Твои дни сочтены

– Скажите, Ксения, – напоследок спросила я. – Как вы сами считаете, могла Олеся покончить с собой?

– Уверена, что нет! – решительно заявила Лопатникова. – У нее просто не было причин! А психологически она была очень здоровым человеком. Не подвержена никаким депрессиям, перепадам настроения и суицидальным склонностям!

«Девушка, оказывается, не столь ограниченная, как мне показалось с первого взгляда! – с легким удивлением подумала я. – Когда речь зашла о психологических терминах, заговорила очень бойко, гладко и грамотно. Может быть, она неправильно выбрала свой дальнейший профессиональный путь и ей следовало бы учиться на факультете психологии? Так или иначе, но для вас это, Татьяна Александровна, показатель того, как не стоит спешить с предварительными выводами!»

– У Олеси был очень устойчивый тип нервной системы, – увлеченно продолжала тем временем Лопатникова. – Такие люди не станут кончать с собой без явной причины! Если вообще станут! Их нужно довести до грани отчаяния, до последней точки! И потом – она не поделилась своими намерениями ни с кем! И хотя была интровертом, все же ситуация исключительная!

– Ксюша, а ты никогда не думала о том, чтобы учиться на психолога? – улыбнулась я.

– А что? – Девушка с порозовевшими щеками взглянула на меня и тут же призналась: – Вообще-то думала. Только не на психолога, а на психиатра, в медицинском. Мы с Олесей даже как-то посмеялись, что нам можно поменяться местами друг с другом: она-то как раз хотела заниматься журналистикой. А мне это совсем неинтересно. Но поступить в мединститут на бюджетной основе я бы не смогла, а на коммерческой за меня некому платить, – вздохнула она. – Потому и занимаюсь на любительском уровне. Доморощенный психолог!

– Я очень надеюсь, что все у тебя в жизни наладится и войдет в русло, – пожелала я и, попрощавшись с девушкой, отправилась домой.

Итак, первый день расследования закончился. Что я узнала? Во-первых, некоторые студенты группы, в которой училась Олеся, допускают, что она могла быть наркоманкой. Другие же такую возможность отрицают начисто. Во-вторых, отношения с Елисеем Державиным у нее были на зависть окружающим. В-третьих, у девушки постоянно ощущалась нехватка денег, хотя отец выделял ей весьма значительные суммы. И это могло означать, что она тратит их как раз на героин.

Но главное – то, что у девушки могли быть причины покончить жизнь самоубийством. Просто Ксении Лопатниковой они были неведомы. Вполне возможно, она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны родного отца. В сочетании с наркотиками инцест дает вполне мотивированную базу для самоубийства. Но так или иначе, а я доведу это дело до конца. Хотя бы для того, чтобы с полным основанием отчитаться перед клиентом: прямого виновника смерти Олеси Милехиной нет. А вот косвенных – сколько угодно…

* * *

– Володя, это ты? – обеспокоенно спросила Маргарита Андреевна Зеленцова, подходя к двери.

– Я, я, – нетерпеливо ответили из-за двери. – Открывай.

Его голос звучал раздраженно, и она еще больше обеспокоилась.

– Что случилось? Почему так поздно? – спросила она, когда он зашел.

– Ты еще не в курсе того, что случилось? – спросил он в ответ, дыша перегаром. – Того, что случилось пятого апреля! Может быть, ты рада?

– Опять пьяный! – укоризненно посмотрела Зеленцова на вошедшего.

– Так, Маргарита, хватит! Я зашел, чтобы передать Никите кроссовки и куртку, он просил меня купить.

– Я ничего не возьму, – женщина сделала решительный жест. – Нам ничего не надо. Оставь все подарки для своей Кристиночки. У нее мало нарядов, как я погляжу.

– Что ты вообще можешь видеть? Заперлась в своем замшелом мирке и радуется! – Пьяный взгляд Владимира Петровича Милехина застыл где-то на полпути от стены до глаз его бывшей возлюбленной. – У меня погибла дочь, а ты!

– А что я? – с вызовом посмотрела ему в глаза Маргарита Андреевна.

– Может быть, это твоих рук дело, а?

– Володя, да как ты можешь?! – всплеснула руками оскорбленная Маргарита Андреевна. – Как тебе не стыдно! К тому же ты прекрасно знаешь, что я была в отъезде в то время! Вот что, давай вон отсюда! Вон, я сказала!

На лице у хозяйки квартиры выступили слезы, но возмущение добавило ей решимости. Она схватила Милехина за мощные руки и резко дернула, двигая его к двери. Поскольку Милехин был нетрезв, он не удержался на ногах и чуть было не рухнул. Его спасла только стена, за которую он успел удержаться.

– Ты что, с ума сошла? – повысил он голос.

– Тихо, Никиту разбудишь! – зашикала на него Маргарита Андреевна. – Если напился, то иди домой, а сюда ходить нечего.

– Здесь мой сын, – привел свои аргументы Милехин.

– Он мог бы быть твоим, если бы ты не связался с кем не надо. Кому не скажешь – все удивляются. Как это можно – жениться на однокласснице своей дочери! У всех глаза на лоб лезут.

– А ты и рада рассказывать! – Милехиным явно овладел приступ агрессии, и он радовался любому поводу выплеснуть его.

– Короче, давай уходи. И забирай это все с собой.

Маргарита Андреевна указала на сумку, в которой лежали куртка и кроссовки, купленные Милехиным для сына.

– Нет, я оставлю, – упрямо покачал головой Милехин и поставил сумку на тумбочку.

Потом он, покрутив головой и посмотрев невидящим взглядом в пространство между кухней и санузлом, круто развернулся, открыл дверь и вышел из квартиры. И уже с лестничной клетки, задержав рукой дверь, которую была готова закрыть Маргарита Андреевна, бросил:

– Тебя Бог все равно накажет. Ты ведь в него веришь.

Когда дверь за Милехиным закрылась, Зеленцова еле доплелась до своей комнаты и рухнула на кровать. В Бога она действительно верила. Но не в то, что Он ее накажет. Потому что на самом деле не за что.

Она не была виновата, что циничный Милехин предпочел ей более молодую и нахрапистую Кристину. Он, по сути дела, предал ее. Но сейчас, когда у него умерла дочь, Зеленцова не могла упрекать его.

«После смерти Олеси он стал ужасно нервным. Похоже, что все между нами действительно кончилось», – грустно подумала Маргарита Андреевна.

И тут же возразила себе: «А может быть, и нет? Нервозность показывает, что не все чисто и спокойно в милехинском королевстве. Может быть, наступит когда-нибудь момент истины?»

Зеленцова не могла ответить себе на вопрос, хочет ли она возвращения Милехина. Слишком много между ними пролегло, слишком велика обида. Нет, она его не простит… Хватит, сколько можно издеваться?! Она воспитает Никиту сама, у нее хватит на это сил.

Слезы застилали ей глаза. Она очень остро чувствовала свое одиночество, ненужность и невостребованность. Но, в конце концов, есть же Никита, который пока еще нуждается в ней.