Тверской бульвар

— Повторяю, — ровным голосом произнес Денис Александрович, — вчера ночью Антона Григорьева убили. Сразу после разговора с вами он выбежал из дома и отправился на Курский вокзал. У него был с собой мобильный телефон, но он никому не звонил. Кто-то позвонил ему. Мы уже проверили — это был звонок из телефонного автомата на вокзале. Там идет стройка, рядом с вокзалом. Он вошел туда примерно в десятом часу вечера. И поднялся наверх. Двое работавших там строителя увидели его примерно на высоте четвертого этажа. Парень с кем-то там разговаривал. Затем этот неизвестный вдруг резко толкнул Антона. Тот полетел вниз. Строители не успели задержать убийцу, но сразу позвонили в милицию и вызвали «скорую помощь». Однако мальчик погиб еще до того, как туда приехали врачи и сотрудники милиции.

— Как это — погиб? — Я не знала, как мне реагировать. До сих пор это дело казалось мне трагедией подростков, злоупотребляющих наркотическими средствами. А теперь еще и убийство. Хотя чему я удивляюсь? Наркотики всегда рядом с мафией, убийствами, деньгами, вымогательством, коррупцией. Все взаимосвязано. Звонок с вокзала из обычного автомата… Я вспомнила.

— Подождите, — от волнения я подняла руку, — ведь пропавшему Константину Левчеву тоже кто-то звонил. Даже два раза. И вы не смогли выяснить, кто именно ему звонил.

— Мы тоже об этом подумали, — согласился Игнатьев, — поэтому сейчас все проверяем еще раз. Вполне вероятно, что убийца использовал похожую схему. Вызвал Левчева на стройку и убил его там. Наши сотрудники уже проверяют стройплощадку. На всякий случай мы задержали обоих строителей. Это рабочие-таджики, которых мы тоже проверяем. Но они никогда не слышали ни о семье Левчевых, ни о семье Григорьевых.

— Может, эти таджики как-то связаны с наркоторговцами, которые поставляют наркотики и дети об этом узнали? — У меня сразу начало работать воображение, и я была готова начать расследование немедленно.

— Это типичные лимитчики, которые вообще плохо владеют русским языком, — пояснил Игнатьев. — Конечно, мы все проверим. Но такая версия представляется мне слишком экзотической. И знаете почему? Если бы за убийствами мальчиков стояла мафия, они не стали бы убивать таким образом. Зачем вызывать подростков на стройку, рискуя, что они просто не придут? Для чего устраивать такую нелепую казнь, когда можно этот вопрос решить гораздо проще. Если подростки каким-то образом достают наркотики или узнали нечто важное о наркоторговцах, их можно вызвать и ликвидировать прямо на месте. Мафия так и поступает. Профессионалы не выбрасывают своих обидчиков на стройках, тем более если это подростки. Правда, итальянская мафия любила «закатывать» свои жертвы в бетон, но те времена уже давно прошли. И здесь не Италия.

По-моему, он просто издевался надо мной. Выходит, я должна радоваться убийству мальчика? Иначе меня обвинили бы в его самоубийстве? Но я не могла этому радоваться, перед моими глазами стоял мой Саша. И взгляд Антона Григорьева. Если бы не его дедушка. Если бы не этот старый придурок, который все испортил.

— Зачем вы меня позвали? — начала я заводиться.

— О чем вы вчера говорили с мальчиком?

— Вам не кажется, что вы не имеете права меня об этом спрашивать? Есть обычная адвокатская тайна, и я представляю интересы семьи Левчевых в этом деле…

— Хватит, — перебил меня Сердюков, — здесь не в игрушки играют. Мальчика убили, а вы отказываетесь нам помочь…

— Не отказываюсь, — окончательно разозлилась я, — просто не забывайте, что я не лимитчик-таджик, а представитель адвокатской конторы Розенталя, знающая свои права. И поэтому не давите на меня. Я уже не говорю о вашем утреннем звонке. Нужно было сразу объяснить, что именно произошло. Мой муж из-за вашего звонка чуть сердечный приступ не получил.

— Извините, — произнес Денис Александрович, — это звонил дежурный. Он сообщил, что погиб мальчик, с которым вы вчера говорили. Только и всего. Понимаю, что информация была неполной. Но согласитесь, по телефону все равно ничего нельзя рассказать. Мы ждали, когда вы приедете.

— В следующий раз позвоните сами, — предложила я ему, — считайте, что ваши извинения приняты. Я говорила с Григорьевым о пропавшем Косте Левчеве. И мне показалось, что Антон знал, почему пропал его друг. Или по крайней мере знал, что в последнее время происходило с его бывшим товарищем.

— Он вам сказал?

— Нет, не успел. Я выбежала, чтобы отключить сирену моего автомобиля. А когда вернулась, мальчик уже спорил со своим дедушкой. У него дед практиковал «армейские» методы воспитания. Считал, что именно таким образом можно отучить подростка от употребления наркотиков. И в результате у него были постоянные конфликты с внуком.

— Выходит, дед был прав, если у внука были такие знакомые, — недобро улыбнулся Сердюков.

— Лучше бы внук дружил с дедушкой и не ходил ночами по стройкам, — возразила я майору. — И я думаю, что мы просто теряем время. Нужно срочно допросить третьего друга из этой компании. Все, с кем я разговаривала, в один голос утверждали, что Антон и Костя дружили с Икрамом Зейналовым из их класса. Нужно его срочно допросить. У мальчиков не бывает тайн друг от друга. Вполне возможно, что он знает нечто такое, за что могли убить его товарищей.

Игнатьев посмотрел на майора.

— Она права, — кивнул он, — нужно срочно выезжать. У тебя есть адрес этого парня?

— Конечно. Мы его допрашивали в первый день, когда поступило заявление об исчезновении Левчева. Ничего он не знал, был очень напуган. А в коридоре его ждал отец и еще двое братьев. Они обычно ходят такой большой компанией, как будто могут помочь своему родственнику, если его решат задержать, — сказал с некоторым пренебрежением Сердюков.

На этот раз я подумала, что его нельзя подпускать не только к детям, но и ко всем остальным. Вообще к работе с людьми.

— Поехали, — решил Игнатьев, — не будем терять время. Я думаю, госпожа Моржикова согласится с нами проехать? Может, вы сумеете поговорить с мальчиком лучше, чем мы? Нужно понять, что происходит. Сейчас мы отправили тело на вскрытие, но уже понятно, что мальчик погиб в результате падения. И свидетели уверяют, что его именно толкнули.

— Может, этот азербайджанец и толкнул? — недовольно вставил Сердюков. — Нужно проверить, где он был вчера.

Ему явно не нравилось, что этим делом будут заниматься вместе с ним еще двое людей из прокуратуры и адвокатуры. Сердюков предпочел бы своих костоломов, чтобы обработать и свидетелей-таджиков, и мальчика-азербайджанца.

— Вызывай машину, — приказал Игнатьев, — и позвони ребятам на стройку. Может, они там что-то уже обнаружили.

Я подумала, что этот лысый прокурор начинает мне нравиться своим отношением к делу.

ГЛАВА 12

Стереотипы существуют у всех. Я подсознательно запомнила фразу об отце и двух братьях, приехавших во время допроса Икрама в милицию. Воображение рисовало небритых мужчин с рынка, от которых плохо пахнет и которые вообще не знают русского языка. Но семья Зейналовых жила в обычном двенадцатиэтажном кирпичном доме на четвертом этаже в неплохой четырехкомнатной квартире. Нам открыла дверь миловидная женщина средних лет. Волосы у нее были аккуратно уложены, и я отметила, что она красит их хорошей краской. Или пользуется хной — это такое средство из Ирана, которое окрашивает волосы гораздо лучше любой краски. Про хну я знаю, много о ней слышала и даже привозила ее подругам из Баку, куда дважды ездила за последние десять лет по поручению Марка Борисовича.