не так уж много. Ну да о своем генеалогическом древе я уже рассказывал.

Может, здесь сохранилась книга, в которой регистрировали покойных? Интересно бы в ней покопаться… И тут ледяная рука схватила меня за плечо.

– Мама! – от неожиданности заорал я.

– Вава, – недовольно воскликнула маменька, выныривая из-за моей спины, – просила же называть меня Николеттой! Неужели трудно запомнить. Право, если мужчина в возрасте обращается к молодой женщине: «Мама», это звучит по меньшей мере глупо.

– Я просто вскрикнул от неожиданности.

– Кричи сколько угодно и что хочешь, но только не слово «мама», пошли.

Подталкиваемый маменькой, я двинулся по дорожке влево. Ясно теперь, отчего сторож швырнул в меня связку ключей. Я представился ему по полной программе, назвался громко: Иван Павлович Подушкин, вот ханурик, пропивший последний ум, и решил, что видит ожившего покойника. Очевидно, он работает здесь давно и знает уникальные старинные памятники наперечет.

– Ваня, сюда, – толкала меня Николетта, – боже, как с тобой трудно, налево, прямо, стоп!

Но я уже и сам остановился, потому что уперся в забор. Справа по курсу виднелся Николай.

– Живо втыкайте ветки в волосы, – велел он.

Прекрасно понимая, что стану похож – ни больше ни меньше – на тушканчика в бигудях, я тем не менее повиновался и украсился жесткими прутьями, поданными Верой. Затем мы встали в круг, взялись за руки и принялись водить хоровод, Николай безостановочно выл:

– Эхря, махря, бахря…

Может, слова звучали по-иному, но мне они слышались именно так. На небе появилась тонкая светло-желтая полоска.

– Вера, лопату, – приказал Николай.

Жена быстро подала ему совочек, таким дети обычно делают куличики.

Николай отшатнулся:

– Вера! Ты протянула мне его левой рукой.

Супруга быстро исправила оплошность.

– Теперь закрыли глаза и не смотрите на меня, иначе ослепнете! – выкрикнул Николай.

Я зажмурился и окончательно обозлился на себя. Глупее поведения и не придумаешь.

– Вот она! – завопил целитель.

Я приоткрыл одно веко. Пальцы Николая сжимали корявую штуку, то ли обломок ветки, то ли кусок корня.

– А почему мандрагора не кричала? – некстати проявила любопытство Николетта.

– Потому что добровольно далась, без насилия, – ответил Николай, – поехали домой, берите свечи, надо идти с зажженным огнем до машины.

Обрадованный тем, что глупая затея приближается к концу, я почти побежал к выходу, выскочил за ворота и замер. На лужайке перед погостом стояла группа мужиков, вернее парней самого неприятного вида. Все они, как один, были одеты в черные кожаные куртки и мятые спортивные брюки. Три шикарные иномарки стояли на дороге. Бритые головы повернулись, несколько пар холодных глаз уставилось на меня.

– Ты, что ли, сторож? – спросил один, лениво перекатывая во рту жвачку.

Я дернул головой, пусть понимают, как хотят.

– У тебя лопата есть? – продолжал мужик.

Я пожал плечами.

– Оставь его, Ник, он идиот, – проговорил другой бандит, – глухонемой, похоже. А зачем ему горящая свеча? И ветки в волосах?

– Он слышит, – не согласился Ник, – псих просто!

– Молчит же!

И тут на поляне появились Николай, Николетта и Вера.

– Мама, – прошептал один из братков, – господи.

Продолжая бормотать, бритый парень принялся креститься и пятиться в сторону иномарок. Остальные бандиты сначала разинули рты, а потом очень медленно, не поворачиваясь к нам спиной, поползли за первым братком.

Николай, размахивая зажженной свечой, запел:

– О, корень мандрагоры, ты, похожий на человека, забери кровь в себя, напоись молодой силой.

Потом целитель вдруг заткнулся и почти нормальным тоном обратился к Нику:

– Очень плохо, что вы нам встретились. Знаете, теперь нужна капля крови молодого, чистого, безгрешного юноши, такого, как вы. Дайте нам ее! Мандрагора за жертву принесет вам счастье. Вера, быстро!

Жена протянула мужу нож с острым лезвием.

– С ума сошла, – взвизгнул Николай, – опять левой рукой!

Братки стали пятиться быстрее.

– Ну-ка, – велел Николай, – пойте жертвенную молитву.

– О-о-о, – нестройно затянули женщины, потряхивая головами, – кровь, кровь молодая каплями течет, душа в небеса идет…

Николай начал приближаться к Нику.

– Не надо бояться, это продлится всего секунду, зато потом вы обретете вечное счастье!

– Э-э-э, – забормотал главарь, – ты, того, сгинь. Отче наш… как там дальше… Иисус, Дева Мария… помогите!..

Но остальные бандиты быстроногими ланями бросились к иномаркам.

– Вы не хотите нам помочь, – нахмурился Николай, – ой, зря, знайте, очень плохая примета встретиться с выкопанной мандрагорой и не дать ей своей крови. Я хотел уберечь вас от беды, имейте в виду…

В этот момент Ник дернулся и понесся к обочине. Я молча смотрел на происходящее. Хлопнули дверцы, взревели моторы, машины умчались прочь, на вытоптанной лужайке остались лежать потерянные бандитами при отступлении вещи: золотой портсигар, два пистолета и бутылка с газированной водой. Жестокие парни, явившиеся на кладбище ночью, чтобы обстряпать какие-то черные делишки, были напуганы небольшой группой людей, не имевших абсолютно никакого оружия. Согласен, мы в белых одеждах, с ветками в волосах и зажженными свечами в руках выглядим немного странно. Да еще Николай с ножиком.