Твое… величество - 2!

— Мама!

Анна открыла глаза.

Мария тут же наклонилась к дочери, взяла за руку.

— Как ты, маленькая? Как самочувствие?

Анна подумала пару минут. Мария наблюдала за ее личиком, эмоции на нем пробегали волнами.

Вот улыбка — она у себя, в кровати, мама рядом, все хорошо.

Вот тревога — вспомнила вчерашнее.

— Мамочка, где она?

— Эрра Ирена?

— Д-да…

— Что ты помнишь из вчерашнего?

Анна подумала немного.

— Не знаю. Помню, как эрра ко мне шла с ножом. А потом все…

— Как она умерла — не помнишь?

Анна нахмурила лоб.

— Ее убили?

Мария кивнула и улыбнулась.

Кажется, повезло. Ее ребенок ничего не помнит про змею. Но, на всякий случай…

— Ее хватил удар. Наверное, она переволновалась, вот и получилось так.

— Она… хотела меня убить? За что?

Как ответить на такой вопрос ребенку? Местные дети умнее тех, из двадцатого века и двадцать первого, они знают, что такое смерть, они живут рядом с ней, для них это неотъемлемая часть жизни. Но всегда обоснованная.

Болезнь, роды, война, разбойники…

Но всегда, всегда есть причина. А когда просто так… почему?

Мария обняла девочку и притянула к себе. Пусть чувствует, что не одна, что рядом с ней близкий и родной человек, что ее любят. Так проще…

— У нее сына убили, ты знаешь.

— Да. Он был… противный.

Мария непроизвольно кивнула. Чего уж там, чистая правда. Именно противный и гадкий, ей даже себя ломать не требуется, чтобы это признать.

Смерть списывает все долги?

А вы у кредиторов спрашивали или только церковью озаботились? Вот ничего она не списывает, разве что мы радуемся, что эта сволочь сдохла, а со временем и прощаем, не ходить же, на могилу плевать. Это-то и вовсе фу.

Но сволочь уходит, а дела ее остаются. И долги тоже.

Ничего из сделанного не проходит после нашей смерти, проходим только мы.

— Ты знаешь, твой папа изменил мне, когда я ждала нашего первого ребенка, — Мария рассказывала чуточку отстраненно, все же это не с ней происходило. Но правду-то ребенок знать должен… ее вся страна знает. Марии и спрашивать не потребовалось, вздохнуть не успела — эрра Розабелла ей всю подноготную вывалила. Вот уж кладезь светских сплетен! — С Иреной, тогда и появился Инес. Я очень обиделась, мне было очень больно.

— Но папу ты простила.

— Зря, наверное. Я тогда считала, что во всем Ирена виновата, что не твой отец ее соблазнил, а она его. Вот такая злая-нехорошая, затащила верного мужа в постель… дура я была, вот и потребовала в подарок, чтобы он убрал ее от двора. И с сыном общался поменьше. Не понимала, что если человек изменяет, то в этом не мимо проходящие бабы виноваты, а он сам. Верному мужу хоть кого запускай, он не дрогнет, а вот Иоанну… он мне впервые изменил именно с Иреной.

— Это… неправильно?

Мария пожала плечами.

— Котенок, а что в этом правильного? Спать с чужим мужем? Изменять своему мужу? Рожать детей от чужого мужчины? Когда человек ведет себя, как скотина, с ним и поступают соответственно. Ты же понимаешь, дрогни я тогда, отступи хоть на ноготь, и эрра Ирена оказалась бы при дворе. А здесь вы, мои дети… я за вас боялась.

Может, ТА Мария и не боялась. Но ЭТОЙ Марии была выгодна сейчас именно такая позиция. Мать защищала свой выводок тогда, и сейчас — тоже. Анна поняла.

— Если она сейчас… она от ненависти?

— Да, Анечка. Она и тогда могла бы стать опасной, захотела бы расчистить своему сыну дорожку к трону, и все. Я же не могла быть с вами целыми днями, проще было убрать угрозу, вот и сделала, может, не лучшим образом, но как смогла. И сейчас понимаю, что была права. Думаешь, она просто так кинулась убивать? Нет, в ней это было, просто наружу выплеснулось. У нее ничего не осталось, ни сына, ни надежд на власть, и она озверела. Она была, как бешеная крыса, которая кидается на всех. Лишь бы вцепиться, лишь бы порвать… да, тебя. Потому что ты беззащитна. Но боль она хотела причинить мне. В ее понимании, если бы я не настояла на ее удалении, сегодня она могла бы стоять выше меня. А Инес стал бы наследником престола.

— Кхм, — Мария обернулась на кашель, и улыбнулась.

— Эрр Алесио, рада вас видеть.

Рада ли?

Давно ли он тут стоит? Много успел услышать? Какие выводы сделал? Хотя ничего такого Мария и не говорила… надо с придворными дамами провести беседу. Пускают тут всех подряд без сообщения… или просто куда-то вышли? Тех дам-то три штуки!

Вот и шляются все, кому не лень, то Иоанн, то казначей… если бы Мария знала, что еще и канцлер заходил, который потихоньку забрал королевские вещи, вообще бы озверела.

Проходной двор!

Гадюшник!!!

— Ваше величество, — казначей подошел, поцеловал женщине руку, и легким движением руки достал из-за спины… куклу!

Мария ахнула от восторга.

Кукла-марионетка изображала женщину в пышном платье, ее руки и ноги свободно двигались, Мария пощупала ее — дерево. Дерево, шарниры, платье пошито на заказ, парик на голове куклы из натуральных волос… Анна вцепилась в игрушку с таким восторгом, что Марии стало стыдно. Ладно, она шить не умеет, не повезло. Вот с огородом — пожалуйста, а шитье только в рамках намертво пришитых пуговиц. Но могла бы попросить кого, чтобы ей сшили пару плюшевых игрушек. Мишки-зайки, для ребенка лучше не придумаешь!

Обязательно она так сделает.

А пока поблагодарить казначея. Ведь постарался же, от всей души! И видно по нему, не в надежде на какую-то любовь или ласку от королевы, какая уж тут от нее выгода, скорее, проблем огребешь, а просто так, чтобы ребенка порадовать.

— Эрр Алесио, это же так дорого!

Это и в двадцать первом веке было бы дорого, а тут и вообще запредельно.

Куклы тут есть, но дарят их, как правило, взрослым. Ими не играют, их бережно хранят, и часто эти куклы изображают кого-то важного. К примеру, короля или королеву. Или какую-нибудь местную законодательницу мод.

Анна крепче прижала к себе куклу. Мария улыбнулась, понимая, что отобрать игрушку у ребенка не получится. Да и не надо, эрр Ихорас явно от всей души дарил.

Здесь детям кукол почти никогда не дарят, да и не играют дети особенно. Рано взрослеют, рано женятся, рано умирают… у них вообще нет детства. Есть помощь взрослым.

Попади сюда модные психологи, им бы уже ни один психиатр не помог. Разве что декапитацию выписал?

— Ваше величество, бедных казначеев не бывает.

— А бедные короли?