Твое… величество - 2!
Шрифт:
— Я не уйду без Стоунов!
Дерек сверкал глазами, как раненый тигр.
Цель была так близко, а что теперь?
— Капитан, время уже к рассвету!
— Я тут все дотла спалю, но без них не уйду!
— Спалить — дело нехитрое, — отмахнулся Осьминог. Он свое дело сделал, и был доволен, как сытый клещ, насосавшийся крови. — Может, человек десять оставим, а завтра заберем с добычей? Поди, когда мы уйдем, они все и вылезут?
Дерек задумался ненадолго и кивнул.
— Сам останусь!
— Капитан!
— А вы
Осьминог кивнул.
Что ж не понять, заберет, конечно. Он и сам по себе был неплох, но вот… не шли за ним люди. За Дереком шли, а за ним нет. Заберет он капитана, конечно, куда ж он денется?
Дерек уже расстелил карту, и показывал Осьминогу подходящий мыс. Как раз чтобы и от ветра прикрывал, и от чужих глаз…
— Хорошо, капитан. Сделаю.
— Идите.
Дерек и еще десять человек собирались укрыться в дюнах. Там они спокойно отсидятся днем, отоспятся, часовых выставят, а ночью как раз и наведаются еще раз в поместье. Там их ждать не будут, это уж точно, а дети и вылезти могут. И в этот раз Дерек их не упустит!
Феликс вернулся быстро.
— Корабли уходят.
— Пираты?
— Все ушли.
Феликс видел, как погрузились пираты на первый корабль, на второй… до отчаливания третьего он задерживаться не стал, грузятся же! Чего еще надо?
И уйдут, конечно.
Чего им тут задерживаться? Налетели, пограбили, хорошо еще поместье не подожгли, возвращаться можно. Стоило бы задержаться, но Феликс просто боялся. Не слишком-то он похож на чайку, а день наступает, светло уже, увидят его — поди, с чайкой не перепутают, а то и подстрелят! Ни к чему!
— Тогда осторожно собираемся обратно, — поинтересовалась Мария.
Приказывать ей не хотелось, Феликс это все лучше знает. А она лучше умного совета послушается.
— Можно, — кивнул Феликс. — Сначала мы, наверное, в поместье, а потом уже и к себе? Эрра?
— Да, — кивнула Мария.
Больше всего ей сейчас хотелось оказаться дома, в их маленьком коттедже. И чтобы камин горел, и чтобы тишина и спокойствие, и никуда не идти…
Было у нее подозрение, что спокойное время закончилось.
В поместье стоял стон и плач, вой и скрежет зубовный. Других слов Мария как-то и найти не смогла.
А потом увидела ЭТО.
Побелела, как полотно, и мысленно поблагодарила Америку, мать ее. За голливудскую закалку.
Любой человек, который смотрел голливудские фильмы, теперь может не бояться крови, смерти и извращений. Там их столько было на экране, что в жизни как-то и спокойнее уже все воспринимаешь.
Ну, люди.
Лежат, накрывают их занавесками — видимо, чем нашли, на скорую руку. И ткань обмякает, принимая форму мертвого тела, кое-где пропитывается бурыми пятнами, расцвечивается грязью…
Рядом священник, читает молитвы… его пираты не тронули?
В церкви отсиделся?
Потом Мария узнала, что была недалека от истины. Когда в поместье закричали, храбрый отче схватил самое ценное, что было под рукой, два подсвечника
и кадило, да и прыгнул в специальный погреб. Тем и спасся, когда пираты решительно грабили церковь.Ничего особо страшного для человека двадцать первого века, если не считать запаха. Кровь, грязь, дерьмо, что-то сложноопределимое, но отвратительное самим своим существованием…
Такого быть не должно.
Нельзя так поступать с людьми!
Нельзя, если ты считаешь себя человеком. Только вот кем себя считал Осьминог? И являются ли людьми те, кто живут чужой болью и смертью?
Исс Теос Шент был прибит к двери поместья.
Пираты распяли его прямо на резной и красивой дубовой входной двери, на одной из ее створок, пробив ему руки и ноги чем-то вроде металлических костылей. И чтобы он точно не сорвался — живот и грудь.
Кровь не текла, но всем было ясно, стоит начать вытаскивать все это — и мужчина умрет. Или от кровотечения, или от болевого шока, впрочем, он все равно умрет. Это приговор здесь и сейчас, в отсутствие антибиотиков и операционной с хорошими хирургами. Это понимали все, даже исс Шент, и все же, он пытался распоряжаться.
Глаза у него были странные, с расширенными зрачками. Явно что-то дали, чтобы от боли сразу не умер…
— Где эрры Стоун?! Ищите их! И дверь снимите с петель, только на землю не кладите, прислоните к чему-нибудь так, чтобы я все видел. В доме еще кто-то остался?
— Исс Шент!
Феликс сделал шаг вперед, так, чтобы Теос его увидел. Голову мужчина кое-как поворачивать мог, вот и скосил глаза. И увидел.
— Клара! Тим! Слава Богам!!!
— С ними все в порядке, — кивнул Феликс. — А эрра Стоун?
Исс Шент только глубоко вздохнул. Кажется, даже это причиняло ему боль, потому что мужчина скривился, но сознания не потерял.
— Там…
Скосил глаза, показывая на что-то, лежащее отдельно.
Клара медленно осела на землю.
Засуетились люди, зашумели… исс Шент опустил глаза.
— Я не смог… не справился. Простите.
Мария только вздохнула. Это ж надо — так! Раненый, измученный, умирающий, а думает не о себе! О людях переживает! И о том, что доверия не оправдал!
Слов у нее нет!
Да чтоб этим пиратам… сволочи! Такого человека загубили… лучше б они тут все оптом передохли, чем один Шент! Да и остальных жалко. Им уже не помочь, а тут…
Точно, сволочи!
На груди, словно желая что-то сказать, нагрелся камень Многоликого. Мария привычно прикрыла его ладонью.
А если?!
— Тина!
Травница, которая уже осматривала кого-то раненого, себя ждать не заставила. Подбежала, тревожно принюхалась.
— Что-то не так? Ребенок?
— Нет, со мной все в порядке. С ребенком тоже.
— Уже хорошо. А что тогда?
Мария ухватила ее за плечо, заставляя придвинуться вплотную. И тихо-тихо поинтересовалась:
— А если его в животное обернуть? Раны заживут?
Тина посмотрела на Шента. На Марию. Опять на Шента. Задумалась.
— Не знаю. Вроде как случаи бывали, когда на поле боя перекидывались, от боли, гнева, ярости…