Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы]

– Вы англичане? – уточнил мессир Бертран. Гаю послышался обреченный вздох компаньона, неизменно впадавшего в ярость, когда приходилось долго и нудно растолковывать разницу в их происхождении, а в итоге звучало недоуменное: «Но ведь Англия – это одна страна, почему же вы не считаетесь соотечественниками?». Услышав подобное высказывание, Дугал стервенел и начинал вкрадчиво интересоваться, составил ли любопытный болтун завещание или еще не успел.

– Да, – мрачно сказал сэр Гисборн. Хвала всем святым, Мак-Лауд решил оказать компаньону снисхождение и промолчал.

Дверь позади них протяжно грохнула, в тихую комнату, принеся с собой горьковатый запах полыни, нетерпеливо ворвалось нечто яркое, неудержимо-стремительное, похожее на несущийся над горными склонами ветер, замедлило свой бег у стола и со слабым намеком на почтительность осведомилось:

– Мне передали, ты хотел меня видеть?.. О, у нас сегодня гости? Добро пожаловать в Ренн-ле-Шато, чувствуйте себя, как дома!.. * * *

Первый же взгляд на новоприбывшего позволял почти безошибочно представить внешность графа Редэ годков так двадцать тому назад. Гай без колебаний решил, что перед ними наследник Ренна собственной персоной, и поразился тому, что природа, создавая столь замечательные образцы человеческой внешности, никогда не забывает уравновесить их с прочим смертными, наделив хотя бы одним недостатком. В случае де Транкавеля-младшего почти совершенная красота породистого лица и хорошо сложенной фигуры вместо ожидаемого восхищения производили действие прямо противоположное, наводя на мысль о статуе, оживленной неким мрачным колдовством. Мысль мелькнула и бесследно сгинула, уничтоженная искреннее приветливой улыбкой, блеском глубоко посаженных агатовых глаз и низким, но чистым голосом:

– Судя по всему, мой призыв не канул впустую, – молодой человек ловко подхватил со стола запечатанный пергамент, одним плавным движением зашвырнул его в камин и в нарушение всех правил уселся на краю столешницы. – Вообще-то мы ждали вас несколько позже, но лучше опередить, чем опоздать, не так ли? Отец, это же друзья нашей уважаемой гостьи, мадам Изабеллы. Она много о вас рассказывала, поэтому можете считать, что мы уже знакомы… Ах да, меня зовут Рамон де Транкавель, – он вежливо наклонил голову, тряхнув блестяще-вороными прядями, необычно длинными для мужчины и гладко стянутыми на затылке в хвост.

Сэр Гисборн не без оснований считал себя тугодумом, но вот память на лица, пусть увиденные случайно и мимолетно, его подводила редко. Он поспешно вообразил открывающуюся дверь, стоящий в полумраке и подающийся назад силуэт, краткое мгновение, когда незнакомец из дома в Тулузе закрывал створки за вошедшей мистрисс Изабель и на него упали солнечные лучи… Или мессир Рамон самолично наведывался на праздники в столицу провинции, или у него имеется брат-близнец. Только как ему, Гаю Гисборну, быть с открытием, непреложно свидетельствующим, что обширнейший круг знакомых мистрисс Уэстмор включал и семейство из Ренн-ле-Шато?

– Где она? – сэр Гисборн, позабыв о наставлениях компаньона, задал вопрос напрямую.

– Кто, мадам Изабелла? – переспросила воплощенная любезность по имени Рамон де Транкавель. – Здесь, в замке. Вы хотите ее повидать?

– Да, – крайне озадаченного Гая сбивала с толку открытость человека, которого он заранее считал противником, полнейшее невмешательство де Транкавеля-старшего, раздражали собственное неумение задавать верные вопросы и молчание, внезапно поразившее Мак-Лауда. – С ней все благополучно?

– Разумеется, – похоже, Рамон слегка оскорбился подобным предположением или очень удачно изобразил быстро подавленную обиду. – Вы, мессиры, кажется, приняли случившееся за коварное похищение беззащитной женщины? Позвольте мне попробовать вас разубедить. В силу некоторых обстоятельств мадам Вестьеморри сама выразила желание отправиться в Ренн, оставив вам письмо с указаниями, как и где ее найти. Текст послания целиком и полностью на ее совести, – он с обескураживающей улыбкой развел руками: – Я предупреждал, не нужно представлять все в столь зловещем свете, но вы же знаете эту даму… Она заявила, будто в противном случае письмо не примут всерьез.

«Если он говорит правду, я не знаю, что сделаю с этой вертихвосткой!» – мысленно пообещал себе сэр Гисборн, а вслух проговорил:

– Значит, вы не станете препятствовать нашему отъезду вместе с мистрисс Уэстмор?

– Препятствовать? – отец и сын вопросительно переглянулись. Старый граф озадаченно нахмурился, а его наследник состроил виноватую физиономию и сник, точно уличенный в некоем неблаговидном поступке. – С какой стати? Мессир Рамон, извольте объясниться. Неужели рассказ этих господ соответствует истине?

– Не совсем, – Рамон мягко спрыгнул со стола и отошел к камину. – Да, мне пришлось увезти мадам Изабеллу из города, но я сделал это только ради сохранения ее жизни. Теперь, когда вы прибыли, я с величайшим удовольствием доверю ее вашему попечению. Вы собираетесь уехать сегодня или окажете нам любезность и переночуете в Ренне?

– Э-э… – замялся с ответом Гай. Де Транкавель-младший поспешно воспользовался его нерасторопностью:

– Да, нам известно, что вы направляетесь в Марсель и далее, к Святой Земле. Благородная цель и достойное стремление. Однако, да будет мне позволено заметить, один-два дня отдыха вам ничуть не помешают, зато даруют нам возможность загладить невольно причиненные вам хлопоты, – и, не меняя интонации радушного хозяина, донельзя обрадованного явлением долгожданных гостей, он продолжил: – Вдобавок, понадобится некоторое время, дабы разрешить кое-какие спорные вопросы и придти к взаимовыгодному соглашению.

Сэр Гисборн от души понадеялся, что сберег внешнее спокойствие и ничем не выдал своей тревоги, услышав этот многозначительный намек. Его компаньон, напротив, оживился и слегка подался вперед, словно дождавшись неслышного сигнала, означающего завершение пустячной болтовни и начало серьезной беседы.

– Какие такие вопросы? – осведомился он, нарочито растягивая слова и говоря со столь ужасающим акцентом, что Гая передернуло, а Рамон удивленно склонил голову набок, явно затрудняясь пониманием сказанного. Мессира Бертрана выходка гостя оставила совершенно равнодушным, он невозмутимо уточнил:

– Для начала – о документах, которые вас просили доставить.

«Только не запутаться! – прикрикнул на себя сэр Гисборн. – Выходит, им обоим известно об архиве – может, от мистрисс Уэстмор, может, от кого другого. Лгать у тебя все равно не получится, так старайся хотя бы убедительно поддакивать».

– Прежде любых обсуждений мы хотели бы побеседовать с мистрисс Изабель, – теперь произношение Мак-Лауда звучало почти безупречно, и Гай в бессчетный раз спросил, доведется ли ему узнать, какое обличье является для его спутника истинным.

– Вы настолько дорожите ее мнением? – недоуменно поинтересовался Рамон. Ему не стоялось на месте, он непрерывно передвигался по комнате, от камина к окнам, вокруг стола, оттуда – к дверям, и обратно, напомнив сэру Гисборну леопарда из королевского зверинца в Лондоне, денно и нощно мерившего шагами углы своей просторной клетки. – Нет, я не спорю, она намного сообразительнее представительниц своего пола, но позволять женщине вмешиваться в неподобающие ей дела… Или вы желаете убедиться, что ей оказан надлежащий прием?