Тутмос

Глаза жреца чуть-чуть оживились, он пожевал тонкими губами, явно раздумывая — мысль была заманчива, Хапу-сенеб не мог похвастаться бескорыстием. Всё же ответил он не без труда, сопровождая свои слова благостной улыбкой:

— Твоё величество, храм великого Амона получает достаточное количество драгоценных даров от имени её величества Хатшепсут, не забывают о благочестии и возвеличенные ею сановники, да и все жители Нэ необыкновенно чтят своего покровителя.

— Значит, по-твоему, великий владыка довольствуется всеми этими скромными подношениями?

— Нет, нет, разве я это говорю? — Хапу-сенеб, не привыкший к подобной прямоте в выражении своих мыслей, явно встревожился. — К счастью, в последнее время из Куша поступает большое количество золота и слоновой кости, и мастера нашего храма смогли украсить празднество бога новыми великолепными статуями. Но, разумеется…

Тутмос взглянул на верховного жреца исподлобья и слегка насмешливо.

— Впервые вижу жреца, который от имени бога выражает удовлетворение скромными дарами, да к тому же ещё случайными! Слушай, божественный отец, я принёс клятву великому Амону, что после первого же военного похода к его ногам будут сложены дары, превосходящие ценностью все жертвы моих предков. Может быть, теперь ты благословишь меня?

— Но её величество….

— А разве её величество стоит во главе войска?

Жрец с беспокойством взглянул на фараона, губы его сжались. Желание осадить не в меру ретивого юнца показалось ему прямо-таки долгом, священным долгом наставника, и он сделал это не без удовольствия.

— Как тебе известно, возлюбленный сын Амона, её величество была коронована ещё при жизни отца, вечноживущего Тутмоса I. Ты же, разделяя с ней трон, не можешь пойти против её воли, ибо раздор внутри царского дома губителен для страны. Если Амон благословит тебя — что ж, иди! Но бог не меняет своих решений…

В тоне Тутмоса зазвучала уже не только насмешка, но и раздражение:

— Слышал я эти сказки! Где папирус, на котором начертана воля моего деда? Я его не видел! Если я ещё не достиг зрелых лет, Хатшепсут может быть только моей помощницей в государственных делах, но не больше! Может быть, скоро вы станете называть её фараоном, повелителем Обеих Земель?

— Твоё величество, сдержи свой гнев…

— Благодарю за то, что ты ещё называешь меня «твоё величество»! И ты осмеливаешься утверждать, что Амон не благословит дело, которое я начинаю для того, чтобы прославить его величие?

— Владыка богов печётся прежде всего о благоденствии Кемет, — сухо возразил жрец.

— Мой дед заставил поклоняться Амону жителей Куша и Митанни! Хапу-сенеб, ты хочешь, чтобы статуи бога теперь были повержены во всех землях, сбросивших со своей спины руку Кемет? Поистине, для верховного жреца желание странное!

— Твоё величество, мои желания ничего не значат по сравнению с волей бога, которому все мы служим. Вопроси провозвестника божественной воли, и если он тебя благословит, собирай войско и иди в Ханаан. Но помни — для этого нужны огромные средства.

— Которых вы мне не дадите?

— Это не в моей власти, твоё величество, как бы ты ни гневался на меня. — Хапу-сенеб покачал головой, лицо его выразило не только озабоченность, но даже печаль. — Начальники областей, которые отбирают в войско хемунисут, дают средства и на их содержание. Но сможешь ли ты убедить их в необходимости такого крупного расхода?

— Если божественные отцы благословят мой поход, начальники областей сделают всё, что я им прикажу.

— Сомневаюсь! — Хапу-сенеб как будто с искренним сожалением развёл руками. — И ещё… Твоё величество, ты так уверен, что поход будет удачным?

— Уверен!

— Ты ведь никогда не командовал войском, никогда не вступал в стычки даже с презренными хабиру [76] . Если ты сразу направишь своё войско в Ханаан, его правители не станут спать на своих щитах.

Тутмос насмешливо прищурился.

— Ты и в военных делах сведущ, Хапу-сенеб?

Насмешка явно покоробила верховного жреца, заставила его изменить деланному спокойствию.

— Твоё величество, боги обычно дают своим служителям мудрость, позволяющую им разбираться во многих делах, в том числе и в военных. Даже мне, недостойному, не было отказано в этом.

76

…с презренными хабиру. — Хабиру — кочевые племена на территории Сирии—Палестины, некоторые исследователи отождествляют их с предками евреев. В настоящее время большинство учёных склоняются к тому, что хабиру — не этнический, а социальный термин, обозначающий кочевников, живущих преимущественно разбоем и грабежом.

Тутмос слегка откинул голову назад, на его грубоватое широкоскулое лицо упали лучи солнца, пробившиеся сквозь виноградную зелень. Он как будто изучал лицо Хапу-сенеба, но бесстрастно, как наблюдает сокол за полётом другого сокола.

— Хорошо, божественный отец, последую твоему мудрому совету и вопрошу моего великого отца Амона. Когда это можно будет сделать?

— Через пять дней, твоё величество.

— Скажи, — Тутмос вдруг наклонился к Хапу-сенебу, близко-близко, заглянул в его глаза, — а могу я поговорить с моим великим отцом в его тайном святилище?

Жрец слегка вздрогнул и едва заметно отстранился от фараона.

— Ты хочешь вопросить бога в его тайном святилище?

— Разве мне в этом отказано?

— Это опасный и таинственный обряд, твоё величество.

— Бояться должен тот, кто согрешил против бога. А в моей груди нет тьмы.

Наступило молчание. Хапу-сенеб как будто что-то обдумывал, исподлобья поглядывая на молодого фараона. Наконец он сказал:

— Хорошо, твоё величество, пусть будет так, но я должен быть уверен, что дело, по которому ты обращаешься к владыке богов, действительно очень важное. Бог разгневается на меня, если я позволю тревожить его по ничтожному поводу…

— Мне скрывать нечего! Я хочу испросить его благословения на поход в Ханаан и ещё касательно одной жрицы, его служительницы, которую хочу взять в свой женский дом.

— Твоё величество! — Хапу-сенеб в ужасе воздел руки к небесам. — Разве можно тревожить владыку богов по такому ничтожному поводу? Об этом ты можешь поговорить со мной, и если только дело не касается той, что находится под особым покровительством бога…

— А если именно её оно и касается?

Выражение лица Хапу-сенеба внезапно изменилось, стало мягким, почти кротким.

— Твоё величество, освободить девушку от её обета я могу, но я не посоветовал бы тебе брать её в свой женский дом. Бог иногда бывает ревнив, и если я знаю некоторые тайные способы, как склонить его к милосердию, то ты, не посвящённый в сан жреца, можешь поплатиться за это.

— Это угроза? — Тутмос рывком поднялся со своего кресла. — Только от кого она исходит — от бога, от тебя или от Хатшепсут?

Хапу-сенеб побледнел, но не опустил головы. Обида, разгоревшаяся в сердце жреца, заменила недостающее мужество, и взгляд его преисполнился твёрдости и укоризны.