Тверской Баскак. Том Третий

Трубочка маленькая и тоненькая, явно для того, чтобы ее было легко спрятать в посохе. Аккуратно разворачиваю крохотный свиток и пробегаю глазами. Написано действительно на фарси, тут Калида не ошибся. Пол листа всякой приветственно-высокопарной ерунды, а в конце коротко о том, что весь Сарай гудит и готовится к войне. Мол новость прошла по степи, что Великий хан Гуюк собирает тумены и по весне собирается идти войной на вана Батыя.

— Ну что там?! — Теряет терпение Калида. — Хорошие новости али плохие?

Пожимаю плечами.

— Да как тебе сказать, пишет, что степь скоро снова запылает, что у них, как и у нас, не могут высший стол поделить.

— Так это вроде и неплохо. — Он хитро прищурился. — Пусть воюют между собой, глядишь, не до нас им окаянным будет.

На секунду задумываюсь и отрицательно качаю головой.

«Нет, большой войны между чингизидами не будет. Не дойдет до этого. Помрет Гуюк на полпути, а войско его назад повернет. Но все равно мира не будет, три года еще монголы власть делить будут. Я все это и так знал, но старания Калиды были не зря. Письмо подтверждает мне, что история идет согласно летописи, по накатанным рельсам, и ничего неожиданного ждать не приходится, пока, во всяком случае».

В вслух же говорю намного короче.

— Да, три года по меньшей мере у нас еще есть в запасе.

Мой уверенный тон вновь заставил Калиду покоситься на меня, но и в этот раз он ничего не сказал, а лишь кивнул.

— Запас — это хорошо! — Помолчав, он огладил свою аккуратно постриженную бороду. — Но я к тебе совсем по-другому вопросу. С Новгорода нехорошие вести вот приходят, что посадник ихний Сбыслав Якунович хочет пошлину на товары с нашего торгового двора удвоить.

— Это как же?! — Недоумевающе переспрашиваю. — Он сам себе враг что ли?! Он повысит пошлину, товар вырастет в цене, так его же свои новгородцы с потрохами сожрут.

— Эээ, нет! — тянет Калида. — Недооцениваешь ты этого жучару. Там ведь еще и Ганзейский двор подсуетился, так они что удумали. На те товары, что с нашего двора пойдут, пошлина, а на те, что они сами с Твери привезут, нет. Те как бы уже и не Тверские товары вовсе, а ихние.

Это уже серьезно, поток на Новгород большой, и потери будут значительные. Побарабанив пальцами по столу, бросаю вопросительный взгляд.

— А родственнички мои что же?! Это ведь и по их кошельку ударит.

— Так они-то вот тревогу и бьют. — Калида иронично хмыкнул. — Говорят, Прусская улица ныне в большой силе, их и народ поддерживает, и Ганзейский двор опять же. Ничего с этим Якуновичем они поделать не могут.

В моей голове вновь забегали разнообразные мысли, и основная из них — не можешь остановить процесс, возглавь его. Эта фраза крутится и крутится, а я все недоумеваю.

«Что мне возглавить? Какой процесс?! За место Новгородского посадника что ли побороться?! — Тут ироничная улыбка невольно тронула мои губы. — Ну уж нет, как говаривал известный мультяшный персонаж, нас и здесь неплохо кормят».

Едва я так подумал, как сразу же появилось и решение.

«Как бы сильно не было влияние родовитого новгородского боярства, вряд ли, в их рядах есть полное единение».

В памяти всплывает моя курсовая работа, а в ней таблица правления Новгородских посадников, а в строке на нынешние годы сразу же несколько фамилий со знаком вопроса.

Поднимаю взгляд на Калиду.

— А что, на самой-то Прусской улице все довольны посадником? Сбыслав этот уже давно сидит, неужто никто не мечтает его подвинуть?

Уловив мою мысль, Калида улыбнулся.

— Почему ж нет, есть такой и не один! Хотя главный и самый его заклятый друг — это, конечно, боярин Онанья Феофилатович.

«Дайте мне рычаг, и я переверну весь мир! — Приходит мне тут же на ум. — Мой рычаг — это серебро и человеческая жадность да властолюбие. Как однажды изрек Великий Александр, там, где не пройдут мои воины, пройдут ослы груженые золотом. Надо брать опыт поколений на вооружение!»

Идея мне понравилась, и я удовлетворенно киваю.

— Вот и пошли человека к боярину. Пусть предложит ему нашу щедрую помощь. Мол, негоже, что такой умный, родовитый и достойный человечище до сих пор на место посадника не взошел, а Якунович не семи пядей во лбу и не по совести уже который срок правит. Обещаний пусть не жалеет, главное, чтобы наш умысел не раскрывал. — Подумав с секунду, добавляю. — Нездиничам это дело не поручай, они народ горячий, а там змеиный клубок еще тот, только испортят все. Тут нужен человек тонкий, умеющий на слабости человеческой сыграть.

Пошарив в памяти, нахожу подходящую кандидатуру.

— Вот Алтын Зуб, пожалуй, подойдет. Он купчина матерый, в хитростях уговоров поднаторел за свою жизнь.

— Не! — Калида категорически мотнул головой. — Важный новгородский боярин с простым купцом и разговаривать не будет. Там гордыни выше головы! Чтоб толк вышел, для переговоров нужен кто-то равный ему и по роду, и по богатству.

Понимаю, что дал маху, а товарищ мой прав. Начинаю вновь копаться в голове, а Калида дает мне подсказку.

— В таком деле лучше Малого Фрол Игнатича никто не справится, вот только он княжий ближний боярин и меня слушать ему резона нет.

Намек мне понятен, мол мне не по чину, а вот тебе в самый раз. Вспоминаю, как Малой провел переговоры со мной, и понимаю, что Калида опять прав. Лучшей кандидатуру и впрямь не найти.

Прищуренный взгляд Калиды ждет моего решения, и я соглашаюсь.

— Ладно, я сам поговорю с боярином. Скучно ему поди без дела-то настоящего сидеть, может и заинтересуется.

В ответ получаю многозначительную улыбку.

— Конечно согласится, ты ж умеешь уговаривать!

Это он намекает мне, что его-то я убедил занять нынешний пост. Эту тему я развивать не собираюсь и быстро стряпаю на лице строгое выражение.

— Еще есть что?!

Калида понимающе хмыкает.

— Есть, как же не быть-то! — Он вытащил еще одну свернутую трубочку и протянул ее мне. — Почитай, тебе интересно будет.

Беру, разворачиваю и пытаюсь разобрать прыгающие латинские буквы. Написано на немецком, и писал человек сильно далекий от подобного ремесла.

Поднимаю вопросительный взгляд, и Калида без лишних слов объясняет.

— Это кнехт, один из охраны купцов с Риги. Он грамоте-то обучен, навыка тока нет, ты уж не обессудь.

«Ладно! — Бурчу про себя, — посмотрим, что там есть».

Разбираю корявые строчки и, к своему удивлению, читаю.

«Про гамбуржца, что тебе интересен, слухи такие. В Риге видали его на дворе у Ганзы и у епископа Николауса, а в Дерпте принимал оного бискуп Герман. Что говорили и куда потом он делся, никому неведомо».