Тверской баскак. Том Четвертый

Молча выслушав меня, она спросила только одно.

— Чего ты ждешь от меня?!

В тот момент мне многое хотелось ей сказать, но боясь расчувствоваться, я не позволил себе эмоций и ответил излишне жестко.

— На сегодня мне нужно разрешение покинуть Золотой Сарай, а на будущее… — Задумавшись, я сформулировал задачи максимально кратко. — Не позволь им отравить Улагчи и постарайся внушить ценность союза со мной. Опираясь на меня, Боракчин-хатун сможет не только удержать трон, но и сохранить свою жизнь, а Бурундай — превзойти славу Субудай-багатура и дойти до последнего моря.

Я не сомневаюсь, что Иргиль справится со своей задачей, а прощальный кивок ханши подтвердил, что та помнит о свое обещании.

Все это рассказывать я не собираюсь, это мое дело и моя тайна. Людям достаточно моей уверенности и моего слова, поэтому встретив взгляд Якуна, говорю твердо и без капли сомнений.

— Недавно ты спрашивал, кто тебе скажет, доколе мы будем здесь торчать. Так я тебе отвечу. Я скажу! Когда собираться, когда грузиться на корабли и когда отплывать! Потому как я здесь за все несу ответственность и решаю, когда и что делать! — Чуть усмехнувшись и снизив градус накала, добавляю. — Ежели я говорю, что скоро отправимся домой, то значит так оно и будет, не сомневайся!

Часть 1 Глава 12

Конец октября 1253 года

С небес льет мелкий противный дождь, а холодный пронизывающий ветер пробирает аж до самого нутра. Подбитый мехом суконный плащ намок и, потяжелев раза в два, давит на плечи тяжелым грузом.

Я смотрю вслед уходящим кораблям и, только когда последний из них скрывается за речным поворотом, поворачиваюсь к Ваньке.

— Ну что, полковник, пойдем потолкуем с местными!

Сейчас последние дни октября, и полтора месяца назад мы отплыли из Золотого Сарая. Как я и ожидал, вмешательство Доракчин-хатун принесло свои плоды. Батый, скорее всего, не имел по этому вопросу твердого решения, и доводы тех, кто мешал нашему отъезду, ханша без труда переселила.

Путь назад был труден. Идти против течения — это совсем не то, что вниз по реке. Усилий больше, а отдача пшик! В сравнении с тем как мы шли в Орду, дневные переходы уменьшились раза в полтора. Плюс осенние ветра и дожди не добавляли настроения. В общем, к концу октября добрались только до Нижнего Новгорода и здесь встали. Многие корабли требовали ремонта, а аварийный запас был уже исчерпан. К тому же было много сломанных весел, которые тоже нечем было заменить. А еще больные, коих никак нельзя было вести дальше. В результате сложилась критическая ситуация. Идти дальше было нельзя, но и стоять тоже было некогда! Грозно надвигалась зима, и оставался всего один месяц, чтобы достичь Твери.

С тем набором проблем, что у нас имелся, шансов на это не было никаких, и на последнем совете решили прибегнуть, как сказали бы в будущем, к промышленному каннибализму. Пять катамаранов решено было оставить в Нижнем, предварительно сняв с них весла, мачты и все что нужно было заменить на идущих дальше судах. Экипажи вытащенных на берег кораблей, как и значительную часть груза, тоже решено было оставить здесь, дабы облегчить катамараны, которые пойдут дальше. Только так появлялся шанс прорваться в Тверь до наступления ледостава.

Везти поредевший караван в Тверь я поручил Куранбасе, а сам решил остаться на берегу. Во-первых, я чувствовал ответственность за больных, да и всех прочих оставленных в чужом месте людей. Во-вторых, корабли, товар, и другое имущество — все это нуждалось в защите и охране. Эту проблему можно было решить, только договорившись с местными, и вот тут появлялся еще один аспект, заставивший меня принять столь некомфортное решение. Это был сам город, что темнел сейчас на вершине холма черными кольями городской стены. Нынче это еще маленькое городище, полное напуганных степными набегами жителей, но я знаю — за этим городом большое будущее. Не пройдет и ста лет, как он станет одним из крупнейших на Руси, а уж в новой реальности мне тем более он был необходим для освоения задуманного Волжского пути.

Куранбаса упирался до последнего. Вращал глазами, кричал, что не оставит меня здесь одного.

— Пусть датчанин ведет или Малой! — Вопил он. — Да Калида меня живьем сожрет, когда узнает! Нет, я тебя здесь не брошу!

Утихомирив его, я посмотрел ему прямо в глаза и спросил.

— А деньги?! Их ты тоже датчанину или Малому доверишь?!

Кроме закупленного товара мы везли обратно в Тверь еще почти пять тысяч арабских динаров в золоте и серебре. Зная природную скупость и недоверчивость половца, я не сомневался, что этот вопрос на него подействует.

— Ты пойми! — Я приобнял его за плечи. — Только тебе я могу доверить эти ценности. Ведь сам знаешь, народец слаб, мало ли что, а мне надо, чтобы золото дошло до хранилищ Военно-сберегательного банка.

Куранбаса тогда вздохнул и, стиснув зубы, пробурчал.

— Ладно! Но ты уж тут давай поаккуратней!

Естественно я заверил его, что ничего со мной не случится. Размещу в городище больных, пристрою товар и корабли, а по первому снегу сразу же домой.

Калида человек простой и мне тогда поверил, а вот я-то себе нет. Знаю, уж коли всерьез браться за Нижний, то без проблем не обойтись. Тут и старшина своя есть и князь, как же без Рюриковичей, а они властью делиться вряд ли захотят.

Поэтому сейчас, бросив оценивающий взгляд наверх, на закрытые ворота города, еще раз оцениваю свои силы. Три взвода Ванькиных разведчиков и еще два стрелковых, четыре громобоя с запасом пороха и картечи, два десятка гранат и бочонок горючей смеси. К этому всему еще почти два десятка больных, три шатра забитых тюками с шерстью и кожей, и пять катамаранов в плачевном состоянии без весел и парусов.

«Не густо! С таким набором впору помощи просить, а не на город замахиваться!» — Мрачно подытожив, говорю уже готовому идти Соболю.

— С собой возьми пятерку своих и два громобоя. Больше вооруженных чужаков, боюсь, в город не пустят. — Ванька кивнул, что понял, а я добавляю еще. — Остальные пусть занимаются лагерем. Здесь хоть и Русская земля, но береженного бог бережет!

* * *

Городская слобода начинается от середины холма. Низенькие, крытые соломой избенки смотрят на мир глухими черными стенами. Раскисшая от осенних дождей дорога чавкает под ногами налипшей глиной. Редкие встречные мужики опасливо жмутся к плетням, уступая дорогу незнакомым воям.

Поднимаю взгляд и окидываю взглядом островерхие колья городской стены.

«Так себе защита!» — Усмехаюсь про себя, но замечаю, что еще не так давно город был явно побольше.

Недалеко видны обгорелые остатки какого-то каменного здания, и еще можно различить линию фундамента другой, разрушенной и уже заросшей лопухами стены.

«Что ж! — Удовлетворенно хмыкаю про себя. — Жизнь продолжается! Страшная гроза прошла, и люди вновь поднялись, отстроились, и живут!»

Добираемся, наконец, до воротной башни. Из всей стены это самое добротное сооружение. Каменный фундамент, толстые бревна стен, островерхая крыша, крытая дранкой.