Твои

— Мам! — громко и весело раздается знакомый высокий голосок.

Мы с Робертом как по команде на него оборачиваемся. К раскрывшимся воротам приближается Полина: подол голубого платья испачкан чем-то желтым, в волосах неизменно сверкает корона.

При взгляде на того, кто стоит рядом, улыбка на ее лице исчезает, а в глазах на секунду проступает неверие.

— Привет, зайчонок, — улыбается Роберт, поднимая руку. По его застывшей позе я понимаю, что он взволнован ее предстоящей реакцией.

Пару секунд взгляд Полинки мечется между ним и мной, а потом она срывается в места и с визгом «Папа!» несется ему навстречу.

Под оглушительное биение сердца я вижу, как Роберт опускается на корточки, чтобы ее поймать, и как прижимает нашу дочь к себе.

— Не ожидала? Решил сделать сюрприз. Очень соскучился по тебе. Ты моя девочка хорошая… Впервые меня папой назвала. Я очень долго этого ждал. Это же корона, которую я тебе покупал, да?

Я слежу за ними пристально, боясь упустить малейшую деталь этой идеальной картины. Никогда бы не подумала, что буду так счастлива от того, за чем наблюдаю со стороны.

63

Кажется, мы все трое слишком взволнованы внезапным воссоединением, чтобы строить планы на вечер. В машину мы сразу не садимся, а бесцельно идем вдоль улицы мимо многоэтажек, банков и продуктовых магазинов. Полина намертво вцепилась в наши с Робертом руки, словно боясь, что в один момент один из нас исчезнет, и перепрыгивая черех трещины в асфальте, тащит нас вперед. Сейчас она не так многословна как обычно, будто уловила общее настроение. А настроение такое: притихшее послеполуденное солнце, выглядывающее среди крон деревьев, слабый ветерок, доносящий щебетание птиц, редкие прохожие и умиротворенная улыбка, которая никак не сходит с моего лица. То счастье, которое я испытыла от долгожданной встречи Полинки с отцом и ее первого официального «папа», никуда не делось, и перешло в молчаливое ликование, в котором я хочу задержаться как можно дольше.

— А ты где сегодня будешь ночевать? — спрашивает Полинка, подпинывая носком сандалии валяющийся конфетный фантик.

— Как и в прошлый раз — в гостинице, — отвечает ей Роберт и стреляет глазами в меня. — Если конечно твоя мама чего-нибудь интереснее не предложит.

Я бросаю на него укоризненный взгляд скорее по традиции. Я и сама не хочу, чтобы он ехал сегодня в гостиницу. Я ведь живая женщина в конце концов, и к тому же мы вроде как прояснили отношения.

— Мам, — взгляд дочери устремляется на меня. В нем одновременно горят просьба и требование. — Мы же жили у папы в Москве. Пусть он тоже у нам поживет.

Я не удерживаюсь от смешка. Ну какова благодетельница.

— Он может на диване спать, — спешно добавляет она. — Или я могу с тобой, а он в другой комнате.

— Не надо жертвовать своей комнатой для меня, зайчонок, — Роберт треплет ее по голове и многозначительно смотрит на меня: — Диван вполне подойдет.

Легкие покалывает от размножающего предвкушения и радости. Выбора мне не оставляет.

— Так хочется сэкономить на гостинице? — уточняю со смехом.

— Разумеется, — игриво отвечает он мне в тон. — Сама понимаешь: копейка рубль бережет.

Закатив глаза, я крепче сжимаю руку Полины и продолжаю идти молча. Судя по довольной улыбке, Роберт прекрасно понял, что означает мое молчание. В груди и животе бушует самый настоящий ураган. Кадры поцелуев и прикосновений стремительно набегают один на другой, что я невольно вспыхиваю.

— Ну что? — энергично произносит Роберт, меняя тон. — Покушать пойдем куда-нибудь? Вы ведь у меня голодные наверное?

У меня, — эхом звенит во всем теле. Смогу ли я этому привыкнуть и главное, поверить? Сейчас я очень хочу верить, что да, смогу.

— Может лучше домой к нам пойдем? — неожиданно предлагает Полина, вопросительно уставившись на меня. — Пиццу закажем с сосисками и будем смотреть мультик как в прошлый раз. — И сделав просящие глаза, умоляюще тянет: — Ну пожа-алу-уйста.

Такое поведение совершенно ей не свойственно. Чтобы принцесса Поля отказалась от светского выхода в пользу домашних посиделок — само собой удивительно, и вдвойне удивительно то, что она решила быть со мной настолько милой ради рядовой просьбы, в которой я ей ни разу не отказывала.

— Что это с тобой? — с подозрением щурюсь я. — Отказываешься от кафе?

— Просто хочу домой с вами. Можно же, мам?

Так мы и поступаем. Заказываем две пиццы: одну с сосисками для Полины, и сырную для нас с Робертом, и приезжаем к нам.

— У меня немного беспорядок, — смущенно бормочу я, собирая разбросанную на дивану одежду, в которой ходила на ужин с Аланом. — Располагайтесь, а я пока чай поставлю.

Запихнув платье и пиджак в гардероб, я захожу на кухню и там быстро перекладываю скопившиеся тарелки в посудомойку. На фоне свалившейся на меня апатии я стала жутко пренебрегать домашними обязанностями и не хочу, чтобы Роберт это заметил. Боюсь, он сразу все поймет.

— Чай зеленый или черный? — выкрикиваю я, торопливо смахивая со стола бутербродные крошки. — С молоком или без?

— Черный с молоком, — раздается вдруг совсем рядом.

Обернувшись, я вижу в дверях кухни Роберта и неожиданно робею.

— Сидии, чего ты? — смущенно мямлю я, сжимая в руке тряпку. — Сейчас сделаю.

Но он конечно не уходит, а идет мне навстречу. Внутри поднимается тот же жар, заставший меня на прогулке, только сейчас он живее, острее. Я обнимаю Роберта еще до того, как он успевает коснуться меня. Тряпка, наспех собравшая крошки, повисает у него на плече. С секунды на секунду сюда прибежит Полинка, а мне нужно успеть вдоволь с ним нацеловаться.

— Проглотить тебя готов, Снежок, — хрипло бормочет Роберт, на мгновение разрывая наши губы. — Настолько сильно соскучился. Я даже не знал, что умею вот так скучать.

64

Старинные настенные часы, доставшиеся мне от бабушки, лениво постукивают секундной стрелкой, создавая особенно расслабляющую атмосферу. Я даже не знаю, что мне нравится больше — то, чем мы с Робертом занимались полчаса назад, либо же то, что моя голова покоится у него плече, а пальцы ног водят по его лодыжке в такт монотонному тиканью. На правах хозяйки квартиры сегодня моя очередь принимать в своей спальне гостей.

— Хорошо, что Полинка не имеет привычки с тобой спать, — раздается его голос рядом с моим ухом. — Это был бы серьезный удар по моей выдержке.

— Она с двух лет спит одна. Так я ее приучила.

— По-взрослому.

— Да, но не думай, что это потому что я такая сознательная мать, — иронизирую я. — Просто в один момент я очень испугалась, что слишком помешалась на ней и нужно было как-то приводить себя в рамках. Дай мне волю — спала бы с ней в обнимку до самого совершеннолетия.

Роберт беззвучно смеется, отчего под щекой ощущается теплая вибрация. И даже она идеально дополняет эту невероятную ночь.