Твоё слово
Шрифт:
Но не тут-то было.
— О, Шура! — стрельнул в меня радостным взглядом Олежа, заливая остатки растворимого кофе кипятком, — как хорошо что ты уже не спишь!
— Еще, — поправила его я, — я еще не сплю. Но уже собираюсь.
— Надо сходить в магазин, — без прелюдии начал он, — у нас закончились кофе, молоко и туалетная бумага!
— Ну так сходи, в чем проблема? Я всю ночь работала и если и пойду куда-то, то только в кровать, — сообщила я, сооружая бутерброд.
— Ты всю ночь работала, а я сейчас иду работать. Мне некогда!
Я внимательно посмотрела на Олежу. Работать?
— А если не пойдешь — тебе же хуже! Жопу себе будешь статейками своими подтирать, — закончил отчим.
— Ты собираешься работать? — все никак не могла прийти в себя я.
Олежа посмотрел на меня так, будто я оскорбила его в лучших чувствах, поправил галстук (где он его откопал вообще?) и вышел в коридор.
— Пора, знаешь ли, становиться финансово независимым! Я взрослый мужчина!
Пока он собирался — на работу! — и уходил, демонстративно тяжело вздыхая и рассказывая, видимо, своим ботинкам, что его никто не ценит, я зашла в туалет проверить — бумаги и правда не было от слова совсем. Салфетки, как назло, тоже закончились. И в магазин мне, похоже, сходить все-таки придется, если не хочу действительно своими статейками подтираться.
Это было так жестоко, что я даже всхлипнула носом и выдавила из себя скупую слезу. Благо, глаза после ночи работы за компьютером и так слезились, а нос от недосыпа у меня всегда немного закладывало.
Я стояла перед выбором: пойти переодеться или идти прямо в домашней одежде? Посмотрела в зеркало. Топик и спортивки, а сверху домашний халат. Если так подумать, лучше одежды для весеннего утра я бы и не нашла. Не вспотею точно, а если ветерок подует — тут как тут халатик! Почти летнее пальто! Да и вообще, я же в одежде по земле кататься не собираюсь, так что она вовсе не перестанет быть домашней только от того, то я пройдусь в ней до магазина разок. А значит, никакой нужды переодеваться ни сейчас, ни потом — нет.
Эта мысль хоть немного подняла мне настроение, и выходила из подъезда я уже не воплощением вселенской скорби, а просто немного уставшим человеком.
На меня неожиданно пахнуло жарой, хотя вроде совсем недавно из окна в комнату заливалась утренняя прохлада. Солнце уже лупило в и без того страдающие глаза, а уши заполняло стрекотание птичек, бабочек, соседских собачек и детишек, которых вывели погулять, чтобы они по нужде или от скуки в четырех стенах не наделали в тапки. Эти звуки проснувшегося, знакомого с детства двора рождали непонятную тоску…
— Ждет тебя дорога дальняя, — загробным голосом гадалки в седьмом колене пропел дядя Воська, — стоишь ты на перепутье двух миров!
— Дядь Вось, я бы с вами поболтала, но жуть как тороплюсь… — попыталась я сбежать от человека, которому неделю назад какой-то засранец подарил карты Таро.
Но дядя Вося уже схватил меня за руку, усадил на скамейку и, не слушая возражений начал раскладывать карты.
Мой обреченный выдох пропустил мимо ушей, но глаза плутовато заблестели. А я давно поняла, что прекрасно он знает, как людям порой с ним неловко — его вполне осознанными стараниями и неловко. Но строить из себя дурака,
посмеиваясь внутри над реакцией окружающих — оно же всем удобнее, мне ли не знать, сама порой только этим и развлекаюсь. Олежа говорит, что у дядь Воськи и понахваталась в детстве, а теперь уже не переучить.Дядька тем временем выложил картами какую-то загогулину, подозреваю, никак не относящуюся к принятым у профессиональных шарлатанок способам гадания, посопел над ней и выдал:
— Фигура вышла в виде спиральки дерьма. Это значимо.
— А если б еще и на кофейной гуще гадали, было бы вообще однозначным ответом на все…
— Не паясничай, девка! — засопел обиженно, — Сбиваешь связь с космосом.
Подул ветерок, зашуршали молодые листочки, мальчишки гоняли мяч по полуразваленной детской площадке, тоненько переругиваясь. Солнечно, тихо, тепло, облачка по небу ползут — ну вот совсем не для гаданий атмосфера.
— Итак, первая карта — дурень! Вроде бы…
— Есть такая карта?
— Сама смотри, коли не веришь! И проверь заодно, че-то без очечков не вижу нихера…
— Шут.
— Отлично! Значит она, что раздолбайка ты знатная, и что-то с тобой произойдет, отправишься ты куда-то!
— И куда же? — гадает дядя Вося в лучших традициях — размыто и бессмысленно.
— Вторая карта — вот бесстыдники! — мужской орган то, кажись… Отправишься ты, милочка, на ху…
— Это башня! — заглянула я в карты.
— В башню! Башня у нас значит, что произойдет что-то у тебя хуе…
— Третья карта — суд, что она значит? — поторопила я соседа.
— А то и значит — суд.
Что, вот так прямо в лоб, без всякой иносказательности? В данном случае, лучше уж бы она значила какое-нибудь душевное перерождение — связываться с правосудием кто же хочет.
В любом случае, карт еще много, все их толковать — на сколько же это затянется? Надо сматывать удочки, а то я вообще сегодня спать никогда не лягу.
— Дядь Вось, я вспомнила, что мне торопиться надо — распродажа только до десяти, давай догадаем, когда вернусь? — а там я еще какую отговорку придумаю.
Я подскочила, ускользнула от дядькиной руки, раскланялась и, не слушая возмущенного пыхтения, вывернула из подъезда.
— Потом уж поздно будет, дурная!.. — орал мне вослед дядя Воська.
Нет, дядя Вося, придумать отмазу никогда не поздно! Спустя пару сотен метров немного сбавила темп и шла уже, не торопясь.
Вдруг прямо рядом со мной с противным скрипом резко тормознула огромная черная машина, секунда — и я уже на заднем сидении с двух сторон придавленная крупными мужчинами в черных же костюмах.
Цирк какой-то…
Что происходит? Сердце упало в желудок и начало там отбивать чечетку.
— Здравствуй, Сашенька, — поприветствовал меня голос с переднего сиденья.
— Здрасти, — осторожно ответила я, — а вы кто? Мне вообще-то в магазин надо, а он в противоположной стороне, — зачем-то сообщила я, тоскливо глядя на пролетающий за окном спальный район, — мы не туда едем!
— Нет, Саша, мы едем туда.
— Шура, — поправила я, — меня все называют Шура.
— Хорошо, Шура. Ты ведь догадываешься, почему здесь и что будет дальше?