Твои, мои, наши

— Это же квартира его бабушки с дедушкой, Витя ремонт хочет делать. Сказал, чтобы я решила, что и как переделать хочу, пока он в отъезде дела свои решает.

— Вот! А ты всё ещё нос воротила, смотри какой дельный мужик! — восхитилась Лариска, выколупывая из пакетика вафлю, — Чай наливай! — скомандовала подруга и я спохватилась.

— Представляешь, узнал про отрицательный резус и словно сбежал. Переволновался так, торопится всё быстро сделать и переехать. А я вчера тряслась, думала со мной по врачам ходить начнёт, — поделилась мыслями с Ларисой, готовя завтрак.

— Ну так он же это… Может, он врачей боится? — смеясь, предположила подруга.

— Да ну… Хотя… — я задумалась.

— Если это так, то твой Витя идеальный вариант! С тобой никуда не сунется, ну максимум под дверями больнички постоит. Одно плохо, — вздохнула Лариска, не торопясь продолжать.

— Что?

— А тебе потом и с детьми по врачам одной. Я в смысле по педиатрам там, прививки, все дела. Если он боится врачей, то это не лечится. У меня папа страсть как стоматологов боится, мама чуть с ним не развелась из-за этого.

— Почему? Из-за больных зубов? — удивилась я, считая этот повод ужасным.

— Да нет! Она под угрозами развода заставляла папу хотя бы просто позвонить стоматологу и на приём записаться. Он-то её всё завтраками кормил. Потом, потом, вот и допотомкался, мама психанула, даже пошлину за развод оплатила.

— Ужас, но я готова и сама с детьми, лишь бы всё спокойно было.

Попросить Ларису помочь с уходом за кошками и пожить со мной пока Витя в отъезде было неплохой идеей. С подругой было весело, она меня то и дело забалтывала и мне абсолютно некогда было переживать о своей тайне. Хотя обсудить её опять же я могла лишь с Ларисой.

Вышли с Ларисой из дома чуть пораньше, чтобы зайти к кошкам. Я быстро заскочила вместе с подругой в квартиру, чтобы собрать для мамы чистые вещи в больницу.

— Я могла бы сама собрать. Сказала бы, где лежит и всё, — отозвалась Лариса, заглядывая под диван.

— Да я быстро, на работу же опоздаем.

— Меня потом твой Витя в капусту не покрошит, если ты учешешься вся? — переживала Лариса, пытаясь выудить из-под кровати кошку.

— Лариска! Ну что ты ерунду всякую городишь?! — я возмутилась по-доброму, — А вот кошек тебе лучше не тискать, иначе у меня и на тебя аллергия случится. Сходи на кухню, воду им поменяй, там на кухне миска, а покормить вечером уже зайдём.

Пока Лариса разбиралась с водой для кошек, я быстро собрала всё, что мама просила привезти в больницу и уже утирая слезящиеся глаза вышла из квартиры.

— Лариса! Пойдём! — позвала подругу уже из подъезда.

— Бегу, водичку поменяла! Ой… — охнула Лариса, взглянув на мои болезненно красные глаза и знатно опухший нос.

Аллергическая реакция на кошек была в моём случае моментальной. Минуты хватило побыть с ними в одном помещении, чтобы глаза заслезились и покраснели, а нос перестал дышать. Без помощи Вити и Ларисы мне, конечно, было бы не справиться. Пришлось бы пить таблетки от аллергии.

— Не обращай внимания, сейчас на улицу выйдем и всё пройдёт. Так всегда, стоит домой зайти и всё, я похожа на Квазимодо.

— Учти, я туда тебя больше не пущу! А то ты там от отёка крякнешь, а мне Клёцка с Витенькой твоим кислород перекроют, — ворча, Лариса так сгущала краски, что мне было смешно.

После визита на квартиру мамы, мы с Ларисой не спеша дошли до работы и не сговариваясь замерли в нескольких метрах от магазина.

Два парня в серо-красных комбинезонах и строительных касках синхронно снимали вывеску над крыльцом нашего магазина.

— Ты хоть что-то понимаешь? — спросила у меня Лариса, с тревогой переступая с ноги на ногу.

— Нет, надо позвонить Любовь Богдановне, — пока я копалась в сумке, пытаясь достать телефон, Лариска отмерла и бросилась на защиту вывески.

— Эй! Это что это происходит?! А ну вешайте её взад! — подруга орала на всю улицу, быстро приближаясь к крыльцу и рабочим.

Парни от Ларискиных требований просто расхохотались и быстро спустились со стремянок, держа нашу вывеску в руках. Любовь Богдановна, как назло, не отвечала. Стоять в стороне я тоже не могла и догнала Ларису быстрым шагом.

— А вы, собственно, кто? У нас заказ и всё оплачено, Кир, покажи накладную.

Они прислонили вывеску к своей машине и один из парней, пошарив по карманам, выудил грязную бумажку, всю перепачканную чем-то чёрным.

— Вот, — протянул Ларисе и она, брезгливо, кончиками пальцев подцепила накладную.

— Что там? — я тоже заглянула в реальный документ.

В столбик были выписаны услуги и суммы. Демонтаж вывески, погрузка, утилизации, за этими жуткими пунктами следовали монтаж вывески, разгрузка, погрузка.

— А что? Разве Клёцка хотела вывеску поменять? — спросила у меня Лариса, тут же заглядывая в кузов, парни захохотали.

Я последовала её примеру подруги и тоже посмотрела.

— Аистёнок? — вслух прочитала я, удивляясь ещё больше.

Всё было странно и непонятно, а вывеска мало подходила к нашему магазину одежды для женского пола.

— Вы адресом не ошиблись? — с наездом спросила у рабочих Лариса.

Они ответить не успели, на крыльцо магазина выбежала Любовь Богдановка.

— Ой, девочки! Пойдёмте! — она позвала нас и снова скрылась за дверью магазина.

— Ничего не понимаю, — фыркнула Лариса, припечатав накладную к груди одного из рабочих.

— И я, — тяжело вздохнув, зашла в магазин вслед за подругой.

Ну что нас там ждало…

Голые стены, полупустые вешала и баулы! Баулы! И Любовь Богдановна активно наполняла блузками, которые я только вчера отпарила и вывесила.

— Мы что? Вы нас закрываете? — будучи в шоке, промямлила Лариса.

— Типун тебе! Не закрываемся, я открываю магазин детской одежды! Мне внуков скоро одевать! — гордо заявила Любовь Богдановна, утрамбовывая блузки поплотней, а я так и плюхнулась на рядом стоя?щий уже набитый одеждой баул.

С ног меня сшибли слова Любовь Богдановны о внуках. Так и стучала в висках эта её фраза “Мне внуков скоро девать!”, а в глазах резко потемнело. Ну откуда она узнала?!

— Лилечка! Тебе плохо?! — Любовь Богдановна всё бросила и подбежала ко мне.

Она принялась меня обмахивать рекламным журналом, Лариса унеслась за стаканом воды. Я была в шоке от того, что Витина мать уже в курсе двойни и слово сказать не могла.

— На вот, выпей воды, — подруга передала мне стакан.

— Может быть скорую? Миленькая, моя не молчи, что-то болит? Лариса, давай звони через сто двенадцать! — Любовь Богдановна навела панику, и я поторопилась её успокоить.