Тверской Баскак. Том Третий
Шрифт:
«Вон он сидит недовольный, — бросаю взгляд на новоявленного князя Полоцка, — дай ему волю, он бы уже головы начал рубить».
Словно услышав меня, тот нервно забарабанил пальцами по столу.
— Не понимаю, чего ты с ними возишься?! Они же только твердую руку да кнут понимают!
Эта бесцеремонная глупость страшно бесит меня, но чему меня здесь жизнь научила, так это сдерживанию эмоций. В этот раз я все же не отказываю себе в удовольствии поставить князя на место.
— Может мне забрать своих стрелков и вернуться в Тверь, а ты уж, раз такой умный и все знаешь, сам тут порядок наведешь.
Я вижу, как его
Задержав на нем долгий и жесткий взгляд, я показываю ему, что идиотские советы мне не нужны, а затем добавляю в голос примирительные нотки.
— Идика ты князь к себе, отдохни! Устал поди, а я тут подумаю в тишине.
Константин срывается с места, своей порывистостью выплескивая недовольство и убеждая самого себя в собственной независимости и смелости.
«Господи, и с кем мне приходится работать!» — Вздохнув, дожидаюсь, пока за князем захлопнется дверь, и поворачиваюсь к Куранбасе.
— Проследи, чтоб глаз с него не спускали, как бы не выкинул чего!
Уперевшись руками в перила крыльца, я смотрю сверху на собравшихся на княжем дворе людей. В первой линии боярские шубы и бобровые шапки, вторым рядом купеческие тулупы, а по краю уж крестьянские армяки и треухи. Это старосты ремесленных концов. Их я тоже позвал, мне хочется, чтобы меня услышал каждый в этом городе.
Люди смотрят на меня хмуро, и винить их в этом трудно, когда запах гари все еще стоит в воздухе.
— Здравствуйте, половчане! — Приветствую народ и слышу в ответ лишь недовольный гул.
Этот коллективно-молчаливый протест нужно во чтобы то ни стало разбить, и в этом у меня немалый опыт еще со школы. Начинаю с легкой подначки.
— Чего такие мрачные, люди добрые?! — Улыбаюсь во весь рот и тут же получаю в ответ жестко и зло.
— А ты выдь за ворота да на пожарище глянь, тоды и спрашивать не надо будет.
Снимаю улыбку с лица и добавляю в голос праведного гнева.
— А вы думали, как будет?! Или вы вообще не думали, когда своего наследственного князя изгоняли, а ворога литовского на стол Полоцкий хотели посадить?!
Беру паузу, и в нее тут же влезает юркий длинноносый человечек в боярской шубе и в колпаке с собольей опушкой.
— Это ты про Константина чтоль?! Так он нам не князь, его и отец стола княжеского лишил, да с города погнал!
Пропускаю первую часть его тирады и цепляюсь за последнюю.
— Это с чего же ты так решил?! Зачем же отцу родного сына наследства лишать?!
— Зачем?! — Взвился носатый. — Да за непотребство всякое! За то, что девку купеческую сильничал!
«Ну вот мы и пришли куда надо!» — Мысленно усмехаюсь и вкладываю в голос праведный гнев.
— Ты зачем же брешешь, чего не знаешь, песий сын! Наговариваешь на князя своего! За то ведь и головы можно лишиться!
От моей угрозы мелкий спрятался за спиной дородного боярина с жестким, как из камня вырезанным лицом, а тот зыркнул на меня из-под кустистых бровей.
— Грозить Ивану Федорычу не за че,
он говорит то, что каждый здесь знает, а…— Вот как, — обрываю его на полуслове, — а у меня совсем другие сведения!
Жестом маню стоящего за дверью купца Ярца Кошеля и подталкиваю его к перилам.
— Подойди, расскажи, как все было на самом деле.
Мужик поначалу жмется, врать ему не впервой, но вот так, чтоб в глаза именитому боярству, то боязно. Мой взгляд говорит ему — даже не вздумай пойти на попятный, и тот, выдохнув, начинает выдавать обговоренный текст.
— Простите люди, добрые! Оговорил я понапрасну княжича Константина…
Он эмоционально и ярко рассказывает, что было все по любви и согласию, а он, не разобравшись сгоряча… А когда княжич тайно попросил руки его дочери Марфы, он понял, что сотворил, но было уже поздно.
Смотрю, как купчина искренне бьет себя кулаком в грудь, и только дивлюсь.
«Ну прям артист пропадает! Пожалуй, сейчас он и сам верит своим словам!»
Я осознанно свел весь конфликт к инциденту с купеческой дочкой. Во-первых, сейчас все увлеченно слушают раскаявшегося папашу и совсем забыли, как про выгоревшие посады, так и про все прочие выкрутасы Константина. Во-вторых, теперь, вроде как, и не княжич изгой и обвиняемый, а это они все виноватая сторона. Осудили парня без вины, из города выгнали! Кому теперь ответ держать?!
А Ярц уже кланяется честному народу и слезно прощенья просит.
— Вы уж простите меня, люди именитые! Конечно, грех, чтобы до свадьбы! Но уж коли случилось, то не смог я зла на княжича держать, благословил их на брак. Свадьбу вот по весне сыграем!
Народ на дворе стоит молча, и вид у всех такой, будто на них на всех разом ушат холодной воды выплеснули, а я немного злорадствую про себя.
«Ну что, познакомились с методами двадцать первого века?! И что теперь на это скажете?!»
Купец свое дело сделал, и он знает, за что старался да душой кривил. Его дочь станет отныне княгиней, и сам он породнится с Рюриковичами. Это, так сказать, духовный бонус, а из материального я обещал ему оплатить приданное невесты. Так что, как не крути, мужик везде в плюсе!
Вслух же я себе язвительности не позволяю, а наоборот вкладываю в голос сочувствие.
— Вот видите, а вы спрашиваете, за что несчастья обрушились на ваш город. — Тут же повышаю тон и вещаю с убежденностью проповедника. — То вам за гордыню да суд неправедный ваш! За такое и жизнью поплатиться можно, но господь милостив, и предупреждением этим он уберег вас от еще большей беды и греха неискупимого!
Обвожу строгим взглядом нацеленные на меня лица.
— Кто из вас хотел литовца Товтивила князем на стол Полоцкий посадить?!
Все молчат, но я и не собираюсь выяснять, кто из них действительно был в сговоре с литвином, у меня цель совершенно другая. Я хочу убедить их, что мой приход для них — это не беда, а благо и величайшая удача, спасшая их от братоубийственной войны.
Словно позабыв про свой вопрос, задаю новый и сам же на него и отвечаю.
— А вы знаете, что в планах у Миндовга и Товтивила было идти дальше на Русь. Идти войной на Смоленск, Торопец и Зубцов! Не знаете?! Ну так в том и беда ваша! Встал бы здесь Товтивил твердой стопой, навел бы свой порядок, а потом погнал бы вас убивать своих же братьев под Смоленск, Зубцов и Ржеву. Вы этого хотите?!